Дивная книга истин - Сара Уинман

Мисси потерянно молчала.

Ты же сама сказала, что будешь в этом клубе.

Я так говорила?

А ты не помнишь?

Это было так давно, Фредди.

Понимаю.

В другой жизни.

Да, согласился он и отхлебнул пива.

Могу поспорить, на самом деле ты просто закрутил там любовь. Это тебя и задержало.

Фредди улыбнулся.

Это не так.

Я тебе не верю.

Почему же тогда я вернулся, если у меня там любовь?

Все кончается рано или поздно.

Не в моем случае, сказал он, глядя ей прямо в глаза. У меня ни с кем не было связи, Мисси. Ничего стоящего упоминания.

Очень жаль. Тебе это пошло бы на пользу.

Ты так думаешь?

Я хорошо тебя знаю.

И он улыбнулся, потому что Мисси действительно хорошо его знала, и было очень приятно вдруг обнаружить, что есть еще на свете кто-то близкий, кого волнует твоя судьба. На душе потеплело, он почувствовал себя свободнее, ослабил узел галстука и закатал рукава рубашки. А потом протянул руку и легонько дотронулся до щеки Мисси.

Ты прекрасно выглядишь, сказал он.

Я?! Не говори глупости.

Ты совсем не изменилась.

Да неужели?

Увидев тебя на Паддингтонском вокзале, я подумал: Какая же она классная!

«Какая же она классная?» Что с тобой? Тебе снова двенадцать?

Фредди рассмеялся.

Однако я сказал правду. Откуда ты сейчас приехала?

Из Оксфорда.

А там что делала?

Кое-кого навещала.

Кое-кого?

Это не то, что ты подумал.

А что я подумал? – спросил Фредди с ухмылкой.

Видишь ли, три дня в неделю я занята в конторе на Флит-стрит. Работа не пыльная. Ну а в свободное время подрабатываю моделью.

Для журналов мод?

Она засмеялась.

Для этого я опоздала лет на десять. Нет. Я позирую для одного старого чудака, которому почему-то нравится рисовать именно меня. За приличную сумму. Не смотри на меня так, Фредди, я знаю этот взгляд. Ты пытаешься все испохабить, хотя ничего такого здесь нет. Я натурщица, и это вполне достойное занятие. А он солидный и уважаемый человек. Он ко мне ни разу не притронулся, только смотрит. Лишь однажды попросил меня приспустить бретельки.

Ты это сделала?

Конечно.

И что?

И ничего. Обычно я позирую в ночной рубашке. Сажусь перед теплой батареей за компанию со старым полосатым котом, а он рисует, накинув что-нибудь мне на плечи.

Что, например? – спросил Фредди.

Шаль, платок, однажды было меховое боа. Да что угодно. Но когда я потом смотрю на картину, в ней нет комнаты, где я сижу. Нет батареи, нет книжного шкафа. Все исчезает, кроме меня. Он рисует совершенно другой мир. Например, сейчас он сделал фоном сельский пейзаж, только не английский, а где-то в других краях. Широкий горизонт, странные деревья и красная земля под ногами, а солнце такое яркое, что режет глаза. Вдали синее-синее море. Хотя нет, он предпочитает слово «океан». И, глядя на этот пейзаж, я чувствую запах моря. Такой у него талант внушения. И ты знаешь, мне нравится, как он меня изображает. Нравится то, что он во мне разглядел. На картине у меня голова обвязана платком и никакой косметики. И я пристально смотрю на что-то – вот только он не нарисовал, на что именно. Можешь себе представить, Фредди? Это завораживает. И точно так же, как он увидел нечто особенное во мне, я вижу в картине его особый мир. Мир, из которого он не хочет возвращаться. Искусство создает свой собственный порядок вещей, я так думаю.

Порядок вещей?

Да. Или, быть может, воссоздает. Через искусство он возвращает правильный порядок в свою жизнь. Он видит ту жизнь, которую должен был бы прожить. Это сродни мечтам и снам, но только перенесенным на холст. Он не воображает себя новым Пикассо, он просто борется с одиночеством. Полагаю, из меня тоже мог бы выйти неплохой живописец.

Мисси залпом допила свою кружку.

Повторим? – сказала она. Теперь моя очередь платить.

Она выскользнула из тесного пространства между столом и скамьей и поплыла к стойке бара через море направленных на нее глаз. Фредди не удивился тому, что мужчины на нее смотрят, – так было всегда. Но сейчас он заметил, что некоторые из них поглядывают и в его сторону, выясняя, с кем пришла сюда эта женщина. Он повернулся к Мисси, улыбаясь ей и намеренно выставляя себя напоказ. Он понимал, насколько это глупо, но не мог удержаться – уж очень давно он не чувствовал себя так хорошо, как в эти минуты. Когда Мисси вернулась с выпивкой, он подвинул к себе стол, чтобы ей было удобнее сесть на место. Потом закурил с довольной ухмылкой на физиономии.

Французские сигареты, заметила Мисси и подмигнула ему. Слишком пижонские для такого заведения.

Закуришь? – предложил Фредди.

Почему бы нет?

Он поднес ей зажигалку. Она придержала его руку, чтобы остановить дрожь.

У тебя руки строителя, сказала она.

После школы учился этому делу. В основном плотницкие работы.

Что ж, голод тебе не грозит. Людям всегда будут нужны столы.

Ты в этом уверена? – засмеялся он.

Расскажи мне, что случилось с тетушками, попросила Мисси с некоторой запинкой. Куда вы все уехали?

В Нортумберленд. Года за три до войны. Они сняли коттедж с небольшим участком земли.

И что дальше? Или это конец истории?

Боюсь, что так.

И тебе нечего добавить?

Нечего. Потом все пошло прахом.

Нет, это для нас все пошло прахом, Фредди, а они были нашей историей. Это нам достались прах и кровь! А они потягивали пиво и смеялись.

Я рада, что ты вернулся, сказала она после паузы.

Я тоже этому рад.

И, в порыве чувств уподобившись прежней Мисси, она потянулась к окну и написала пальцем на запотевшем стекле: «Фредди дома 1/11/47».

Теперь этот факт задокументирован, сказала она, поворачиваясь, и в этот самый миг поверх его плеча увидела на входе в паб знакомое лицо из прошлого. Джини? Первым инстинктивным побуждением было броситься к своей подруге – но ведь они больше не были подругами, не так ли? Джини быстро проследовала через зал к туалету. Это что, такой оригинальный намек: исчезни отсюда или вляпаешься в дерьмо?

С тобой все хорошо? – спросил Фредди.

Более чем хорошо, быстро ответила она.

Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

Их вокруг полным-полно, Фредди, сказала она и стала быстро собирать вещи, мысленно проклиная себя за неудачный выбор паба.

К моменту их ухода бусинки конденсата, скатываясь по оконному стеклу, сделали надпись неразборчивой.

9

Они достигли дома Мисси до начала ливня, когда над улицами уже пронеслись первые раскаты грома. Мисси взяла его за руку и тихонько повела по узкой лестнице на второй этаж, пояснив, что, если их застанет мисс Каджеон, выйдет скандал, как на прошлой неделе.

А что случилось на прошлой неделе? – шепотом поинтересовался он, но Мисси не среагировала на этот вопрос.

Я скажу ей, что ты мой брат.

Фредди покоробило от этого слова.

Открыв дверь, Мисси жестом пригласила его войти и снять ботинки. Роль коврика в прихожей играл старый выпуск «Радио Таймс»[14]. Его плащ она повесила на крючок с внутренней стороны двери.

Располагайся, как тебе удобно, прошептала Мисси.

В комнате имелись кровать и кресло. Фредди выбрал кресло, а она подошла к нише возле окна и зажгла газовую горелку. Тепло на удивление быстро растеклось по комнате. Сполоснув руки над раковиной, она наполнила чайник. Потом сняла серьги и протанцевала с чайником вокруг Фредди. Ей было явно не в новинку принимать у себя мужчину. Бедрами она крутила, как заправская стриптизерша. И он испытал приступ ревности – даже по прошествии стольких лет.

Сдвинься немного вперед, сказала она и протиснулась мимо кресла к платяному шкафу.

Мисси велела ему отвернуться, пока она переодевается. Фредди воспользовался этим, чтобы осмотреться и получить представление о том, как она живет. Фото Кларка Гейбла в рамке занимало почетное место напротив железной кровати, – похоже, ей нравилось просыпаться под взглядом голливудского секс-символа. Птица в подвешенной над окном клетке хранила безмолвие – ни намека на песню или щебет. Была здесь и небольшая книжная полка, только вместо книг на ней размещались туфли, радиоприемник «Филипс» и свежий номер «Мелоди Мейкер»[15]. На прикроватной тумбочке, рядом с пепельницей и настольной лампой, стоял объемистый флакон духов. На полу под столом он заметил грелку, пару теплых носков и открытую банку консервированных груш. Бытовые мелочи спрятаны подальше от посторонних глаз. По всем признакам это была жизнь, никогда не знавшая супруга. Жизнь, никогда не знавшая детей.

Поговори со мной, Фредди. Как-то странно спустя все эти годы видеть тебя сидящим в моем кресле.

Мне это не кажется странным.

А мне кажется.

Как зовут птицу? – спросил он, осторожно просовывая палец между прутьев клетки.

Бадди, сказала Мисси.

Привет, Бадди, сказал Фредди и прищелкнул языком.

Он больше не поет, сказала Мисси.