Стыд и позор - Ингмар Бергман

Ян. Как же теперь быть? Я с самого начала все знал. Но вы, черт бы вас побрал, совсем обнаглели... буквально под носом... Ну, раз уж так вышло, пускай Эва перебирается к тебе. Так, что ли?

Эва. Помолчи, а?

Ян. Вы любите друг друга?

Эва. Помолчи, пожалуйста. Ян, милый, помолчи.

Ян. Я сам виноват. С утра об этом думаю. Поделом мне, что Эва уходит.

Он стоит в дверях, заложив руки за спину, прислонясь к косяку. Эва снимает пальто. Полная тишина. Якоби у входной двери смотрит в лестничное окошко.

Якоби. Любопытно, куда девалась моя машина.

Якоби выходит на крыльцо, закуривает сигарету. Ян качает головой. Эва наливает в кастрюльку воды, ставит ее на огонь. Якоби прощается, чуть сконфуженно кивает. Ян на него не глядит. Эва тихо говорит "до свидания". Якоби, ссутулясь из-за дождя, идет через посыпанный гравием двор. Ян сидит в кухне на стуле, такса жмется к его ногам.

Ян. Что это за деньги?

Эва. Он хочет, чтобы мы припрятали их для него.

Она достает чашки, масло, хлеб, варенье.

Ян. Надо было и ему хлебнуть горячего на дорожку.

Эва идет за кастрюлькой и вдруг застывает как вкопанная. Ян тоже переводит взгляд на окно. За оградой у дороги стоит Якоби, разговаривает с какими-то людьми (их человек восемь, один или двое средних лет, остальные - юнцы не старше семнадцати; некоторые в дождевиках, как рыбаки, другие в кожаных куртках, третьи в овчинных полушубках, у всех оружие). Якоби все время обращается к одному из них, спокойно попыхивая сигаретой. Его собеседник глядит на дом. Это Филип. Затем весь отряд вваливается во двор. Филип и Якоби проходят в переднюю, а затем в комнату, остальные располагаются снаружи.

Коротко поздоровавшись с Эвой и Яном, Филип закрывает дверь. Несколько минут ожидания. Ян пытается выйти на крыльцо, но его тотчас же вталкивают обратно.

Снова ожидание. Идет дождь. В печке гудит огонь. Где-то тикают часы. Филип открывает дверь, зовет Эву и Яна в комнату. Якоби, не сняв дождевика, сидит на софе и курит. Лицо у него худое, изможденное, плечи сгорблены и вообще он выглядит ничтожным и жалким. Откашливается. Начинает говорить, бесцветным сиплым голосом.

Якоби. Мы тут кой о чем потолковали. Филип говорит, что я могу купить себе свободу, поскольку организации нужны наличные деньги. Идеализм, верно, не так уж и силен, если даже противник требует платы. А потому, дорогая Эва, будь добра, верни деньги, которые я дал тебе сегодня вечером. Неловко забирать их назад, но другого выхода нет. Пожалуйста, передай их Филипу.

Эва. Они у Яна.

Ян. Знать не знаю ни о каких деньгах.

Филип со вздохом моргает воспаленными глазами, он явно очень устал. Якоби охватывает дрожь. Он с большим трудом закуривает новую сигарету. Ян смотрит в пол. Эва садится.

Якоби. Значит, ты денег не брал.

Ян. Не понимаю, о чем вы.

Филип (зевает). Скажи своему мужу, пусть выкладывает денежки, если они у него.

Ян. Не понимаю, о каких это деньгах вы толкуете.

Якоби. Он их спрятал.

Эва. Если ты их спрятал, то придется вернуть. Они же не твои.

Ян. У нас две сотни крон в жестянке на кухне.

Филип (недовольно). Что ж, поищем.

Зевая, выходит на крыльцо поговорить со своими людьми. Они выгоняют Яна, Эву и Якоби на улицу и начинают поиски: ломают и корежат домашнюю утварь, бьют стекла, вышвыривают в окна мебель, вспарывают диваны и стулья, срывают обои, кромсают картины. Все делается быстро и методично. Вот из окна как бы танцуя вылетают инструменты Яна и Эвы. Дивные творения маэстро Пампини, рожденные в 1814 году, разбиваются о дворовый гравий. Скрипка Яна осталась в футляре, но треснула по продольной оси. Он поднимает ее и отбрасывает в сторону, скрипка со стоном падает на каменную плиту у крыльца. Проходит пятнадцать минут, затем полчаса.

Кто-то из парней, наткнувшись на запас консервов, выносит их в большом ящике на крыльцо, другой тащит Яновы сапоги, третий обшаривает кроличьи клетки, Якоби в своем черном дождевике нахохлился на садовом стуле, он зябнет, греет дыханием руки, лицо осунулось, как у умирающего. Ян и Эва стоят поодаль друг от друга. На крыльце появляется Филип с двумя сотнями крон, бросает жестянку наземь, деньгр прячет в карман, говорит что-то одному из своих людей, тот передает приказ по цепочке. Все выходят из дома, один (шестнадцатилетний парень из соседней усадьбы, уцелевший в резне) садится в Янову машину, включает мотор, задним ходом подгоняет "форд" к самому дому, вылезает, несколько раз стреляет по бензобаку - взрыв, и секунду спустя старый дом уже пылает как свечка. Филип, обернувшись к Якоби, что-то говорит.

Якоби. Я знаю.

Филип. Знаешь, в чем тебя обвиняют?

Якоби. Да.

Филип. И что мы с тобой сделаем, тоже знаешь?

Якоби. Думаю, что да.

Якоби лязгает зубами, глаза у него блуждают. Он и Филип стоят лицом к лицу. Занимается серый рассвет, резкий ветер несет с собой промозглую стужу. Филип знаком подзывает Яна.

Филип. Поди сюда. Трудная задача - сделать выбор. Ну да я тебе помогу, есть у меня верное средство.

Он протягивает Яну свой пистолет и жестом показывает на Якоби, но вместе с тем целится Яну в лицо. Жребий брошен. Эва отпрянула, скорчившись в три погибели. Пламя гудит, пышет жаром. Якоби с Яном что-то друг другу говорят. Люди Филипа выжидают. Ян роняет пистолет наземь, мотает головой, но тотчас в испуге поднимает оружие.

Филип торопит его: мол, недосуг им целый день тут торчать. Ян стреляет. Якоби делает шаг назад, прижимает ладонь к животу. Сгибается пополам. Ян стреляет вторично, и Якоби падает. Стонет, кричит. Ян подходит к нему вплотную, стреляет в голову. Якоби катается по земле, бьет ногами по гравию, пробует подняться. Один из людей Филипа выпускает ему в затылок несколько пуль. Он затихает.

Филип забирает оружие, отдает команды. Отряд шагает вниз по дороге, унося последние пожитки Яна и Эвы. Дом полыхает вовсю, крыша обрушивается, огромный язык пламени взмывает к небу. У крыльца лежит со сломанным хребтом собака.

Отряд сворачивает с дороги и исчезает в дюнах. Эва идет в теплицу, устраивается в углу. Ян медленно плетется за нею. Отблески огня играют на стеклах, окрашивая все мягкой желтизной. Мало-помалу становится жарко. Оба долго молчат.

Эва. Ты взял деньги?

Ян. Да, я.

Эва. Где ты их спрятал?

Ян. Я их не прятал.

Эва. Где же они тогда?

Ян. Тут, в кармане.

После этих событий они живут, точно насмерть перепуганные звери, забившись в дальний угол теплицы, где кое-как наладили быт остатками домашней утвари. Оба подолгу спят, укрываясь всем, чем только можно. Питаются репой, брюквой, картошкой, пекут их на огне. Часто бродят по пожарищу, изредка находят более или менее годные вещи вроде транзисторного приемника, книг, кастрюли, стула, старого зеркала в золоченой раме. А в остальном дни их посвящены сбору продуктов на зиму и топлива (в теплице есть ржавая печка).