Лучшая женщина Военно-Космических сил - Вольфганг Хольбайн

Черити хорошо разбиралась в навигации и начисто исключала вероятность того, что такую посадку можно было рассчитать заранее.

Голос Беккера вернул ее к действительности. Он ждал достаточно долго, чтобы все еще раз внимательно рассмотрели звездолет и запечатлели эту картину в своей памяти. Когда Беккер заговорил снова, его голос звучал иначе, чем вначале…

– Вы все знаете эти снимки, – сказал он. – Они сделаны день назад – двадцать три часа тому назад, если быть точным. То, что вы увидите сейчас, это снимок со спутника, сделанный менее тридцати минут тому назад.

Он вновь поднял руку, и на экране появился другой кадр.

В первый момент Черити не заметила почти никакой разницы. Правда, на этот раз изображение было не трехмерным, а плоским, да и качество цветного изображения не шло ни в какое сравнение с предыдущим снимком, но на этом отличие и оканчивалось – в остальном снимки казались идентичными.

Но потом Черити все поняла. И на этот раз ей не удалось подавить испуганного возгласа.

На предыдущем кадре все было неподвижно. А на кадрах видеосъемки можно было ясно различить причудливый рисунок снежных сугробов, наметаемых вокруг корабля, и тень облака, медленно проплывающего над огромным ледяным полем – но вертолеты исчезли. Между пестрыми палатками и снежными куполами иглу все было мертво. Ни одного человека, ни одного вездехода.

– Что случилось? – спросил Серенсен. Черити услышала в его голосе лишь любопытство ученого, но не уловила ни капли сострадания.

– Этого мы не знаем, – ответил Беккер. – Радиосвязь внезапно прервалась семь часов тому назад, и со всеми группами одновременно. С тех пор мы не заметили там никаких признаков жизни.

– Но ведь там же тысячи людей! – запротестовал Серенсен. – Ведь кто-то же должен был…

– Почти полторы тысячи ученых со всех стран мира, – спокойно прервал его Беккер. – Плюс пятитысячный отряд войск ООН и… – Черити увидела, как он в темноте повернул голову и бросил быстрый взгляд на своего советского коллегу, прежде чем продолжить, – меньший по численности специальный отряд военно-воздушных сил США. Я предполагаю, что наши русские коллеги там также представлены.

В темноте было невозможно различить лицо Денисова, но его молчание явилось достаточно красноречивым ответом.

– Разумеется, они тоже кого-нибудь послали, чтобы следить за происходящим, – предположила Черити.

– Мы пытались, – сказал Беккер. Он продолжал, не отрываясь, глядеть на фотографию громадной, ужасной, мертвой шайбы.

– Пытались? – Майк с любопытством наклонился вперед. – Что это значит, командор?

Беккер вздохнул, и всем стало ясно, что он собирается сделать признание. Не глядя на Майка, он ответил:

– Мы не можем подобраться к ней. Мы потеряли четыре реактивных истребителя и шесть вертолетов, прежде чем мы это поняли. Что-то окружает этот корабль. Своеобразный защитный экран.

– Защитный экран? – Черити ясно представила, как Серенсен в сомнении морщил лоб. – Что это значит?

– Никакой невидимой стены и тому подобного фантастического бреда, профессор.

Черити была поражена, услышав ответ Денисова. Русский говорил почти на безупречном английском:

– Что-то выводит наши машины из строя. Своего рода… поле, которое парализует всякое движение электронов. Можно преодолеть эту зону, но только пешком.

– Ну тогда пошлите людей на собачьих упряжках, – сказал Серенсен. – Это…

– …мы уже сделали, профессор, – нетерпеливо перебил его Беккер. – За кого вы нас принимаете?

– И?

– Ничего, – сказал Беккер. – Диаметр этого поля составляет ровно сто пятнадцать миль. Пройдут дни, прежде чем они будут на месте.

– А… команды? – Черити был незнаком голос, задавший этот вопрос. Но она ясно слышала в нем нотки страха. – Ученые и солдаты. Они… все мертвы?

– Вероятно, – холодно ответил Беккер. – Мертвы или, как минимум, обездвижены. Вы это сами видите. Никаких признаков жизни.

Но это явно еще не все, Черити чувствовала это. Можно было придумать десяток логических объяснений тому факту, что на снимках со спутника ничего и никого не видно – и прежде всего, объяснив это тем, что вместе со всеми электроприборами в лагере вышли из строя и обогревательные приборы. А на Северном полюсе стоял лютый холод. Вряд ли у кого возникло желание прогуливаться при пятидесятиградусном морозе.

– Почему вы не используете парашютистов? – спросил все тот же самый голос, который выражал заботу о командах ученых.

Беккер тихо засмеялся. Это звучало не очень уважительно по отношению к спрашивающему.

– Это поле имеет форму полусферы, генерал Уоткинс, – сказал он. – У нас, к сожалению, нет самолетов, которые летали бы на высоте пятидесяти миль.

– Какие-либо признаки жизни из звездолета? – спросил Серенсен. – Какие-нибудь радиосигналы, излучения?

Беккер отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Есть кое-что другое. Мы собрали это заседание не только из-за этого… феномена.

– А из-за чего? – спросил Серенсен.

На этот раз Беккер ответил не сразу. Черити было трудно на фоне ярко освещенного экрана различить тени остальных, но ей показалось, что прежде чем ответить, Беккер обменялся быстрым, вопросительным взглядом с президентом.

– Через несколько часов вы все равно узнаете об этом, профессор, если, конечно, не произойдет чудо. Президент Соединенных Штатов объявит в стране чрезвычайное положение. Я боюсь, что это… – Он указал на экран, – только начало.

– Начало чего? – спросил Серенсен. Его голос дрожал. Он знал ответ так же хорошо, как и любой из присутствующих здесь, подумала Черити. Риторические увертки Беккера были абсолютно излишними. Но, может быть, он просто боялся произнести это вслух.

На вопрос Серенсена ответил не Беккер, а человек рядом с ним, президент США.

– Начало войны, профессор. Как бы это ни было больно – но не имеет смысла закрывать глаза перед правдой. Мы должны принимать во внимание возможность вторжения. Боюсь, что оно давно уже началось.

Голос Серенсена дрогнул:

– Но это же просто вздор. Можно найти тысячу безобидных объяснений этого феномена, и…

– У нас есть еще кое-что, профессор, – сказал Беккер, и хотя он говорил тихо, почти шептал, Серенсен сразу же умолк.

– Вот это, – продолжал Беккер, – мы получили семь часов тому назад через спутник, за несколько секунд до того, как связь прервалась. Посмотрите внимательно.

На видеоэкране появилось другое изображение – на этот раз внутренней части корабля. Камера была направлена на гигантский железный блок, который Серенсен и Черити нашли внутри корабля. Под ярким светом прожекторов монолит не казался таким мрачным и зловещим: оказалось, что он не черный, а темно-серый, как большая часть корабля. Крошечные фигурки людей, которые ползали у его подножия и на основании, еще больше подчеркивали его гигантские размеры. В своих меховых куртках и капюшонах люди были похожи на муравьев, ползающих по циклопическому жертвенному камню.

Картинка на экране сменилась. Контуры людей расплылись, а затем сформировались вновь, но только в слегка измененном виде. Беккер приказал прокрутить пленку с максимальным замедлением. Кубический ландшафт из кошмарного сна снова неподвижно застыл перед их глазами, затем вновь расплылся.

– Смотрите внимательно, – сказал Беккер. – Это единственный кадр. После этого передача сразу прервалась.

Вновь контуры людей расплылись, но на этот раз изменились не только они. Взгляд Черити был прикован к гигантскому серебристому кольцу, которое возвышалось на верхней стороне блока – и она ясно увидела, как и оно изменилось, немного раздалось в ширину и высоту, как будто бы… выросло? Но разве это возможно? Ведь кольцо было из сплошного титана, коллеги Серенсена однозначно установили это! Но когда появился следующий и последний кадр – ОНО НЕ БЫЛО БОЛЬШЕ ПУСТЫМ!! !

Внезапно в нем что-то начало колебаться и вздыматься… Бесформенная чернота двигалась и приобретала форму.

Черити вскрикнула, но ее крик потонул в возгласах ужаса остальных. Перед взглядами присутствующих предстало чудовище. Десятиногий монстр из черно-коричневого хитина, который отдаленно напоминал гигантского жука, но одновременно был совершенно другим, таким неописуемо чужим, что даже один его вид причинял Черити боль.

Тем не менее она заставила себя хорошенько рассмотреть его, так как та часть ее души, которая не окаменела от ужаса, испытала какое-то нездоровое очарование. Чудовище было гигантским. Если в качестве масштаба взять кольцо (кольцо ли? Ведь это были ВОРОТА!), подумала она истерично, Боже мой, если эта штуковина является не чем иным, как проклятым трансмиттером материи, то это чудовище должно иметь в длину около пятнадцати метров. Его огромный череп возвышался на добрые четыре метра над замершими фигурками людей на снимке, которые его еще даже и не заметили, а каждая из его ног была толщиной с тело человека. Его силы – этой ужасной силы насекомого, которая скрывалась в теле, укрытом броней, – должно хватить, чтобы поднять в воздух танк или раздавить его.