Ожерелье смерти - Борис Бабкин

Куривший в коридоре длинноволосый крепкий парень услышал шум и крики в комнате, бросил окурок, выхватил пистолет и бросился в комнату. По полу, взвизгивая, катались женщины. Лукина подмяла под себя соперницу и схватила ее за горло. Парень бросился к женщинам. Услышав сзади шум, Рита вскочила и отпрыгнула к стене.

— Не трожь! — остановил длинноволосого злой выкрик хозяйки. Он остановился.

Женщины снова сцепились. Рыча, вскрикивая от боли, поднимаясь и падая, изредка обмениваясь ударами, они кружили по комнате. Лукина толчком обеих рук в грудь сумела свалить Элю на пол и, навалившись на нее сверху, схватила одной рукой за волосы, а другой дважды ударила Элю по лицу. Длинноволосый бросился к ним, взмахнул рукой.

— Подними и другую, — послышался напряженный, угрожающий голос. Он замер. Глухо стукнулся о ковер пистолет.

Мягко шагнув вперед, Уж коротко и резко рубанул длинноволосого по шее ребром ладони. Тот молча рухнул на большой пестрый ковер. Женщины тем временем вскочили. Лукина размахнулась. Но ее руку перехватил Роман. По-своему расценив его вмешательство, Эля подскочила к сопернице и хотела ее ударить. Но от резкого тычка Романа хрипло вскрикнула и согнулась. Отшвырнув Риту к стене, Роман прорычал:

— Замерли!

Испуганно взглянув на его свирепое лицо, Лукина послушно остановилась. Подойдя к брюнетке, он обнял ее за плечи и посоветовал:

— Делай короткие вдохи! Живот при вдохе до конца втягивай!

Эля послушно это выполняла. А минуты через три ее злое:

— Сдерни! Доктор хренов! — доказали, что советовал Роман правильно.

— Вы чего? — оглядев обоих, сумрачно спросил он. — Сдурели?

— Почему эта шлюха здесь? — выпрямившись, но держась за живот, спросила Эля.

— А вы что, знакомы? — Брат удивленно повернулся к ней.

— Еще как знакомы! — выкрикнула Рита. — Сколько бархатных сезонов друг дружке морду из-за клиентов били. Тебе-то она кто? Или меня мало?

— Элька — сестра моя, — пробурчал Роман. — А это человек от Гюнтера, — показав на Сажину, объяснил он пораженной Эле.

Удивленные женщины молча переглядывались.

— А теперь вы мне объясните, — потребовал Роман, — из-за каких клиентов вы морды били?

Рита засмеялась.

— Это не то, что ты думаешь! В конце восьмидесятых я в Ялте в основном работала. Вместе с Азиатом. Снимала в кабаке мужика с большими деньгами и приводила его на снятую для этого квартиру. И только дело до постели — вваливается Азиат. Шум, скандал. Мужик в панике. Попадались обычно такие, которым скандал ну просто никак не нужен. Чтобы замять это дело, они и раскошеливались. Проколы, конечно, бывали, но очень редко. Твоя сестрица тоже этим промышляла. Ты тогда с кем работала? — посмотрела она на брюнетку.

— С Хохлом, — нехотя ответила та.

— Вот из-за этого и конкуренция! — рассмеялась Рита. — Ни одна наша встреча без драки не обходилась. Молодые были, глупые.

— Вы и сейчас не очень-то поумнели, — осуждающе проворчал Роман.

Лежащий на полу длинноволосый протяжно застонал.

— Ты убил его, что ли? — присела рядом с ним брюнетка.

— Мертвые не стонут, — успокоил ее Уж.

— Ты когда приехала? — спросил сестру Роман.

— Два часа назад, — сердито ответила она и спросила: — Ты зачем меня вызвал?

— Надо со Стариком кончать, — спокойно ответил Роман.

— А при чем здесь я?

— Неужели ты забыла, что была любовницей Дьячкова? — со смехом спросила Рита. — Когда Роман сказал мне, что, мол, моя сестра была со Стариком в очень близких отношениях, я не поверила. Ведь Тонька Спица, с тех пор как заволокла его на себя, никого из баб близко к Илюше не подпускает. Но теперь-то мне ясно! Уж кто-кто, а Кубинка запросто могла и с Илюшей переспать. Особенно если ей что-то нужно было от него.

— Ты про кого? — не понял Роман. — Кто такая кубинка?

— Просвети братца, — подмигнула Рита Эле.

— Кубинка — мое прозвище по институту, — нехотя призналась Эля. — А ее, — она кивнула на Лукину…

— Испанкой звали, — опередила Рита. — Потому что мы были самые заметные, каждая на своем факультете. Да, — она зло прищурилась. — Приехала одна наша с тобой знакомая.

— Кто? — спросила Эля.

— Кэт, — процедила Лукина.

— Тогда нужно увидеться с ней, — решила Эля. — Потому что мимо этой стервы ожерелье пройти не могло. Уж она-то знает, где оно.

— На хрен она нужна, ваша Кэт, — буркнул Уж. — Надо думать, как Старика убрать.

— Зачем? — повернулась к нему Рита.

— Он тоже устроил охоту за ожерельем. К тому же не зря Дьячков в столицу прикатил. Его парни уже начали на Рижском мои ларьки трясти…

— Черт с ними, ларьками! — выкрикнула сестра. — Если Старик узнает, что мы что-то против него замышляем, нас на кусочки порвут!

— Его дочка, Нинель, послала людей в Киров, — негромко проговорила Рита, — чтобы встретили Психа с Лютым.

— А при чем здесь Лютый? — не поняла Кубинка.

— Люди Дьячковой устроили побег Лютому и ждали его и Психа, — объяснила Лукина. — Но Смирнов, видно, что-то учуял и не пришел туда.

— Кто учуял? — удивилась Эля. — Лютый?

— Псих! — раздраженно поправила ее Рита.

— Странно, — покачала головой Кубинка. — Лютый никогда ни под чью дудку не плясал. Среди уголовников, после того как отошел от Пузыря, он довольно авторитетный. Псих тоже. Не будет Лютый играть против такого же козырного фраера.

— А на кой хрен он в побег пошел, да еще с убийством? — ехидно спросила Рита. — Ведь ему сидеть-то осталось не так уж и много. А они часового пришили. Автомат забрали.

Кубинка удивленно вскинула брови:

— Не может этого быть! Лютый не дурак, чтобы вместо оставшихся трех лет лагеря под расстрел попадать.

— У нас мусор с Петровки на коротком поводке, — усмехнулся ее брат. — Вот он нам и рассказал по секрету.

— О них уже розыскные плакатики развешаны, — подал голос Уж. — С фотомордами.

— Я слышала, Задворского убили, — немного помолчав, начала Эля. — Не вы?

— Нины Павловны работа, — засмеялась Лукина. — Один воришка попался, он и сдал Задворского. А тот, дурак, нам позвонил. Мол, делайте что-нибудь, или с потрохами сдам. Мы Дьячковой об этом, правда, не так сказали. А она ведь с ним в постели частенько баловалась. Вот и послала своих людишек. И жулика того, Вьюна, — вспомнила она кличку уголовника, — в тюрьме угрохали. Но здесь наверняка без Черкесов не обошлось! — сказала Рита.

— И это… Ты Гюнтера давно видела? — вдруг спросила Эля.

— Дней десять назад, — помолчав, все же решила ответить Лукина.

— А что это за ожерелье? И почему его все ищут?

Не отвечая, Рита с расческой подошла к зеркалу. Увидев припухшую нижнюю губу и две царапины на щеке, бросила злобный взгляд на Элино отражение.

— Я тебе, сука, это припомню! — прошептала она. «Правду об ожерелье вам знать рано», — мысленно ответила брату с сестрой Лукина, а вслух переспросила: — Что за ожерелье? — Пожав плечами, сказала: — Я точно не знаю. Курт говорил, узнай, у кого оно, а подробнее ничего не объяснил. Но мол, как только что узнаешь, сообщи. Я сразу приеду.

— И сколько он за него заплатит? — небрежно спросил Роман.

— За информацию о нем, честную информацию, — спокойно уточнила Лукина, — двадцать пять тысяч долларов.

Брат и сестра, открыв рты и округлив глаза, удивленно застыли.

— Только за информацию? — наконец спросил Роман. — А сколько же оно само стоит?

— Не знаю, — продолжая причесываться, пожала плечами Рита. — Про это он не говорил. — И неожиданно жестко спросила: — Людей послал?

— Конечно, — еще не оправившись от удивления, он кивнул. — Еще вчера.

— А они смогут узнать…

— В руках Лома и немой заговорит, — со смехом сказал Роман.

Лежа на кровати, Лютый с усмешкой смотрел на Психа, выполняющего какие-то, на его взгляд, непонятные движения. Когда тот, с силой потерев ладонями, несколько раз провел ими по лицу от подбородка до макушки и начал обтираться холодной водой у умывальника, коротко хохотнул:

— Ты как китайский монах! Базарят, и в «крытой» этой хреновиной занимался. Что это такое-то?

Смирнов не ответил. Оделся, не вытираясь, внимательно посмотрел в окно, включил электрический чайник. Дубов встал. Высокий, с рельефно выступающей мускулатурой, многочисленными татуировками, он выглядел устрашающе. Выматерившись, снял с плеча бинт, и осторожно потрогал пальцами засохшую рваную рану на плече.

— Почти не болит, — подмигнул он подельнику. Потом бросился на пол, стал быстро отжиматься. Отжавшись восемьдесят раз, поднялся и сказал: — Ломит, сука. — Кивнул на плечо.

Увидев выступившую из раны кровь, Псих неодобрительно хмыкнул:

— С утра вообще эти отжимания на хрен не нужны. А у тебя еще и рана кровоточит.