Загадка театральной премьеры - Антон Иванов

Катя и Таня резко опустили головы. Их разбирал смех. Ромео с Джульеттой наконец завершили танец. Теперь они одновременно читали свои монологи. Разобрать слова по-прежнему не представлялось возможным. Затем на сцене подули ветры. Ромео и Джульетта крайне изящно позволили увлечь себя со сцены потокам воздуха. После чего зал и сцена погрузились в кромешную тьму. На какое-то время воцарилась гробовая тишина. Потом раздался выразительный хруст. Это Женька наконец-то занялся чипсами.

Олег невольно втянул голову в плечи. Ему казалось, что на десятый «Б» сейчас обрушится гнев всего остального зала. Возможно, этим бы все и кончилось. Однако со сцены крайне вовремя раздались оглушительные раскаты грома. Сверкнуло несколько молний. После чего сцену залил сумрачный свет, и все увидели три темные фигуры, висевшие на шведской стенке.

Покачиваясь из стороны сторону, фигуры хором завыли.

— Олег, — перегнулся к нему Пашков через Катю и Таню.

— Тебе чего? — не понял мальчик в очках.

— Танька, пожалуйста, поменяйся со мной на минутку местами, — с мольбою взглянул на светловолосую девочку Лешка. — Мне надо срочно сказать Олегу одну важную вещь.

Таня, пожав плечами, пересела.

— Слушай, Олег, — едва оказавшись рядом, зашептал Лешка. — Это те же самые поют.

— Какие те же самые? — уставился на него друг.

— Ну, как у меня в башке, — уточнил Лешка.

— По-моему, тебе лечиться надо, — покрутил пальцем возле виска Олег.

— Ничего мне не надо, — оскорбленно проговорил Лешка. — Я точно тебе, Олег, говорю: те, у меня в башке, так же выли. Один в один. И слов тоже невозможно было разобрать.

Олег хотел сказать Лешке, что они эту тему обсудят после, но тут на сцену в сопровождении свиты величественно вплыла, шурша черным шелковым платьем, Наташкина мама.

— В бутике «Валентино» брала, — внимательно пригляделась к платью Моя Длина. — Мы туда с матерью заезжали неделю назад, и оно там висело. А ты, Маратик, говоришь, что спонсоров нет.

— Так на костюмы небось хватило, а на остальное нет, — хранил полную невозмутимость Марат.

Женька все это время жевал чипсы, одновременно любуясь профилем Наташки. Происходящее на сцене привлекло внимание долговязого мальчика лишь после того, как три темные фигуры на шведской стенке завыли с угрожающей силой. Тут Женьке и предстала во всем великолепии Инга Турундаевская. Поэтому, резко ткнув Наташку в бок, Женька провозгласил:

— Твоя мама пришла.

— Да она уж давно на сцене, — равнодушно откликнулась девочка

— А до нашего Женечки все доходит как до жирафа, — фыркнула Катя.

Женька хотел обидеться, однако на сцене развернулись бурные события, заставившие его на время позабыть обо всем личном.

Чуть поодаль от леди Макбет и висевших на шведской стенке ведьм расположилась живописная парочка. Существо мужского пола Марат Ахметов немедленно нарек «мужиком в короне». Катя, Таня, Олег, Темыч и еще несколько наиболее просвещенных учеников десятого «Б» узнали в сем мужике короля Клавдия из «Гамлета». А в его напарнице королеву Гертруду, которую изображала Людмила Прошечкина. Король непрестанно обращался к Прошечкиной с одной и той же фразой: «Не пей вина, Гертруда». Поэтому легко было догадаться, что Генрих Прошечкин включил в свой «синтез Шекспира» не только «Ромео и Джульетту» с «Макбетом», но и трагедию о принце датском.

Люда Прошечкина была встречена бурными рукоплесканиями зрительного зала. Будто воодушевившись таким приемом, Гертруда схватила за руку Клавдия, и они исполнили совместный танец с ведьмами из «Макбета», которые ради такого случая даже решились расстаться со шведской стенкой. Хореографическая композиция являла собой нечто среднее между брейк-дансом, украинским гопаком и лезгинкой. Что, по-видимому, должно было символизировать международное значение творчества великого Шекспира.

Прыгая и танцуя вприпрыжку, ведьмы продолжали истошно завывать.

— Ну, точно! — вновь склонился Пашков к уху Олега. — Именно это я позавчера и слышал.

— Не мог ты этого слышать, — отозвался мальчик в очках. — Мы же на премьере. Значит, до сегодняшнего вечера спектакля не было и в помине.

— То-то и оно, — озадаченно произнес Лешка. — Хотя, — вдруг посетила его новая мысль, — может, у них как раз позавчера была генеральная репетиция?

— Но ведь не у тебя же в квартире, — резонно заметил Олег.

— А если Сашков приборчик передавал сигналы прямо из этого театра ко мне? — предположил Пашков.

— Слушайте, молодые люди, — постучал по спине Пашкова пожилой мужчина, сидевший сзади. — Вы, между прочим, в театре и лично мне мешаете.

— Извините, пожалуйста, — обернулся к нему Лешка.

— После обсудим, — шепнул ему Олег. — Иначе нас отсюда скоро выведут.

И оба друга вместе с классом продолжали смотреть спектакль. Гертруда, Клавдий, ведьмы, а также Ромео с Джульеттой, вдоволь навывшись, натанцевавшись, а также наоравшись до хрипоты: «Не пей вина, Гертруда!» — кажется, решили взять некоторую паузу. Люда Прошечкина тяжело дышала. Видимо, интернациональный танец изрядно ее утомил.

Теперь место на авансцене заняла Инга Турундаевская. Глядя в зал, она принялась читать один из монологов леди Макбет:

… Мы с беззащитным королем поступим

Как захотим, свалив на пьяниц слуг

Ответственность за наше преступленье.

Едва она произнесла последнее слово, как Гертруда, сделав наконец щедрый глоток из невесть откуда возникшего у нее в руках кубка, упала. Ее примеру последовал король Клавдий. На сцене возникли двое мужчин в спецовках. Грубо схватив Гертруду и короля, служители утащили их за кулисы. Зал вновь огласился рукоплесканиями.

Леди Макбет, выждав, пока аплодисменты иссякнут, с трагическим видом объявила:

Нет повести печальнее на свете,

Чем повесть о Ромео и Джульетте!

Ромео и Джульетта отреагировали на мрачное заявление Инги Турундаевской весьма неадекватно. Они взялись за руки, спрыгнули со сцены и, заливисто хохоча, понеслись вприпрыжку по зрительному залу.

— Так, ребята. Вы меня пропустите, — неожиданно стал протискиваться к проходу Марат Ахметов.

— Куда тебя несет? — вцепился в него Боря Савушкин.

— Отстань, Савка, погоди, — вырвался из его объятий Марат. — У меня тут личный интерес наметился.

— Маратик запал на Джульетту, — громко сказала Моя Длина.

— Молодые люди, предупреждаю в последний раз, — раздался стон пожилого мужчины из заднего ряда. Десятый «Б» явно мешал ему наслаждаться высоким искусством Прошечкиных.

Андрей Станиславович тоже заметил маневры Ахметова.

— Ты куда, Марат? — полюбопытствовал он, когда тот проносился на всех парах мимо них со Светланой.

— Мне вот так надо, — провел ребром ладони по горлу Ахметов.

Тут он достиг наконец прохода и понесся следом за порядком опередившими его Ромео и Джульеттой. Те, с удивлением заметив, что их преследуют, прибавили темп. Ахметов тоже поддал жару. Недаром же он был спортсменом.

Теперь десятый «Б» уже не смотрел на сцену. Тщетно Инга Турундаевская выкрикивала со сцены зловещие пророчества. Десятый «Б» это не волновало. Ребята были сейчас целиком и полностью захвачены кроссом с препятствиями, который развернулся в зрительном зале. Препятствия олицетворяли зрители, сидевшие в проходах. Иным из них досталось на полную катушку. Сперва их попирали ногами Ромео и Джульетта, а потом здоровяк Марат Ахметов. Правда, Марат потом утверждал, что через большинство зрителей перепрыгивал. Иначе, по его словам, ситуация сложилась бы гораздо хуже.

Зрители, оказавшиеся, на свою беду, в проходе, придерживались иной точки зрения и то и дело возмущенно вскрикивали. Та же часть публики, которая сидела на нормальных местах, восторженно рукоплескала и восхищалась оригинальностью замысла Прошечкиных. Ибо импровизированный и спонтанный забег Ахметова представлялся им частью спектакля.

Наконец, достигнув выхода, Ромео и Джульетта скрылись за шторами из тяжелого бархата.

Марат, взревев, как раненый тур: «Валькирия! Валькирия! Постойте!» — тоже исчез из вида десятого «Б».

— По-моему, наш класс снова оказался на высоте, — прокомментировала его действия Катя.

— Чует мое сердце, спокойно мы из этого театра не уйдем, — тоном пророка изрек маленький щуплый Темыч.

— Молчи, зануда, — шикнула на него Катя.

Однако и она чувствовала, что Темыч, пожалуй, прав. В воздухе витала ощутимая тревога. Так как Марат исчез и пока больше не появлялся, ребята, чтобы скоротать время, снова сосредоточились на спектакле. Впрочем, они уже настолько отвлеклись от и без того запутанного сюжета Генриха Прошечкина, что разгадать смысл происходящего не могли. Теперь в глубине сцены метались какие-то странные личности с черными косматыми бородами. При этом Инга Турундаевская продолжала выразительно произносить очередной монолог леди Макбет.