Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - Лин фон Паль

16 апреля 1113 года князь умер. И встал вопрос, кто займет освободившийся стол. По закону его мог занять либо Давид, либо Олег Святославичи, которых киевляне ненавидели. Давид и Олег были достойные сыновья своего отца: оба князя поощряли ростовщичество, а в обнищании народа ничего страшного не видели. И как только Святополк умер, произошел народный сход. А следом за сходом – первый, зафиксированный в русских летописях, еврейский погром: разъяренная топа снесла еврейский квартал начисто.

Досталось и покровителям ростовщиков – покончив с людьми, получившими «вольности пред христианами», толпа пошла громить двор тысяцкого Путяты, потом дворы сотских, потом пришла очередь боярских дворов и монастырей. Бояре в ужасе думали, что им предпринять. Решили писать к Мономаху и просить занять киевский стол его. По закону Мономах этого сделать не мог и от приглашения в Киев отказался, предпочитая исполнять договор Любечского съезда князей, текст которого сам и составлял. Но события в Киеве шли все хуже. Бояре пытались раздать милостыню. Не помогло. Народ начинал не только грабить, но и убивать. Оба Святославича добровольно отказались от права на киевский стол. Майдан 1113 года победил.

В такой ситуации в княжеской резиденции Берестово собрались на совещание богатые и именитые люди – тысяцкие из Киева, Белгорода, Переяславля, бояре самого Мономаха и его кузена Олега Святославича, а также князья. И, дабы успокоить народ, на этом съезде был разработан «Устав», запретивший грабительские проценты и намеренное разорение должников, а также улучшивший положение закупов и давший им возможность освободиться из долгового рабства. Именно составление этого «Устава» и успокоило восставших. Представляете, какова должна была быть сила народного гнева, какой масштаб приняло восстание, чтобы князья в считаные дни собрали съезд, сочинили и приняли этот «Устав» и против всех правил передали киевский стол Мономаху?!

С победы этого Майдана в Киеве стал складываться неприятный для властей предержащих обычай – смерть очередного князя становилась поводом для очередного бунта.

Год 1146. Киевское восстание против Ольговичей

В 1146 году киевляне подняли восстание после смерти князя Всеволода Ольговича, который решил передать стол своему брату Игорю. Десятилетнее правление самого Всеволода отличалось откровенными грабежами со стороны княжеских тиунов (управителей на местах), и продолжения грабежей народ не хотел. Когда Игорь призвал горожан целовать ему крест, образовалось две партии – за князя и против него, и два схода – один на Горе, другой на Подоле.

В переговоры пришлось вмешаться брату Игоря, Святославу. Он обещал отстранить неугодных людям тиунов Ратшу и Тудора, а также назначить новых тиунов по желанию киевлян. Кроме того, князья целовали крест киевлянам, что не будут причинять им насилия. В наши дни примерно такими же мерами Янукович думал «прекратить Майдан», пообещав амнистию всем участникам беспорядков (при наличии свежеиспеченных законов о преследовании инакомыслящих). Януковичу не поверили, Майдан не саморазошелся. Святославу в 1146 году поверили. Пару месяцев Игорь просидел на киевском столе, но тиунов, как ожидали киевляне, смерти не предал, а новые были не лучше старых. Так что народ почувствовал себя обманутым, и восстание возобновилось.

Недовольные горожане пошли громить дома тиунов и мечников. Ситуацией поспешил воспользоваться внук Мономаха Изяслав Мстиславич, которого киевляне тут же поддержали, поскольку Всеволод Ольгович когда-то обещал передать киевский стол ему, а потом передумал и завещал Игорю. Изяслав пошел на Ольговичей войной и отбил Киев, а Игоря «послал в Выдубицкий монастырь, а потом, сковавши, велел посадить в переяславский Ивановский». Обретя себе желанного князя, киевляне тут же начали громить дома Ольговичей, растащили их добро и скот, а также «почистили» подвластные Ольговичам монастыри.

Все восемь лет, которые Изяслав был киевским князем, он вел войны со Святославом Ольговичем и Юрием Ростовским. А Ольговичи вели борьбу за возвращение на киевский стол заключенного в монастырь Игоря. Того насильно постригли в монахи, но князья упорно хотели его из монастыря изъять и вновь посадить в Киеве. Когда их план почти осуществился, киевляне двинулись в монастырь, где сидел несчастный князь, вытащили его оттуда и убили. Но всю свою вину переложили на вероломство князей. Летопись сохранила слова киевлян: «Не мы его убили; убили его Давыдовичи и Всеволодич, которые замыслили зло на нашего князя, хотели убить его обманом; но Бог за нашего князя и Св. София».

Распрю эту на время прекратил Юрий Ростовский, который пришел с большим войском и захватил Киев. И хотя Изяслав умолял киевлян ополчиться против своего дяди, те предпочли не воевать, а Мстиславичам сказали: «Господа наши князья! Не погубите нас до конца: отцы наши, и братья, и сыновья одни взяты в плен, другие избиты, и оружие с них снято, возьмут и нас в полон; поезжайте лучше в свою волость; вы знаете, что нам с Юрием не ужиться; где потом увидим ваши стяги, будем готовы с вами». Юрия Ростовского, более известного как Юрий Долгорукий, они боялись не напрасно.

В Киеве Юрий не удержался, зато регулярно водил на киевские земли половцев. За два года до смерти ему вновь удалось овладеть Киевом, но киевляне не чаяли, как от него избавиться. И, по одной из версий, в 1157 году его в конце концов отравили. В тот же день горожане разграбили княжеский двор, поизбивали приведенных Юрием «суздальцев», растащили их имущество. Причем ватаги восставших нападали на людей Долгорукого не только в стольном Киеве, но и по всей Киевской земле.

Вечевая демократия

Однако киевские бунты все же были исключением, а не закономерностью. Киевляне восставали либо в момент смены власти, либо при возникновении угрозы для Киева. В Новгородской Руси бунты и восстания были явлением обыденным, что проистекало из самого способа управления северными городами – Новгородом, Псковом, Вяткой.

Новгород был не просто большим торговым городом, это был город, который владел огромными землями – всем северо-западом Восточно-Европейской равнины от границы с Полоцким княжеством и Польшей на западе и до бассейна Печоры на востоке; южным пределом был Торжок, а на севере владения Новгорода доходили до берегов Северного Ледовитого океана. В Новгородской земле жило множество самых разных народов – как славян, так и финно-угорских племен. В самом Новгороде, кроме того, было множество западных купцов, которые держали там свои торговые дворы. В основном – купцов немецких. Торговля с немцами была такой оживленной, что Новгород даже считали ганзейским городом.

Город, держащий землю, – для Руси явление уникальное. И не только для Руси. Ни один западный город не владел такими необъятными территориями! Потому неудивительно, что политическую историю Новгорода вершили богатейшие горожане – как правило, купцы, которые по совместительству становились и крупнейшими землевладельцами. Если учесть, что Новгород торговал дорогой пушниной, которую добывали в северных лесах промысловые отряды, то город просто не мог не разбогатеть. Черный соболь, горностай для королевских мантий, голубой песец были обычным товаром. В погоне за ценным мехом новгородцы год за годом осваивали восточные территории и практически дошли до Уральских гор. Земли, которыми владел Новгород, назывались «пятинами», по пяти городским концам.

Для защиты от врагов новгородцы построили крепости-форпосты, которые считались «пригородами» Новгорода. Некоторые из этих «пригородов» – Псков и Вятка – в конце концов стали самостоятельными (и тоже крупными) городами. Управление в «пригородах» строилось по принципу новгородского. Согласно законам Новгорода, все вопросы решались на вече.

В самом Новгороде было несколько типов народных сходов, в зависимости от значимости решаемых на них вопросов. «Уличные» сходы решали вопросы, значимые в пределах одной улицы, «концевые» – в пределах района («конца»), вопросы государственной важности выносились на городское вече. На вече действовало правило: один человек – один голос, решение принималось большинством голосов. Правда, большинство определялось не количеством поднятых рук, а мощью легких – побеждали те, кто громче кричал. Нередко на вече вспыхивали перепалки между несколькими дебатирующими партиями, которые переходили в откровенное мордобитие. Результат голосования утверждался городским советом и провозглашался посадником.

Посадник выполнял роль, аналогичную премьер-министру, и ведал всей политической жизнью города. Стоявший ступенью ниже тысяцкий ведал ополчением и торговым судом. Архиепископ был хранителем казны и устанавливал систему мер и весов. Вопросы городской жизни решала «вечевая изба» с «вечевым дьяком» во главе и многочисленными подвойскими, биричами и приставами (помощниками и посыльными по судебным и управленческим делам). В городской совет (аналог западного магистрата) входила новгородская знать, должности в нем были выборные, но существовал имущественный ценз, не допускавший к управлению «черный люд». Бедным гражданам Новгорода отводилась только одна роль – дискутировать на вечевой площади.