Охота на уродов - Илья Рясной

- Невезуха, - сказал Туман.

Они дошли до конца улицы Браермана и вышли к глухому забору гаражного кооператива. Здесь город заканчивался.

- Давай обратно, - предложил Туман. Тут Тюрьма остановился как вкопанный.

- Ни фига себе! "Крузер".

- В натуре, - кивнул Туман.

- И, кажись, противоугонка не мигает. Какой дундук его сюда поставил? - Подойдя к "Лендкрузеру", Тюрьма провел рукой по гладкой лакированной синей поверхности. - Красавец.

Действительно, мощная машина с широкими шинами, гнутым бампером, на котором пристроились противотуманные фары, с тонированными стеклами и всеми возможными прибамбасами, внушала уважение и какой-то трепет.

- Вот такую тачку нужно иметь, - воскликнул Туман. - А не дерьмо металлическое, как у Шварца.

- Знаешь, сколько джиповые навороты стоят? - Тюрьма подошел к противотуманным фарам и начал деловито отвертывать одну из них.

Туман бродил кругами, приискивая, чем бы взломать дверцу. В салоне лежали объемистые пакеты. Нет, воистину нужно быть кретином, чтобы оставить такую тачку в глухом месте.

Зачем ее там оставил хозяин - так и осталось непонятным. Но оставил ненадолго. Он уже появился из-за гаражей. В темноте мигал красный огонек его сигареты.

Хозяин на миг застыл, удивленно глядя, как какой-то мелкий прыщ расковыривает его драгоценный "Лендкрузер". А потом гаркнул:

- Чего, шпана, припухли?

Туман еще пару месяцев назад при таком оклике тут же сделал бы ноги, но теперь, выпятив грудь, поинтересовался:

- А ты кто такой?

- Жора Плотник. Что, гниденыш, не слышал о таком? - Жора приближался. Фигуру он имел внушительную и немало преуспел в вольной борьбе. Так что на случай драки соотношение сил было примерно такое, как если бы два "Запорожца" надумали задавить танк.

Туман, конечно, слышал о Жоре Плотнике, главном городском авторитете, державшем две бензозаправочные станции и городской рынок И еще недавно одно это имя возымело бы волшебную силу - улепетывал бы он, только пятки сверкали. Но порой даже два месяца - это время, за которое человек полностью меняется. И Тумана будто злая сила потянула за язык, и он бросил, ощущая, как голова сладко кружится от собственной дерзости:

- Пидор ты, Жора!

- У, блин, - больше удивился, чем разозлился Плотник, развернул плечи и ринулся на таран. Первым на его пути находился Тюрьма, не разделявший куража своего приятеля и уже проклинавший все на свете. Связаться с Плотником - это надо додуматься!

Тюрьма проворно отскочил в сторону. Плотник не успел его сграбастать, иначе Тюрьма угомонился бы надолго...

- Передавлю, сопляки! - взревел Плотник. И ощутил, как в спину его что-то тупо ударило. Грохот он услышал позже... Он покачнулся. Нашел в себе силы обернуться, еще не понимая до конца, что происходит. Земля качнулась под ногами. Будто загудели где-то внутри электрические провода и сознание начало уплывать.

- Уроды, - прошептал он с каким-то укором.

***

- Пожалуйста, - Аркаша, зайдя в кабинет начальника уголовного розыска, кинул "Московский комсомолец" на стол. - Статья "Открыт сезон весенней охоты".

- Ну да, - кивнул Павлов.

- "Передел сфер влияния в Подмосковье. Убит известный авторитет".

- Кому это он известен?

- Теперь всей России.

Для районного масштаба событие было действительно из ряда вон выходящее. Конечно, их захолустный подмосковный район - еще далеко не столица. Но тут проходила трасса на Минск, стояли бензозаправки. И снова запыхтел, очухавшись, фарфоровый завод. Худо-бедно давал какую-то продукцию, производил соки и томатную пасту овощесовхоз. Так что денежки водились, а значит, братве было что делить. И свои разборки были, и стрельба гремела в свое время вовсю. Но уже два года как все утряслось. В криминальном мире прочно утвердился на командных высотах Плотник со своей командой. Будучи человеком разумным и спокойным, никого он особо не напрягал, давал и другим жить, но за свой кусок был готов горло выгрызть. Ничего не предвещало новых криминальных войн. Угрозыск братву особо не трогал, пока та занималась своими делами и не лезла в примитивную уголовщину. Однако время от времени беспокойные птенцы гнезда Плотникова то лепили несанкционированный "папой" разбой, то ставили на уши какой-нибудь кабак, тогда Павлов их с удовольствием вязал, возил мордой об стенку в своем кабинете, опускал в самую "лучшую" камеру, а потом с интересом наблюдал, чем закончится дело. Обычно кончалось ничьей - шла отстежка в суд или прокуратуру, и бандиты получали условные сроки.

- Чего ты за этих подонков башляешь? - спросил как-то Павлов у Плотника, когда тот отмазывал влетевших на грабеже своих орлов - они сняли сережки с заезжих шлюх и еще отмордовали девах. - Они тебе что, так дороги?

- Пойми, Кондратьич, это моя братва, - виновато развел руками Плотник. - Если я их не буду отмазывать, уважение потеряю.

- М-да.

- Но я не в претензии, если ты им своей властью все кости переломаешь.

- А это уж тебя не спрошу.

Пакта о ненападении между розыском и бандатвой не было, хотя Плотник неоднократно пытался подъехать к Павлову с предложением спонсорской помощи, притом весьма щедрой. Павлов имел воспитание старорежимное, которое в новых условиях не способствует наполняемости карманов, и всегда посылал районного авторитета коротко и емко. Вообще-то, он с радостью привлек бы к уголовной ответственности и самого Плотника, но формально было не за что. Он числился бизнесменом. И пусть им РУБОП занимается.

Но вот только раскрывать убийство приходится розыску.

Первые сутки оперативники по наработанной методике рыли землю - дом за домом обходили жителей, опрашивали каждого, устанавливали, чем занимался Плотник последние часы своей жизни, составляли списки друзей и врагов. И ничего интересного так и не нашли. Выяснилось, что Плотник за каким-то чертом поехал к гаражам - это в десяти минутах ходьбы от его дома. Что ему там понадобилось - так и осталось без ответа. Киллер поджидал его у оставленной машины. В карманах у криминального авторитета лежало триста баксов, но их не взяли. Значит, версия ограбления отпадает.

Аркаша уселся на стул напротив Павлова и закурил. Тут в дверь постучали. Двое оперативников втолкнули в кабинет Золотого. В помещении, и без того тесном, стало вовсе не повернуться.

- По кабинетам, - кивнул Павлов операм и поглядел на Золотого. - А ты садись.

- Я лучше присяду, - невесело хмыкнул Золотой. Он отпарился в камере за тот самый извлеченный из-за холодильника пистолет трое суток. Потом дело начало увядать. С доказательствами было дело швах. Светка взяла обратно свои слова, что пистолет принадлежал Золотому. И он вышел на свободу, вернулся к ней, наставил ей фингал. И после этого они опять зажили, как голубки.