Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова

В общем, от тарелки пришлось тоже отказаться. Пистолета в доме не было, автомата тоже. Попросить у кого-нибудь? У сотрудников службы безопасности «Алойла» наверняка все это имеется. Надежде Георгиевне позвонить? Попросить выделить? Кстати, а почему бы и нет? Должны быть у меня средства самообороны? Ведь если на Лешку совершено покушение, значит…

Ничего это не значит, — сказала сама себе. Ты никому не нужна, Оля. И обойдешься без средств самообороны. И ни с кем за Лешку сражаться не будешь. Отдашь его без боя. В первую очередь потому, что тебе самой не нужен ни он, ни его деньги. И вообще ты предпочла бы его больше никогда в жизни не видеть. Как и его мамочку. А вот Камиля… Дура, его ты тоже возможно видела в последний раз. И вообще — хватит вести себя, как шестнадцатилетняя школьница!

Я вошла в уже знакомое мне здание, где работал Андрей Геннадьевич, без десяти два, припарковав «Запорожец» недалеко от входа. Двое курящих на улице милиционеров улыбнулись мне, показательно переведя взгляды с потрепанной машины на меня. Разумеется, моему новому имиджу, за исключением одежды, больше соответствовала бы «жирная» «БМВ» или хотя бы «ауди».

Кабинет Андрея Геннадьевича нашелся без труда. Из его обитателей присутствовали только двое, старший из них с очень серьезным выражением лица читал «Маньяка и принцессу», которую я прошлый раз видела на его захламленном столе. Я поинтересовалась, где Андрей Геннадьевич. Двое мужчин подняли на меня глаза, причем поклонник моего литературного таланта сделал это с большим трудом. Он уже прочел где-то половину книги, а насколько я помнила, там чуть ли не на каждой странице идут сцены изнасилований. Принцесса у меня участвует во всех оргиях — и в разных качествах. Ее саму вначале насилуют, а потом у нее крыша едет на этой почве, вот она и устраивает развлечения вместе с подданными. Потом влюбляется в маньяка, который над ней надругался в первой главе. В предпоследней король, отец принцессы, приговаривает его к смертной казни, а она в последней главе проникает к нему в камеру смертников в ночь перед казнью, и утром, когда за маньяком приходит стража, чтобы вести преступника на лобное место, они с принцессой не могут оторваться друг от друга. Стража подключается.

Я закончила роман многоточием — вдруг издатели возжелают продолжение, поэтому и не убила маньяка со всей определенностью. Пусть читатели сами решают, казнили его или нет. Кому как больше нравится. Замысел, кстати, принадлежал главному редактору. Он, оказывается, сам всю жизнь мечтал написать нечто подобное, но, как объяснил мне, все времени не хватает, поэтому решил подарить идею мне. Я пожала плечами и написала, так как давно уже научилась не удивляться идеям издателей, у них в головах часто живут тараканы каких-то странных пород. Кстати, в издательстве меня снабжают не только сюжетами из собственных голов, но и материалами в виде книжонок, изданных в Голландии на английском языке (особого знания языка не требуется). Главный редактор прикупил их там, гуляя под красными фонарями, и посоветовал мне туда отправиться, чтобы собрать материал для следующих шедевров. Я предложила издательству оплатить мне творческую командировку, и его пыл тут же угас. За свой счет гулять по злачным местам Амстердама, а также посещать фестивали геев и лесбиянок у меня не было ни малейшего желания.

— А вы, простите, кто? — спросил нечитающий мужчина.

Меня они не узнали, и дело было не в новом облике: у них тут, похоже, проходной двор.

— Андрей Геннадьевич приглашал меня на два часа, — пискнула я.

У меня поинтересовались, по какому делу. Я сказала, не упомянув вчерашний визит их коллеги ко мне домой.

— А… — протянул любитель изнасилований. Или ему исторический колорит понравился? — Так там все ясно, кажется.

— А он говорил, почему решил вас снова пригласить? — уточнил второй.

Я покачала головой, изобразив святую простоту.

— Дело будет передано другому сотруднику, — сказал любитель изнасилований (или истории). — Если потребуется, вас вызовут.

И оба мужчины, казалось, забыли о моем существовании. Мне их поведение показалось странным, отнюдь не из-за моего нового имиджа. Куда же подевался Андрей Геннадьевич? И почему дело передают кому-то другому? Я попрощалась с сотрудниками органов, они буркнули в ответ что-то неопределенное (я перевела бы это бурчание на русский язык, как «Нечего больше сюда ходить и отрывать занятых людей от важных дел»), один тут же погрузился в бумаги, второй — в «Маньяка и принцессу». Интересно все-таки, для себя читает или потому, что по работе требуется?

Выйдя на солнечный свет, я вспомнила, что у меня в сумочке лежит визитка Андрея Геннадьевича со всеми телефонами, включая домашний.

Визитку я нашла быстро: их у меня в сумочке не так много, а если быть абсолютно точной, так только одна — та, которая требовалась. Оглядевшись по сторонам, заметила телефон-автомат, направилась к нему, порадовалась, что он работает на жетонах, а не на карточках, извлекла из кошелька жетон, припасенный как раз для таких случаев, и набрала домашний номер Андрея Геннадьевича, нацарапанный корявым почерком.

Трубку сняла женщина. Она плакала. Я извинилась за беспокойство и попросила опера к телефону.

— Вы еще не знаете? — всхлипнула она. — Его сегодня утром сбила машина. Когда он вышел из дома.

— Он в больнице? — с надеждой в голосе спросила я.

— Нет. Он умер на месте.

Женщина повесила трубку, не сказав больше ни слова. Я тоже опустила трубку на рычаг и застыла в телефонной будке.

Случайность?

Что-то слишком много случайностей стало происходить в моей жизни в последнее время. Одну еще можно было допустить. Но несколько… Похоже на чей-то злой умысел. Вот только чей?

Посмотрев на часы, я решила прямо сейчас отправиться в больницу к Лешке, потом, наверное, остановлюсь у карьера, расположенного недалеко от моего дома, искупаюсь, куплю хлеба и поеду описывать розовые страсти. Чем скорее закончу, тем быстрее получу гонорар. Сапоги куплю, начну на шубу копить — тоже мечта всех женщин, и не обязательно постсоветских.

Затем издательство желает получить что-то на темы пионерских лагерей, студенческих стройотрядов, комсомольских слетов или чего-то в этом роде. Мои работодатели провели какое-то там исследование и пришли к выводу, что меня читает много людей советской закваски, которым подобная тематика навеет ностальгические воспоминания о том, «как молоды мы были». Легко! Тем более имеется свекор — ценнейший источник информации по данным вопросам. Он уже как-то поведал мне, что его первой женщиной была пионервожатая, причем потеря его девственности происходила в пионерской комнате под красным знаменем и портретом Владимира Ильича. В стройотряды и колхозы свекор тоже активно ездил. А отправка на комсомольские слеты у них называлась «поехать в группу здоровья». Это ведь факт, что профессиональное заболевание освобожденных комсомольских работников, впрочем, как и партийных, и профсоюзных — цирроз печени.

Вот я и опишу активную сексуальную жизнь будущего мужа партработницы. А не изобразить ли мне саму партработницу этаким синим чулком, засидевшейся в девках мымрой, на которой молодой красивый мужик женился только ради ленинградской прописки? Почему бы не сделать приятное свекру, не потешить его самолюбие? Надежда Георгиевна, конечно, на дыбы встанет, но я невинно похлопаю глазками. Тем более я на первой странице обычно предупреждаю, что все герои являются вымышленными и сходство в реальными лицами может оказаться лишь случайным. Именно так, случайно получилось. Мало ли что крутится у меня в подсознании…

С этими мыслями я села за руль «запора» и тронулась в сторону больницы. Ехать требовалось через весь город. Никаких фруктов я Лешке не покупала, Надежда Георгиевна своего единственного сыночка обеспечит во сто крат лучше бывшей жены, тем более, что экс-супруга ничем не удивишь, он давно всякой экзотикой обожрался, начав с дефицита в советские времена.

Глава 8

В больницу мне удалось пройти свободно, но сразу за дверью хозрасчетного отделения (Лешка, конечно, лежал на нем) сидела старая выдра, которой бы надзирательницей в тюрьме работать. Стоило только открыть дверь с матовым стеклом, как она выпрыгнула из-за стола и преградила мне путь.

— Куда? Все посещения только с пяти до семи.

Я была уверена, что именно в это отделение посетители ходят, когда хотят, в особенности Надежда Георгиевна. Или выдре надо дать пропуск в денежном эквиваленте?

— К мужу, — спокойно ответила я.

— Посещения с пяти часов. Приходите через час, — злобная тетка стояла на своем.

Тут на пол что-то шлепнулось, причем умудрилось отлететь в мою сторону. Как я поняла, выдра читала книгу, которую неудачно попыталась спрятать при моем появлении. Но теперь она валялась под столом, и я увидела до боли знакомую обложку в игривых розовых тонах…