Кости не лгут - Марина Серова

«Ах, как нехорошо, — подумала я, — людей от застолья оторвали…»

Как же мы не заметили, что в баре горит свет? А-а, да тут нет окон. У них, видите ли, искусственное освещение, чтобы интерьер эффектнее смотрелся. Лампочки всякие разноцветные. Дурацкие.

Нас усадили за столы. Вася очутился как раз напротив меня. Я внимательно посмотрела на него — он был изрядно бледен. Затравленно озирался по сторонам — что поделаешь, наверное, не привык Василий к подобным передрягам. Я же, напротив, несколько успокоилась. Бандиты — человек десять — настроены были совсем не кровожадно. Хотя кто их знает, спешить им некуда, сейчас закусят и… К тому же я была более чем уверена, что, выпив, они непременно воспылают ко мне страстной любовью. В смысле, захотят трахнуть по очереди. Как это на тюремном жаргоне? Отхарить паровозом?

— Как зовут-то тебя, красавица? — поинтересовался Оглоед, обняв меня за талию и усаживаясь рядом.

— Татьяной, — ответила я.

Сопротивляться его приставаниям я не стала. Во-первых, они пока вполне безобидны, во-вторых, не стоит злить этих ребят раньше времени.

А вот Василий считал, наверное, иначе. Я заметила, что он напрягся, лицо у него из бледного превратилось в багровое. Переживает. Не хватало, чтобы он опять кинулся защищать мою честь. Рыцарь без страха и упрека.

Я посмотрела на часы — второй час. Да, ночка будет веселая.

Оглоед тем временем переместил свою руку пониже.

— Я, Татьяна, на тебя не обижаюсь, — продолжал он, — хоть ты мне и изрядно врезала тогда по кумполу.

Он помолчал и добавил уже с другой интонацией, кивнув в сторону Васи:

— Да еще этот козел там был… Сука!

Один из бандитов, сидящих рядом с Васей, размахнувшись, врезал несчастному рок-музыканту локтем в лицо. Василий молча сплюнул кровь на пол.

— Только, Танечка, — одобрительно посмотрев на своего подопечного, совершившего этот акт возмездия, заметил Оглоед, — извинения у меня попросить надо. Вот, перед всеми пацанами…

Вася впился в меня глазами.

Ну что ж, извинюсь, ничего не случится — я ж ему и вправду башку разбила. Пяткой-то. Как там у Фонвизина: «плюнь да поцелуй»? Или у Пушкина?..

— Ну, извини, коли так… — проговорила я.

Братки заржали. Я в который раз подивилась своеобразному их чувству юмора.

— Неправильно извиняешься, — отсмеявшись, сказал Оглоед, — вот так надо…

Тут он взял меня за затылок и попытался притиснуть мою голову к низу своего живота. Я резко освободилась. Дело точно принимало нешуточный оборот. Оглоед изменился в лице.

— Давай, — стиснув золотые зубы и зло глядя мне прямо в глаза, сипло прошептал он, — при всех пацанах… Действуй!

Наступила тишина.

Оглоед, все так же уставившись на меня, злобно сопел и сжимал кулаки.

Вдруг молчание разорвал отчаянный крик. Это Василий с диким боевым кличем взвился над столом. Прежде чем кто-нибудь из бандитов успел хоть что-нибудь сделать, он схватил полупустую пивную бутылку и обрушил ее на голову сидящего рядом. Тот упал со стула. Опомнившиеся урки всем скопом набросились на него. Я тоже было вскочила, но меня быстро опрокинули на стол и скрутили сзади руки.

Побоище в баре шло полным ходом. Братков было слишком много, они все столпились вокруг Василия и потому мешали друг другу сбить его с ног. А он, совершенно обезумевший, отчаянно отбивался, что-то громко вопя.

Шум стоял невообразимый.

Может, Василий на то и рассчитывал — пошумит, а там, глядишь, кто-нибудь из близлежащих домов милицию вызовет. Но продержаться он смог совсем недолго — один-то против десятка. Его повалили, связали руки какими-то тряпками. И принялись методично избивать ногами. К счастью, скоро занятие это прискучило бандитам, и они по одному, устало отдуваясь, стали возвращаться к столу. Василий лежал в углу не двигаясь, по-моему, он был без сознания.

Меня снова усадили рядом с Оглоедом. Очевидно, Васина выходка охладила его похотливые желания. Он с неожиданной ненавистью посмотрел на меня и сильно ударил ладонью по лицу. Губу разбил. Ну что ж, неприятно, конечно, но уж гораздо лучше того, что он предлагал мне сделать. У меня закружилась голова. Я взяла из пачки, лежащей на столе, сигарету и закурила. Оглоед вырвал ее у меня изо рта. Еще один удар по лицу. Он смотрел на меня с такой злобой, что я невольно поежилась.

Ого, мне знакомы такие припадки ярости. Обычно им подвержены люди жестокие, но трусливые. Кстати, сочетание самое гнусное и, к сожалению, самое опасное. Если я буду казаться беспомощной, он, пожалуй, развернется вовсю. Нужно показать, что я не испугалась его. Но как? Мне на самом деле было не по себе.

Братки за столами притихли. Я услышала тихий Васин стон. Оглоед все так же смотрел на меня, плотно сжав побелевшие губы.

Что-то заставило меня подняться. Никто не шелохнулся. Оглоед не сводил с меня глаз, я тоже смотрела на него. Потом я невольно сделала несколько шагов назад, в сторону выхода.

Странно, но никто из бандитов не бросился догонять. Они молча наблюдали эту немую сцену.

Вдруг я ощутила знакомый беспредельный страх, желание бежать куда-нибудь подальше отсюда. Точно такое же чувство я испытывала, когда бежала по пустынной ночной аллее парка от маньяка, преследовавшего меня. Непонятно, как Оглоед, простой урка, тюремный ублюдок, смог вызвать во мне такой страх. Мне показалось, что такие глаза, какими он смотрел на меня, должны быть у того маньяка. В глазах Оглоеда читалась ненависть, сексуальное желание и, как это ни странно, затаенный страх передо мной.

Нервы, наверное, расшатались.

Уже не владея собой, я вскрикнула и бросилась бежать, совершенно не разбирая дороги. Казалось, мой вскрик заставил бандюг очнуться от оцепенения. Они вдруг поняли, что я, собственно, убегаю, и с гвалтом кинулись за мной.

Я скатилась по лестнице в темный холл клуба, упала, вскочила, снова наткнулась на какой-то предмет и рухнула. Потом поднялась и наугад побежала к выходу.

Через мгновение холл наполнился криками и топотом.

Меня ловили.

Кто-то, невидимый в темноте, навалился на меня сзади, обхватил руками и повалил на пол. Почему-то я была уверена, что это Оглоед. Он, рыча, принялся сдирать с меня майку. Я, окаменев от ужаса, не сопротивлялась. Такое было со мной впервые. Если честно, я могла бы за секунду сбросить с себя противника и несколькими ударами размозжить ему голову. Но дело в том, что я не ощущала себя бойцом — я была жертвой. И, как ни пыталась, не могла выйти из этого состояния.

Майка на моей спине лопнула. Оглоед схватил меня за волосы и ударил лицом о пол. Он тяжело хрипел. Теплая его слюна упала на мою обнаженную спину. Я собрала все силы и закричала.

Кто-то включил свет.

Наступила тишина.

Я лежала лицом вниз, не веря, что кончился этот ужас, все еще не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. На полу, под моим лицом, натекла лужица крови из разбитых губ и носа.

— Отойди от нее, Оглоед, — услышала я властный голос.

Значит, это точно был Оглоед!

— Я сказал — отойди от нее!

Сверху послышалось уже хорошо знакомое мне рычание. Я почувствовала резкую боль в правом бедре — это Оглоед в бессильной злобе пнул меня ногой.

— Пошел вон отсюда! — заорали на него.

Кто-то поднял меня. Оглоеда в поле зрения не было. Я взглянула на человека, стоящего передо мной. Властное широкое лицо, хитрые маленькие глазки. Про такие глаза говорят — лисьи. Длинные висячие усы.

Петрович! Позади него стояли двое амбалов. Наверное, он только что вошел в клуб. Чего б ему делать здесь ночью?

Час от часу не легче! Хотя нет, легче. Я бы сейчас с радостью спустилась в ад с самим дьяволом. Лишь бы не оставаться с Оглоедом. Я мало-помалу приходила в себя.

Петрович с интересом рассматривал меня. Да, видок у меня теперь совсем неприглядный: волосы растрепаны, лицо окровавлено, порванная майка вся в грязи, локти и колени содраны. Я вдруг поймала себя на том, что поправляю волосы.

«Ну конечно, — усмехнувшись про себя, подумала я, — первый раз мужчина меня видит, а я так выгляжу». Я порадовалась тому, что вновь обрела уже чувство юмора.

Братки наперебой загалдели у меня за спиной:

— В форточку залезли! Разнюхивали что-то здесь… В подвал хотели пройти… Мы их поймали… Ждали вас!..

— Залезли… разнюхивали… — повторил Петрович. — Почему во множественном числе? Кто еще с ней был?

— Да тот черт… волосатый, — ответили ему, — ну, который долг не заплатил…

— Где он?

— В баре… Лысый ему локтем в морду… Он посидел-посидел и в отмах пошел… Скрутили…

— Пошли посмотрим. — Петрович сделал царственный жест рукой в мою сторону.

Меня подхватили под руки, не очень, впрочем, деликатно, и поволокли в бар.

Еще на лестнице я услышала вопли и матерную ругань, несущуюся из бара. По их содержанию я поняла, что Василия там нет. Здорово! Как это ему удалось сбежать? Конечно, шанс у него был — его же оставили одного! Но я думала, что бандиты так обработали Василия, что ему еще несколько часов не оклематься.