Черный троллейбус - Дмитрий Глебов

Когда крупнейшие ученые слышали о том, что в Мудрове работает ОН, их рвение переехать туда возрастало в разы. Впрочем, даже такого, увеличенного рвения хватало далеко не всегда. Из силиконовой долины почти никто так и не вернулся: кто туда доплывал, предпочитал судьбу не испытывать.

Ленгвард Захарович не всю жизнь был человеком науки.

Все началось с возвращения Никиты Хрущева из легендарного турне по Штатам. Повсеместного внедрения кукурузы на полях нашей Родины генсеку показалось мало, и он решил пойти еще дальше. За основу этого «дальше» был взят один из малоизвестных проектов Сталина по созданию «идеального советского человека». Один из самых амбициозных планов отечественной евгеники, к сожалению, так и не воплощенный при Отце народов.

Суть обновленного проекта сводилась к тому, что рабочий может трудиться на благо советского отечества в разы эффективней, если не будет делать перерывов на обед. А перерывы эти он не будет делать, потому что это ему не понадобится. Зачем они нужны, когда питательнейшая кукуруза растет под рукой, вернее, под рубашкой, — сорвал и захрустел. (В оригинальной, сталинской версии вместо кукурузы должна была произрастать молодая вареная картошка).

Назвали проект «Кукурузный гегемон». К поиску подопытного подошли самым ответственным образом. Идею взять кумира современной молодежи хоккеиста Коноваленко отвергли, — поедание кукурузы во время матча его только бы отвлекало. Выбрали Ленгварда Захаровича — в свои восемнадцать он уже был передовиком производства и отличником марксизма-ленинизма.

Говорят, что Никита Сергеевич лично одобрил его кандидатуру. «Вот такие парни нам и нужны! — будто бы провозгласил он. — В здоровом молодом теле — здоровый молодой дух. Грудь мускулистая, широкая, волосатая, а уж кукуруза как на ней будет произрастать — пальчики оближешь!»

Эксперимент прошел удачно, и на груди Ленгварда Захаровича «заколосились» пусть не целые кукурузные початки, а отдельные зернышки, но зато величиной почти что с кулак.

Таково было основное эстетическое требование проекта: кукуруза не должна была расти початками, что неэлегантно и двусмысленно топорщилось бы под одеждой. Готовые к употреблению большие воздушные зерна — совсем другое дело.

Вскоре, как известно, Хрущева сняли с должности за проявленные им в управлении субъективизм и волюнтаризм. В целом ряде регионов радостно отказались от выращивания кукурузы. Многообещающий проект «Кукурузный гегемон» закрыли. На случай, — мало ли чего, все-таки эксперимент денег стоил, да и как-никак достижение, — Ленгварда Захаровича не избавили от кукурузы, произрастающей на груди. Вместо этого его закрыли на одной из правительственных дач.

Ленгвард Захарович скучал по работе, ему нравилось быть передовиком. Тут тебе и грамоты, и внимание девушек. И будто бы вся страна тебе принадлежит. Но потом он примирился с новыми условиями, тем более что сознавал, что делается это все на благо Родины, так что он вовсе не тунеядец.

Он стал заниматься самообразованием и вскоре экстерном получил звание кандидата наук. Изучая собственное кукурузное тело, гегемон не только написал впечатляющую диссертацию, но и две монографии, а также бесчисленное множество статей.

На этой же государственной даче Ленгвард Захарович и прожил в качестве особо охраняемого объекта до самого развала Советов. Когда же этот развал произошел, все бросились приватизировать все, что криво лежит, и кое-кому показалось, что и Ленгвард Захарович лежит не слишком прямо.

Его не только приватизировали, но и продали США, против чего сам он протестовал, но кто его будет слушать. В Калифорнии Ленгварда Захаровича всесторонне исследовали, написали массу докладов. Каждый из них сводился к тому, что это круто, без базара, но того не стоит. И вообще, у объекта дурной нрав: во время осмотров он кусается, матерится на пяти языках и обзывается «капиталистическими свиньями».

Ленгварда Захаровича переселили в американский дом престарелых в славном штате Техас. Где он отнюдь не впал в маразм от отчаяния, но продолжил себя исследовать. Кроме смертельной скуки, его подстегивало еще и то, что структура кукурузных плодов стала меняться. Среди привычных, хорошо описанных зерен стали появляться совсем другие, удивительные, обладающие специфическим вкусом и свойствами. Ими он в последнее время и занимался.

О горькой судьбе ученого-испытателя в девяностые годы попытался снять репортаж Невзоров, но ему запретили. Потому что Ленгвард Захарович все еще считался почти секретным объектом, хоть уже и не нашим. Вот так Невзоров не снял о нем репортажа.

Но потом цены на нефть взлетели, президент решил отгрохать Мудров, и Ленгварда Захаровича выкупили обратно. Чисто чтобы доказать ученым серьезность государственных помыслов. Мол, мы если и продаем своих в рабство, то потом выкупаем обратно. Такой пиар многим казался сомнительным, но на некоторых ученых подействовало. Потому что они хоть и были людьми умными, но оставались такими же, как все, тупорылыми.

5. Чипсы со вкусом бекона

Масякин сразу же поладил с Ленгвардом Захаровичем. Кукурузный старик напоминал ему дедушку, которого тот очень любил. Вместе они выпивали не менее трех раз в неделю.

Однажды, когда они так сидели, обнаружилось, что водки еще остается прилично, а вот закуски не хватает катастрофически. Оба были уже довольно пьяненькие. Масякин, как самый молодой, вызвался сходить в пищеблок, попросить у поварих котлеток по-киевски, горошку зеленого и сосисок. Ленгвард Захарович остановил его жестом кулака, заявив, что сам никогда ничего у государства не просил, и ему просить не позволит.

— Масякин, — сказал он добродушно-грозным, в советских традициях, голосом. — Ты парень хороший, не то что все эти буржуазные выродки. Ты мне друг.

— И ты, — Масякин приобнял пожилого ученого правой рукой. — И ты мне тоже хороший друг. Но давай я сейчас так, по-быстренькому за закусью сгоняю, а там продолжим...

— Ты мне близок, Масякин, — продолжал кукурузный старик. — И я хочу, чтобы ты стал мне еще ближе.

Ленгвард Захарович принялся медленно расстегивать рубашку сверху вниз, пуговицу за пуговицей, от чего Масякин побледнел. У него никогда в жизни не было гомосексуального опыта, и он совсем не хотел его получать. Но, с другой стороны, Ленгвард Захарович был фигурой видной, напоминающей к тому же родного дедушку.

Пока Масякин обдумывал дальнейшие перспективы, Ленг-вард Захарович уже разделался с пуговицами и распахнул хлопковую рубаху. На его груди среди серебристых волос произрастали золотистые, размером почти с кулак, плоды воздушной кукурузы. Масякин о них много слышал, но всегда стеснялся попросить старшего товарища, чтобы показал.