Любовь в полдень - Лиза Клейпас

— Но ведь у нее есть еще один.

— Кристофера она не любит. Вся материнская нежность досталась Джону.

Беатрикс задумчиво посмотрела на большие напольные часы с маятником: они громко, неодобрительно тикали и, казалось, недоверчиво качали головой.

— Этого не может быть, — наконец произнесла она.

— Тем не менее это так, — с грустной улыбкой возразила Одри. — Некоторые люди наделены бесконечным запасом любви — например, вся ваша семья. А у других ресурсы ограничены. Любовь леди Фелан закончилась: чувств хватило только на мужа и Джона. — Она устало пожала плечами. — Но сейчас совсем не важно, любит ли свекровь Кристофера или нет. Теперь уже ничто не имеет значения.

Беатрикс опустила руку в карман и достала письмо.

— Это для капитана Фелана, — пояснила она. — От Пруденс.

С непроницаемым выражением лица Одри взяла конверт.

— Спасибо. Отправлю вместе с сообщением о состоянии Джона. Бедный Кристофер… он так далеко.

Беатрикс задумалась, не лучше ли забрать письмо обратно. Сейчас не время говорить о расставании. Но с другой стороны, может быть, в тени огромной утраты маленькая боль пройдет незамеченной?

Одри внимательно посмотрела на подругу.

— Ты собираешься ему сказать? — негромко спросила она.

Беатрикс с подозрением прищурилась.

— О чем?

Вопрос был встречен раздраженным вздохом.

— Я не дурочка, Беа. Пруденс сейчас в Лондоне, занята балами, приемами и прочими светскими глупостями. Она никак не могла написать это письмо.

Беатрикс почувствовала, что неудержимо краснеет, а потом так же неудержимо бледнеет.

— Она отдала письмо перед отъездом.

— Как свидетельство преданности Кристоферу? — Одри презрительно усмехнулась. — Видишь ли, во время нашей последней встречи мисс Мерсер даже не удосужилась спросить о давнем знакомом. И с какой стати, интересно, письма всегда передаешь ты? — Она бросила на подругу нежный и в то же время насмешливый взгляд. — Судя по тому, что Кристофер пишет нам с Джоном, он по уши влюбился в Пруденс — благодаря ее необыкновенным посланиям. И если в итоге эта пустоголовая кокетка окажется моей родственницей, виновата будешь ты!

Подбородок Беатрикс задрожал, а глаза предательски заблестели. Одри крепко сжала безвольную руку.

— Зная тебя, невозможно сомневаться в благих намерениях. Вот только слабо верится, что результат окажется положительным. — Она печально вздохнула. — Прости, мне необходимо вернуться к Джону.

Направляясь в холл, Беатрикс внезапно подумала, что пройдет еще несколько дней и подруге придется пережить смерть любимого мужа.

— Одри, — неуверенно окликнула она. — Как бы мне хотелось принять хотя бы часть твоей боли!

Миссис Фелан остановилась и обернулась, не в силах сдержать чувств.

— Спасибо. Мало кто способен искренне разделить горечь потери.

Через два дня в Рамзи-Хаус пришло известие о кончине Джона. Мистер Фелан умер ночью. Исполненное сочувствия семейство пыталось решить, как лучше помочь осиротевшим женщинам. По правилам хозяину дома следовало нанести визит и предложить свои услуги, однако Лео в это время находился в Лондоне, на внеочередном заседании парламента. Бурные дебаты разгорелись относительно некомпетентности и равнодушия, в результате которых британские войска в Крыму скверно снабжались и не получали должной поддержки.

В результате было решено, что к Феланам отправится Меррипен, муж Уин. Никто не надеялся, что его примут, поскольку мать и вдова вряд ли могли найти силы для разговоров, пусть и сочувственных. Но главная миссия посланника заключалась в доставке письма с выражением соболезнования и предложением любой необходимой помощи.

— Меррипен, — неуверенно обратилась Беатрикс, — можно попросить тебя передать Одри искреннее сочувствие и спросить, не требуется ли мое участие в организации похорон? А может быть, ей будет легче, если кто-нибудь просто посидит рядом?

— Разумеется, — с готовностью согласился Меррипен. Темные глаза светились состраданием. Зять вырос в семье Хатауэев, и все считали его братом. — А почему бы тебе не написать записку? Я передам слугам.

— Одну минуту. — Беатрикс бросилась к лестнице, подхватила подол длинной широкой юбки, взлетела на второй этаж и скрылась в своей комнате.

Подошла к столу, достала бумагу, перо и потянулась к чернильнице, однако рука замерла в воздухе: взгляд упал на смятое письмо в ящике.

То самое вежливое прощальное послание, над которым она так старательно трудилась.

Оказывается, оно так и не было отправлено.

Колени ослабли, ноги отказывались держать.

— О Боже! — выдохнула Беатрикс и без сил упала на ближайшее кресло, которое опасно покачнулось.

Случилось так, что к Одри по ошибке попало тайное, неподписанное письмо — то самое, которое начиналось словами: «Я больше не могу вам писать. Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете».

Объятое паникой сердце билось тяжело и неровно. Мисс Хатауэй попыталась упорядочить разбегавшиеся мысли. Что, если письмо еще не отправлено? Может быть, еще не поздно его забрать? Надо пойти к Одри и попросить…

Нет, беспокоить в такое время было бы непростительным эгоизмом. Подруга только что потеряла мужа, и стыдно отвлекать ее по пустякам.

Слишком поздно. Придется оставить все так, как есть, и позволить Кристоферу Фелану самому делать выводы из странной записки.

«Пожалуйста, возвращайтесь домой и разыщите меня».

Беатрикс со стоном склонилась и безвольно уронила голову. Покрытый потом лоб прилип к полированному дереву. Счастливица решила, что хозяйка приглашает приласкаться, запрыгнула на стол, уткнулась мордочкой в волосы и замурлыкала.

«Прошу тебя, милостивый Боже, — мысленно взмолилась Беатрикс, — не позволяй Кристоферу отвечать. Пусть история закончится. Не дай ему узнать, что писала я».

Глава 5

Скутари, Крым

— Сдается мне, что госпиталь — не самое подходящее место для человека, твердо решившего выздороветь, — задумчиво произнес Кристофер, бережно поднося к губам раненого чашку с бульоном.

Молодой солдат, парнишка лед девятнадцати-двадцати, издал звук, отдаленно напоминающий смех. Засмеяться по-настоящему он не мог, поскольку рот оказался занят.

Кристофера привезли в полевой госпиталь в Скутари три дня назад, после ранения при штурме Большого редута во время бесконечной осады Севастополя. Меткий стрелок капитан Фелан сопровождал саперов, которые несли лестницу к бункеру русских, когда внезапно раздался взрыв и осколки снаряда попали в правый бок и в ногу.