Остановка - Павел Шестаков

Правда, в первый момент я удивился умеренно, ибо никак не связал его "сидение" с собственной особой. Подумал только: "Как пенсионер, на солнышке греется целый день". Подумал и направился к подворотне, когда услыхал за спиной:

- Эй, вы! Постойте...

Нельзя сказать, чтобы это прозвучало вежливо, но я остановился.

- Вы... я не знаю, как вас зовут.

Говорил он, чуть задыхаясь, потому что заметил меня, видно, не сразу и бежал догоняя.

Я назвался, но сразу замечу - на всем протяжении нашего знакомства он меня по имени и отчеству не поименовал ни разу. Так я и остался - "вы". Однако и на том спасибо. В наше время и "тыканье" особо предосудительным не считается.

- А вас как величать?

- Вадим.

- Очень приятно. Спорщик, значит? О чем же вы хотите поспорить?

Он не понял.

- Откуда вы взяли, что я спорить собираюсь?

- Имя у вас такое.

- Имя как имя. При чем тут спор?

- От древнерусского слова "вадити", затевать споры. Правильнее Вадимир.

- Никогда не слыхал такого имени.

- Упростилось, сократилось.

- Уверен, родители и в голове не держали...

Наверно. Ведь спорить - одно из самых мягких значений глагола "вадить". У Даля еще и клеветать, обманывать значится. Но об этом я распространяться не стал.

- А вообще-то правильно назвали. Меня против шерстки не погладишь. Интуитивно дошли предки. Выбирали красивую кличку, а попали в точку, а?

- Не знаю. Я еще с вами не спорил.

- Да не собираюсь я спорить. Я же сказал.

Мы остановились тем временем, не входя во двор.

- У вас дело ко мне?

- Дело.

- Тогда поднимемся к Полине Антоновне, - предложил я, не высказывая подлинного уже удивления, ибо не мог никак предположить, что за дело может нас свести.

Вадим резко тряхнул головой.

- Туда без толку... У старухи я был. Мне с вами надо.

Я развел руками.

Он поколебался, потом спросил резко:

- В пивную пойдете?

- Куда? В какую пивную?

- Здесь рядом. Подвальчик.

Я представил набитое разным народом помещение, полупьяный гвалт, захламленные столики и кислый, тошноватый запах, и поморщился.

- Увольте.

- Я так и знал. Коньячком сосуды расширяем?

- Бывает, и нитроглицерином.

- Ну, не скромничайте. На вид...

Я прервал.

- Вид обсуждать не будем.

- Ладно. Тогда на лавочку? На свежем воздухе.

Разумеется, все варианты общения с Вадимом меня привлекали мало, но на свежем воздухе было все-таки лучше, чем в заведении, куда он меня приглашал.

- Хорошо, пойдемте.

До скамейки, той самой, что рядом с таксофоном, мы шли молча. Молча и сели. Я посмотрел вопросительно.

- Предоставляете слово?

- Слушаю.

Он почему-то наклонился ко мне, хотя посторонних вокруг и не было. Я заметил, что волосы у него, несмотря на возраст, уже поредели и давно не мыты.

- Вы, конечно, знаете, кто я?

Я кивнул.

- Бабка проинформировала?

- Да, Полина Антоновна сказала, что вы муж Лены.

Он искривил рот.

- Представляю.

Я не возражал. Представлял он полученную информацию приблизительно правильно.

- И тем не менее стою у ворот. И прошу помощи.

Видно было, как трудно далась ему последняя фраза.

- Помощи? Моей? В чем?

- Жить нам с Ленкой негде. Понимаете? С милым рай где? В шалаше. А если нет шалаша, тогда что? Тогда где?

На вопросы свои Вадим отвечал сам. Коротко и напористо. Да, я ошибся, предположив, что он целый день грелся на солнышке. Ощущался и другой источник подогрева.

- Чем я могу быть вам полезен?

- Склоните старуху.

- Вы Полину Антоновну в виду имеете?

- Кого же еще! Старуха могла бы пустить нас на квартиру, сдать комнату. Но не хочет. Уломайте ее! Вы ведь там в авторитете.

Я был обескуражен.

- Но если не хочет...

- Да почему? Мы же ей пригодимся. Осталось-то ей сколько? Не вечная же она, в конце концов. Ей помощь нужна, люди. А Лена ее любит. Сделайте доброе дело. Что вам стоит!

Я посмотрел на Вадима. Он взгляда не отвел. Напротив, бросил требовательно:

- Ну!

- Я вас понимаю, но вопрос деликатный...

- А если семья рушится?

Вопрос был поставлен ребром, но чуть с перебором. Не люблю я набившие оскомину штампы. Одно дело на профсоюзном собрании выступать, а другое совсем вот так, с глазу на глаз, в доверительном разговоре, да еще с полутеатральной аффектацией. Он почувствовал мое недоверие к броской фразе.

- Вы поймите, как живем. То вообще не живем вместе, то сарай у черта на куличках снимаем.

Это подействовало на меня сильнее.

- Жизнь по швам трещит, - добавил Вадим, уловив перемену в моем настроении.

- Понятно мне.

- Поможете?

- Вы у Полины Антоновны сегодня по этому вопросу были?

- По какому же еще!

- И она отказала...

- Ясно. Зачем бы я вас просил...

Я вспомнил, как он отвернулся утром, увидев меня. А сейчас обращается за помощью... Однако... Но могу ли я помочь?..

- Если вы только сегодня говорили и она отказала, вряд ли Полина Антоновна так быстро изменит решение. Я ведь ее много лет знаю.

- Я тоже достаточно. Ослица валаамская.

- Если вы о Полине Антоновне такого мнения, то вряд ли уживетесь под одной крышей.

- Почему? Мнение мое личное. А конфронтация мне не нужна. В кухонные дела влезать не собираюсь. Это Ленкина забота, а у нее со старухой гармония. Так что гарантирую мир и дружбу, фройндшафт.

Тут мне в голову пришла мысль.

- А Лена этот вопрос поднимала?

- Нет.

- Так может быть, ей...

- Нет.

На этот раз отрицание прозвучало даже жестче первого.

- Понадеялась на вас?

Он хмыкнул.

- Ей этот вариант не нравится.

- Не понимаю.

- Я тоже, - сказал он почти доверительно. - Сплетен боится, я думаю.

- Каких сплетен?

- Вы разве людей не знаете? Будут гадости говорить. Пролаза, охмурила старуху... А у моей супруги натура тонкая.

Мне эта аргументация показалась малоубедительной.

- Однако, если и она против...

- Ерунда. Бабы всегда так. Их нужно перед фактом ставить. Логическое мышление у них не развито. Вот и приходится собственными мозгами шевелить. А зачем? Дело-то ясное. Я ей добра хочу. И всем хорошо будет.

"А будет ли? Что, если она собирается порвать с Вадимом? То, что он не подарок, видно невооруженным глазом..." Я молчал.

- Понимаете...

Вадим вдруг встал.

- Все понимаю. Зачем лишние хлопоты? Проще чемоданчик в руку и к морю. В вагоне СВ, конечно.

- Да погодите вы, - прервал я с досадой.

- Не могу. Спорщик я.

- Сядьте, спорщик.

Он послушался.

- Новые идеи?

- Без участия вашей жены будет трудно. Полина Антоновна действительно человек своеобразный. Но сердце у нее доброе.

И тут он сказал для меня неожиданное.

- Жену унижаться не пущу. Ей клянчить нечего. Она право имеет.

- Жить в квартире Сергея?

- А ну вас! Зря затеял. Каждый умирает в одиночку.

Он снова встал. Я тоже.

- Не горячитесь. Я поговорю с Полиной Антоновной.

Во время нашего разговора он постоянно морщил лоб, но тут морщины разгладились.

- Вот это другое дело. Я знал, что вы мужик с пониманием.

- Ну, как сказать...

- Не скромничайте. Я докажу. Хотите?

- Каким образом?

- Просто. Ручаюсь, вы одолжите мне три рубля.

- Однако!

- Неужели я ошибся! Сумма-то мизерная. И отдам я. Мы же должны повидаться после разговора с бабкой. Когда вам позвонить?

- Лучше вечером. Не знаю, когда разговор сложится.

- Ладно. Но если старуха подойдет, я трубку повешу.

Я вспомнил утренний "глухой" звонок. Тогда вместо "старухи" подошел я.

- За результат не ручаюсь, но звоните.

Он сделал шутовскую гримасу.

- Слушаюсь, командир. Значит, мы поняли друг друга?

- Я не уверен...

- Как? Неужели трояк пожалели?

Об этом я уже забыл.

- Нет, нет...

И я полез в карман за кошельком.

Отдельного трояка не оказалось, был один бумажный рубль и два металлических.

- Поштучно возьмете?

- Я не гордый.

Это он врал, конечно. Если не гордости, то гордыни в нем было хоть отбавляй. Деньги перешли из рук в руки, и он ушел, не попрощавшись, пошел по улице вправо, в сторону, где находился упомянутый в начале разговора подвальчик.

- Проголодался? - спросила Полина Антоновна, едва я переступил порог. - Сейчас покормлю.

Мне стало неловко.

- Спасибо, я сыт.

- Неужели в харчевне питался? Постеснялся старуху объесть?

- Ну, что вы...

Я прошел в кухню и положил на стол небольшой сверток.

- Вот. К чаю захватил.

Поднимаясь в лифте, я подумал, что за вечерним чаем и будет уместно поговорить о квартирных делах, но сейчас почувствовал, что оттягивать разговор не могу, захотелось сразу покончить с навязанным поручением. Несмотря на гуманные обоснования, оно было мне все-таки не по душе.

- А может, поешь, а? Не верю я в эти столовки.

- Нет, нет. Напрасно вы хлопотали.

- Какие хлопоты! Сергея-то кормила...

Я решил воспользоваться зацепкой.

- Вот-вот. А теперь пришло время и облегчить хлопоты, позаботиться о себе.