Побег из СССР - Дато Турашвили

Поэтому когда Гега прощался с Дато Евгенидзе, Нателла даже не обратила внимания на ту пачку сигарет, которую Гега подарил Дато, лишь потом она вспомнила их диалог. Эта была изготовленная в Турции пачка американского «Кемела» – большая редкость в Тбилиси того времени, и Евгенидзе не хотел брать подарок.

– Возьми, пусть будет тебе от меня на память, – сказал другу Гега, кладя пачку в карман Дато.

– Не хочу, у меня есть, – ответил Евгенидзе, вынимая из кармана «Кемел».

– На память дарю, – повторил Гега с таким выражением, что Дато улыбнулся и посмотрел на сигареты. На пачке четко просматривалась надпись «Туркиш».

– Я думал, они американские, – сказал он Геге, вынимая из пачки сигарету.

– Американские, но сделаны в Турции, из самсунского табака…

– Знаю, в Самсуне расположена американская база, это недалеко от Батуми, но по ту сторону границы…

– Пусть останется тебе от меня на память, – прервал его Гега, который, хотя и старался это скрыть, явно немного смутился. Он постарался сдержаться и в последний раз обнял Дато Евгенидзе…

Когда гости наконец разошлись, было уже очень поздно, уставший персонал ресторана с грохотом убирал остатки застолья. Стол жениха и невесты стоял отдельно, на возвышении, и в опустевшем зале за столом сидели лишь двое – Тина и Гега. Они остались вдвоем после шумной свадьбы, и в наступившей тишине Гега все же шепотом беседовал с Тиной, которая была такой красивой.

– Утром уже уедем.

– Знаю.

– Осталось всего несколько часов.

– Знаю.

– Ты должна решить. Сюда мы не вернемся.

– Я уже решила.

– Я о другом.

– Я все решила.

Церемония бракосочетания Темура Чихладзе и Гулико Эристави

– Но ты же не хотела.

– Я и сейчас не хочу, но лечу.

– Почему?

– Что почему? Почему не хочу? Или почему лечу?

– Не хочешь, но летишь.

– Не хочу, но лечу вместе с тобой.

– А почему не хочешь?

– То, что вы задумали, ничем нельзя оправдать.

– Почему?

– Тому, из-за чего могут пострадать люди, оправданий нет…

– Жертв не будет, оружие мы берем только для того, чтобы припугнуть пилотов…

– Там, где оружие, всегда бывают жертвы, а люди, которые могут погибнуть, ничего дурного нам не сделали.

– Мы летим маленьким самолетом, кроме нас там будет всего несколько пассажиров…

– Даже если это будет всего один человек, он ни в чем не повинный пассажир…

– Если ты боишься, лучше сразу скажи – мы все отменим.

– Я не боюсь.

– А я думаю, что все же немного боишься.

– Не боюсь – ни лететь не боюсь, ни смерти не боюсь. Я даже того не боюсь, что ты собираешься мне сказать, но все никак не скажешь.

– Ты о чем?

– О том, что это я должна занести в самолет оружие…

Тина положила руку на увеличившийся живот и с любовью, очень нежно, погладила будущего ребенка. Гега долго молчал, но потом все же спросил Тину:

– А все же почему ты ничего не боишься?

– Потому что я не боюсь любви…

Утром Гега был очень весел, и Нателла подумала, что сына не столько радует само свадебное путешествие, сколько поездка в любимый Батуми, где его ждало море поздней осени и покой, так не похожий на тбилисский шум и бурное свадебное застолье.

Единственным, что удивило Нателлу, было странное прощание – уходя из дому, Гега всегда ее целовал, а потом, уже выйдя на улицу, не оглядываясь, в знак прощания обычно еще и поднимал ногу – специально, чтобы это видела мать, которая всегда провожала единственного сына, глядя ему вслед из окна.

В то утро Нателла, как и всегда, смотрела в окно, но Гега так и не сделал привычного прощального жеста – ноги он не поднял, не оглянулся. Ушел. И ушел…

В аэропорту, как обычно, толпились люди, но в общей суматохе все же выделялась красивая пара, вместе с которой отправлялись в свадебное путешествие и несколько друзей. В то время такое случалось часто и поэтому никого не удивляло. Но самих пассажиров очень удивило, что рейс на Батуми в то утро почему-то выполнял большой самолет, который потом должен был следовать в Ленинград. Обычно между Тбилиси и Батуми курсировал маленький самолет. Это стало известно, только когда объявили посадку.

Такая замена возмутила нескольких ожидавших отлета пассажиров, по их лицам можно было заметить, что они колеблются. Однако потом, решив, что это простое совпадение, они все же прошли регистрацию вместе со всеми остальными. Единственной, кто не прошел стандартной процедуры досмотра, была беременная Тина. Проходить спецконтроль в ее состоянии из-за излучения было уже нежелательно. Поэтому, хотя и без особого восторга, служащие аэропорта все же пошли навстречу просьбе Геги и даже официально поздравили новобрачных от имени администрации. Потом кто-то откупорил бутылку шампанского, и усерднее всего на шампанское подналегли те, кого мучило похмелье. Они несколько раз подряд так горячо поздравили новобрачных, что чуть не опоздали на посадку. Наконец все заняли свои места в салоне, а стюардесса разъяснила правила безопасности невнимательным грузинским пассажирам, которые, как правило, никогда не слушают подобных разъяснений.

Самолет взлетел.

Но до этого, до взлета, случилось одно незапланированное происшествие. Вылет задержали – один из пассажиров, пьяный до невменяемости, стал совершенно неуправляем, экипаж вызвал милицию, которая и вывела из самолета пятьдесят девятого пассажира.

Тот пьяный пятьдесят девятый не знал, что вскоре после взлета ему начнут завидовать все оставшиеся пятьдесят восемь пассажиров, ведь в тот момент, когда самолет поднялся над облаками, он оказался единственным, кто не сидел в салоне…

Была середина дня, но Нателла спала. Всю ночь она прибирала в доме, а утром, проводив сына и невестку в свадебное путешествие, начала мыть тарелки. От усталости она едва стояла на ногах, ей очень хотелось спать, и Нателла отложила мытье посуды. Она решила немного вздремнуть и прикорнула в кресле, тут же в галерее. У грузин это называют «обмануть глаза». Даже потом Нателла так и не могла сказать с уверенностью, спала ли она или просто сидела, прикрыв глаза, когда кто-то очень осторожно постучал в окно. Окно было рядом, и первое, о чем вспомнила Нателла, это страх.

Вначале она просто испугалась того, что за окном стоял одетый, как монах, бородатый мужчина с зелеными, очень выразительными глазами.

– Здравствуйте, – сказал монах и извинился за беспокойство.

– Здравствуйте, – ответила Нателла, не догадываясь, какое дело могло к ней быть у этого монаха или священника.

– Гега здесь живет? – спросил незнакомец, и женщину немного успокоило то, что он назвал ее сына по имени.

– Да.

– Если он дома, позовите его на минутку.

– Геги нет, они сегодня уехали.

– Куда?

– В свадебное путешествие.

– Вы, наверное, мать Геги.

– Да.

– А куда они уехали?

– В Батуми.

– На чем?

– Извините, но вы кто?

– Я духовный наставник Геги.

– Не знала, что у моего сына есть наставник.

– Этого не знал и сам Гега.

– Извините, но я не понимаю.

– Я наставник его друзей, а Гегу ждал.

– Где ждали?

– У себя в монастыре, каждый день его ждал, а когда он не появился, я спустился сам.

– Он, наверное, сегодня позвонит. Передать ему что-нибудь?

– На чем они уехали?

– На самолете.

– Уже улетели?

– Да, уже в воздухе. – Нателла инстинктивно посмотрела на настенные часы. – Уже почти целый час.

– Остальные тоже с ними улетели?

– Да, ребята тоже полетели.

– И мне следовало лететь, опоздал…

– А они знали, что вы тоже полетите?

– Нет. Я и сам не знал.

– Простите, но я вас не понимаю…

– Я их духовный наставник и сейчас должен был быть вместе с ними в том самолете.

– А вы не можете к ним присоединиться позже?

– Я не знал, что они улетают сегодня.

– Но вы хотели полететь вместе с ними?

– Я вообще не хотел лететь. И не хотел, чтобы они летели.

– Простите еще раз, но я вас совсем не понимаю.

– А я не понимаю, почему они так поторопились…

Женщина ничего не сказала монаху, хотя так и не поняла, что хотел сказать этот человек. Она только сейчас обратила внимание, что столько времени общается с гостем через окно, а на дворе прохладно.

– Заходите в дом, – пригласила Нателла.

Монах улыбнулся.

– Спасибо, но я пойду. Поздно. Все уже поздно…

– Что передать Геге, когда он позвонит?

– Откуда?

– Из Батуми, – сказала Нателла, почувствовав раздражение.

– Если позвонит, передайте, что я молюсь за них и всегда буду за них молиться…

Монах повернулся. Потом оглянулся, попрощался и ушел.

Нателла только сейчас задумалась над тем, почему монах постучал в окно, а не в дверь, и, не найдя объяснения, стала вспоминать его слова. Она никак не могла собраться с мыслями и поэтому перезвонила нескольким друзьям Геги. Может, они что-нибудь знают? Позвонила домой тем, кто полетел с Гегой и Тиной, но всюду получила одинаковый ответ – из Батуми пока еще никто не звонил. Это могло значить только то, что самолет все еще в воздухе.