Кровная добыча - Ирина Глебова

Саша первый взбежал на крыльцо с радостным восклицанием:

– Друзья, кто еще не знает, знакомьтесь, мой старший брат Дмитрий Кандауров!

Но многих Митя знал, знали и его.

– Нам как раз недоставало третьего кавалера! – воскликнула полненькая черноглазая барышня, курившая длинную папироску.

И в самом деле: на веранде стояли три девушки и двое парней. Таня Ресслер в наброшенной на плече шали протянула Дмитрию ладошку, подхватила:

– Да, пожалуйста, развлеките Ларису, ей так скучно, что она вот-вот уведет моего кавалера.

Она демонстративно положила руку на локоть Саши, который он, надо сказать, ловко и с радостью подставил ей. Все засмеялись, а Таня и Саша обменялись взглядами, которые Митя сразу же расшифровал и, немного удивляясь, воскликнул мысленно: «Ого, а братишка-то вырос уже. И правда кавалер…»

– Я открою вам секрет. – Таня сделала паузу, оглядывая компанию, но вдруг, сбивая таинственность, махнула рукой. – Хотя уже завтра или послезавтра это секретом не будет. Сегодня днем мой папа был в штабе военного коменданта полковника Шаповалова. Там говорят, что в Германии вот-вот начнется настоящая революция!

– Это не секрет, – развел руками еще один парень из компании. – Там давно уже бунтуют, как у нас год назад.

– Тем не менее немецкие войска собираются уходить, оставляют Харьков!

– Правда? И на кого же? – спросил Саша.

– На Запорожский корпус Болбочана, – ответил ему Дмитрий.

– Значит, нас будут охранять казаки, – протянула Лариса, выпуская меланхолично струйку дыма.

– Недолго, – Митя пожал плечами. – Думаю, скоро им на смену придут другие «защитники»… Петлюра уже под Киевом, сюда тоже пожалует.

– Все-то вы знаете, господин Кандауров! Конечно, ведь вы с отцом Александра вместе работали, даже несколько таинственных преступлений раскрыли… У вас наследственный дар!

Таня лукаво глянула на Сашу, а тот, нимало не смущаясь, улыбнулся ей и кивнул брату: да, я рассказал. Митя пожал плечами:

– Что ж, надо кому-то в семье и наследственным даром обладать, и наследственное дело продолжить. Александр ведь у нас будущий механик или химик…

Саша и вправду стал студентом Технологического института императора Александра III. И если первый курс он окончил, то занятия на втором почти и не начинались – городу было не до того.

– А ваша семья, Таня, не собирается уходить с немецкими войсками на историческую родину? – спросил Дмитрий девушку.

– Вовсе нет, – тряхнула она завитыми локонами. – Мы ведь давно уже русские немцы. Все, пойдемте в комнаты, здесь становится прохладно. Танцевать, танцевать!..

«Русские немцы, – покидая следом веранду, тихо покачал головой Митя. – А придут оголтелые украинские державники…»

Он вдруг вспомнил – даже не заметил, как машинально приложил руку к сердцу, сильно забившемуся, – другую девушку, тоже немку, Женни Штоль. Она не захотела стать предательницей, предпочла смерть… Да, два года назад… И ее брат, совсем юноша, очень больной, как он тогда сказал? «Легко вам, русскому, живущему в России, быть русским патриотом». То есть им, не русским, этот выбор давался трудно. Но ведь теперь и они, русские, не в России оказались. Не в Российской империи…

В большой, ярко освещенной комнате играли вальс, несколько пар танцевали. К Дмитрию тут же подбежала Катя.

– Митенька, и ты здесь!

Вообще-то по возрасту Кате рановато бывать на таких вечеринках, но это был дом ее лучшей подружки Эмилии Ресслер: девочки учились в одном классе в Мариинке. Сама Эммочка, такая же, как и Катюша, веселая двенадцатилетняя девочка, уже крутилась рядом, и как только заиграла музыка, игриво присела в книксене перед Митей:

– Давайте потанцуем! Пока Таня с одним твоим братом танцует, я – с другим.

Митя с удовольствием покрутил юную барышню в вальсе, потом присоединился к молодежной компании, собравшейся вокруг Саши и Тани. У младшего брата было много друзей, приятелей, и хотя сам Саша никогда не стремился в лидеры, всегда оказывался центром и душой компаний. Сейчас тоже он что-то живо обсуждал с ребятами. Дмитрий подошел и понял, что разговор идет о государе и царской семье.

– Они все живы, – горячо говорила Таня, оглядывая всех блестящими от возбуждения глазами. – Их тайно переправили в Германию, в замок Фридберг! Это ведь родовой замок императрицы.

– Это просто слухи, – возразил ей, нахмурив брови, молодой человек, которого Дмитрий не знал. – Как это было возможно?

– Господин лейтенант! – Таня повернулась к одному из офицеров. – Ну вы-то слыхали? Об этом говорил капитан Винклер из штаба!

– Слышал, – кивнул лейтенант. – Как будто бы Вильгельм сговорился с большевиками. Вроде это было тайным условием Брестского мира.

– Ой, как было бы славно! – захлопала в ладоши Лариса. – Я верю, верю! Немцы и большевики, они ведь заодно.

– А чтобы солдаты и рабочие не бунтовали, всем объявили о расстреле, – теперь уже совершенно уверенно разъяснила Таня.

– И чтобы вывести из игры нас, офицеров, – подхватил лейтенант. – Нет царя, не за кого, значит, и воевать…

Саша быстро глянул на Митю, чуть пожал плечами, как будто хотел сказать: «Хотелось бы верить, но…»

Что ж, в их семье был человек, кто информацию умел отделять от слухов и анализировать ее. Викентий Павлович Петрусенко еще летом сказал:

– Я так надеялся, что этого не произойдет. Увы…

И пошел в воскресный июльский день на панихиду, которую служил по убиенному царю Николаю Второму харьковский митрополит Антоний Храповицкий. Они были там, на переполненной скорбящим народом Соборной площади, всей семьей. Викентий Павлович стоял рядом со своим давним другом, графом Федором Артуровичем Келлером. Митя немного сердился на дядю: ну что стоило тому взять его с собой, представить графу. Ведь знал прекрасно, что племянник просто влюблен в этого человека, которого называли «первой шашкой России». Сколько знаменитых побед одержал он со своими кавалеристами на фронте! А когда после отречения царя ему пришел текст новой присяги, Келлер заявил, что не станет приводить к ней свои войска, так как не знает такой власти – Временного правительства. Он был готов со своими драгунами, казаками и гусарами идти на помощь царю, ждал от него распоряжения. Не дождался, был вынужден сдать корпус, остался жить в Харькове. После ноябрьского переворота, когда власть в городе стала совсем большевистской, Келлера попытались арестовать. Это были не слухи: Викентий Павлович и Дмитрий, работавшие тогда, хоть и неофициально, в милиции, слышали эту историю сначала от своего милицейского начальства, а потом Петрусенко лично рассказал и Федор Артурович. Как зашел во двор его дома отряд солдат, как граф надел свой любимый чекмень Оренбургского казачьего войска и волчью папаху, вышел на крыльцо. А командир отряда, как потом выяснилось, бывший вахмистр, увидел своего корпусного командира, скомандовал «смирно» и воскликнул: «Ваше сиятельство, разрешите поздравить с праздником, со светлой Пасхой!» Но том «арест» и окончился.

На панихиде граф Келлер стоял в этой же форме, Митя издали смотрел на высокую стройную его фигуру, на благородное лицо с высоким лбом, выразительными глазами…

Хотелось и Мите поверить в легенду о спасении государя. Но, как сказал Викентий Павлович, увы…

Дмитрий потихоньку направился к выходу, ища глазами младшую сестру. Катюша поймала его взгляд, подбежала.

– Ты уже уходишь? Ну и я с тобой.

– А Саша? – спросил он.

– Нет, он не пойдет.

Она помахала брату рукой, он ответил тоже жестом: мол, идите, я еще побуду.

Они жили на Епархиальной, в особняке, купленном семьей лет пятнадцать назад. Это было почти рядом – на параллельной улице. Вскоре Митя с Катей свернули на улицу Бассейную, которая соединяла несколько параллельных улиц центра города.

– А знаешь ли ты, что эту улицу проложил и даже застроил дедушка Тани и Эммы? – спросил Дмитрий.

– Знаю, знаю! И Бассейную, и другую, которая так и называется его именем – Юмовская. Да ты уже меня не раз спрашивал, Митя… Что ты такой рассеянный сегодня? Невеселый?

Сестренка смотрела на него проницательным взглядом, сочувственно склонив головку. Митя улыбнулся, погладив ее ладошку:

– Да, верно, расстроили воспоминания… Я сегодня встретил Виктора, старшего брата Алеши Уржумова. Помнишь Алешу?

– Ой, помню! Это твой друг, погиб на фронте. Он к нам часто приходил…

Да, Алеша и Митя учились вместе на юридическом, дружили. С самого начала войны, с четырнадцатого года, Алексей рвался на фронт. Митя и сам был патриотом, но Алешу эти чувства просто переполняли. Но тогда они еще были первокурсниками, мать и старший брат удержали его. Но когда зимой в начале пятнадцатого года шли тяжелые бои в Карпатах, Алексея удержать уже не могли. Как раз формировалась армия генерала Лечицкого, он записался в нее добровольцем. Весной писал восторженные письма и домой, и Мите из освобожденного Перемышля. А летом немецкие войска вновь взяли и Перемышль, и Львов, русская армия отступала с тяжелыми боями. В августе в боях за Брест-Литовск Алеша Уржумов был убит…