Дом мечты - Люси Монтгомери

Капитан Джим принес Энн кресло, предварительно убрав с него газету и большого рыжего кота.

— Слезай, Мэйти, иди на софу. Куда бы мне положить эту газету? Я еще не дочитал один роман. Он называется «Безумная любовь». Это не так интересно, как моя любимая фантастика, но я читаю, чтобы узнать, как долго это может продолжаться. Я уже дочитал до шестьдесят второй главы, но свадьбой пока и не пахнет, как и в самом начале. Когда приходит маленький Джо, я читаю ему про приключения пиратов. Разве это не странно, что таким маленьким созданиям нравятся такие кровавые истории?

— Прямо как наш маленький Дэви, — сказала Энн. — Ему нравятся истории, от которых веет смертью.

Чай, приготовленный капитаном, казался настоящим нектаром. Энн, не переставая, расхваливала его. Капитан был рад, как ребенок, но сохранял напускное равнодушие.

— Секрет в том, что я не жалею сливок, — небрежно бросил он.

Старый Джим никогда не читал известного писателя Оливера Венделя Холмса, но был согласен с тем, что «большому сердцу — большая крынка со сливками».

— Когда мы шли к вам, нам встретился какой-то странный человек, — сказал Гилберт, допив свой чай. — Кто это был?

Капитан Джим усмехнулся.

— Это Маршалл Эллиот, Он круглый дурак. Вас, должно быть, удивил его необычный вид, как у музейного экспоната.

— Он что, современный чудотворец или пророк? — спросила Энн. рок?

— Ни то ни другое. Это политиканство, которое у него в крови. Все эти Эллиоты, Крауфорды и Мак-Алистеры очень любят заниматься политикой. Они родились заядлыми консерваторами, останутся ими на всю жизнь и умрут консерваторами. Интересно, что они будут делать на небесах, где не будет политики? А у этого Маршалла Эллиота очень твердый характер. Я и сам немного консерватор, но все же более современный, чем он, который вообще не меняется со временем. Пятнадцать лет назад здесь проводились выборы. Маршалл боролся изо всех сил. Он был уверен, что либералы проиграют. Его уверенность была такой сильной, что он собрал митинг и объявил, что не будет стричься и бриться, пока их партия не победит. Их партия «Грит» проиграла те выборы и с тех пор больше не побеждала. Сегодня вечером вы видели результат. Маршалл замкнулся в себе.

— Что думает об этом его жена? — спросила Энн.

— Он холостяк. Но даже если бы он был женат, мне кажется, его жена не смогла бы его переубедить. Для Эллиотов всегда было характерно упрямство высшей степени. У брата Маршалла, Александра, была собака. Когда она умерла, Александр решил похоронить ее на кладбище вместе с другими христианами. Ему, конечно, не разрешили этого сделать. Тогда он похоронил собаку около кладбищенского забора и больше не ходил в церковь. Но по воскресеньям он приезжал с семьей к церкви, садился у могилы собаки и читал Библию, пока шла служба. Говорят, когда он умирал, то попросил похоронить его рядом с собакой. Его жена, хотя и была спокойной женщиной, вышла из себя, услышав такой. Она сказала, что не собирается быть похороненной рядом с собакой, а значит, ее муж предпочитает быть с собакой, а не с ней. Александр Эллиот был большим упрямцем, но очень любил свою жену и поэтому уступил ей, сказав: «Хорошо. Забудь о том, что я сказал. Похорони меня там, где тебе нравится. Я надеялся, что моя собака переродится в цветы на могиле, и в этих цветах будет частичка нас. Ведь у моей собаки было больше души, чем у любого Эллиота, Крауфорда или Мак-Алистера». Это были его последние слова. Что же касается Маршалла, то мы давно привыкли к нему. Его внешность удивляет лишь приезжих. Я знал его десятилетним мальчиком, сейчас ему около пятидесяти. Он мне нравится. Мы с ним иногда рыбачим. Это все, на что меня еще хватает. А ведь так в моей жизни было не всегда.

Энн только собиралась расспросить капитана о его жизни, когда Фаст Мэйт неожиданно прыгнул на колени капитану. Кот был настоящим бесенком, с круглой, как полная луна, мордой, с дикими зелеными глазами и мохнатыми лапами. Капитан Джим осторожно погладил его по спине.

— Мне никогда особо не нравились кошки, до тех пор, пока я не встретил Фест Мэйта, — сказал он. Его слова сопровождались громким урчанием кота. — Я спас ему жизнь, а когда спасаешь жизнь какому-нибудь существу, но начинаешь любить его. Есть в мире такие беспечные люди, миссис Блайз, среди них и горожане, которые приезжают в эти места, — беспечные до жестокости. Это худший вид жестокости. С ней труднее всего справиться. Они привозят с собой на лето кошек, развлекаются с ними, одевают их, обвязывают лентами. А потом уезжают, а кошек бросают на улице. У меня просто кровь кипит от негодования, миссис Блайз. Как-то раз, прошлой весной, я нашел старую бедную кошку. Около нее лежали три худеньких тельца. Кошка умирала, пытаясь согреть собой котят. Я заплакал, увидев все это. Я разозлился и выругался, забрал маленьких бедных котят домой и покормил их, а потом пристроил у моих знакомых. Я знал женщину, у которой жила эта кошка, и когда на следующее лето она снова приехала, я пошел к ней и сказал все, что о ней думаю. Это было грубым вмешательством, но в некоторых случаях надо вмешиваться.

— И как она ото восприняла? — спросил Гилберт.

— Она плакала и говорила: «Я не думала». Тогда я сказал ей: «Вы думали, что скажете на страшном суде, когда вам придется отвечать за жизнь бедной старой матери? Бог спросит, а зачем вам даны мозги, разве не для того, чтобы думать?» Надеюсь, ей больше не захочется оставить кошку.

— А Фест Мэйт тоже из брошенных? — спросила Энн.

— Да. Как-то раз холодным зимним днем, я нашел его висевшим на дереве, запутавшимся в лентах, которые цеплялись за ветки. Он был на последнем издыхании. Видели бы вы его глаза, миссис Блайз! Он ведь был маленьким котенком, удивительно, как он умудрился выжить, пока висел на дереве. Когда я развязал его, он жалобно лизнул мою руку своим маленьким красным язычком. Он был таким измученным, таким слабым. С тех пор прошло девять лет. Для кота он уже много живет. Он мне как хороший старый товарищ.

— Я считал, что у вас есть собака, — сказал Гилберт.

Капитан Джим кивнул головой.

— У меня однажды была собака. Я был о ней такого высокого мнения, что после ее смерти не мог и думать о том, чтобы завести какое-нибудь животное. Она была мне другом, понимаете, миссис Блайз? Мэйти — только товарищ. Мне нравится Мэйти, да и как он может не нравиться? Все кошки очень милы, но своего пса я любил. Я испытываю глубокую симпатию к Александру Эллиоту из-за его отношения к своей собаке. Если в котах всегда сидит какой-то дьявол, то в собаках — никогда. Именно поэтому собак любят больше, чем котов, как мне кажется. Хотя псы, я сказал бы, не такие интересные, как коты. Ох, заболтался я, почему вы меня не остановите? Когда у меня есть возможность поговорить с кем-нибудь, я становлюсь ужасным болтуном. Если вы допили чай, у меня есть еще кое-что, что я хочу показать. Вам должно понравиться. Несколько маленьких вещичек свалены у меня в кучу в углу.

«Несколько маленьких вещичек» капитана Джима оказались красивой и интересной коллекцией. Почти с каждой из них была связана какая-нибудь захватывающая история.

Энн никогда не забывала то восхищение, с которым она слушала рассказы капитана Джима тем лунным вечером у потрескивающего камина. Вдали рыдало море и звало к себе.

Капитан Джим ни разу не прихвастнул. Но и без этого можно было понять, каким героем он был: храбрым, правдивым, находчивым и неэгоистичным. Он сидел в своей маленькой комнате и рассказывал. В его памяти воскресали для него самого и его слушателей многие истории былых времен. Подрагивая бровями, поджимая губы, жестами и словами он рисовал целые сцены и характеры такими, какими они были.

Некоторые истории капитана Джима имели такие удивительные концовки, что Энн и Гилберт втайне сомневались, не присочиняет ли капитан, пользуясь их доверием. Но, как позже выяснилось, они ошибались. Все, о чем рассказывал капитан, было истинной правдой. У капитана был прирожденный талант рассказчика. Он воспроизводил все с первоначальной остротой.

Энн и Гилберт смеялись и дрожали, слушая его истории. А при одном из рассказов Энн обнаружила, что рыдает. Капитан Джим быстро успокоил ее доброй улыбкой.

— Мне нравится видеть, как люди плачут из-за моих историй. Для меня это комплимент. Я не могу не воздать должное тем событиям, свидетелем которых я был. Я записал некоторые из них. К сожалению, у меня нет достаточного умения, чтобы описать все должным образом. Если бы мне удалось выразить все нужными словами, собрать все истории вместе, то у меня получилась бы большая книга. Она превзошла бы даже «Безумную любовь». Я думаю, эта книга так же нравилась бы Джо, как пиратские романы. Да, в свое время я побывал в разных переделках. И, знаете, миссис Блайз, я был бы не прочь испытать все еще раз. Но теперь я стал ни на что не годен. Сколько лет прошло в плаваниях!