Остров цветущих апельсинов - Джульетта Армстронг

Улыбаясь Ирэн, повар сочувственно откликнулся:

– И кто его за это осудит?

Ирэн улыбнулась в ответ, в памяти всколыхнулись воспоминания тех дней, когда она жила на Кипре с родителями. Люди, работающие на кого-то, понятия не имели о подобострастии. Они считали себя одной семьей. Для них было естественно говорить то, что они думают.

Хотя мера миссис Вассилу по отсылке Дельфины домой подразумевала, что ее обязанности снова возлагаются на Ирэн, Девушка так обрадовалась отсутствию своей недоброжелательницы, что дополнительная работа абсолютно не расстроила ее.

Действительно, ей пришлось выполнять многое из того, что для Дельфины было обычным делом – та давно уже привыкла к внезапному прибытию больших групп туристов, хотя, как правило, об этом было известно заранее; она работала со скоростью молнии, обеспечивая Никоса всем необходимым для сервировки стола, – за серебро отвечал он, – аранжируя свечи и цветы, чтобы они прошли критический осмотр миссис Вассилу.

Но Ирэн, хоть, разумеется, и медленнее Дельфины, так преуспела, что после окончания долгого рабочего дня получила долгожданную похвалу от Дэвида.

– Вы блестяще поработали. Это наше общее мнение с миссис Вассилу. Разошлись мы только в одном: я удивлен вашей сноровкой, она – нисколько.

– Я допустила несколько ошибок, – призналась Ирэн. – Никос вернул мне отдельные скатерти и салфетки, которые нуждались в починке. Он был очень вежлив, но, очевидно, подумал, что я небрежна.

– Это мелочи. Особенно меня поразило ваше спокойствие, когда вас преследовали нелепыми жалобами наши самые назойливые старые постояльцы.

Она рассмеялась:

– В нашем лондонском офисе было много поводов для раздражения. Люди могут вести себя очень неразумно. Но эти милые старушки – они просто не хотят, чтобы о них забыли, когда приходит много незнакомцев.

– Вижу, вы собираетесь баловать их, как ваша бабушка, – немедленно последовал его резкий ответ. – Хотя, заметьте, если кто-то, служащий или постоялец, действительно создает трудности, она может стать жесткой. – И затем со сдержанным юмором поинтересовался: – Вы тоже способны на жесткость? Просто не верится!

В памяти Ирэн возник Гай и его горькие обвинения, настроение девушки, к ее ужасу, мгновенно испортилось, на глазах выступили слезы.

– Моя дорогая, что я сказал, чем обидел вас? – Дэвид остановился, крепко держа ее за руку. В свете ламп у входной двери слезы скрыть было просто невозможно.

– Просто я – дура, – всхлипнула она. – Помню то, что должна забыть. И, возможно, немного устала.

Тут явно дала о себе знать его шотландская кровь – шотландец не лезет в чувства даже близких друзей, не говоря уже о посторонних, поэтому вместо дальнейших расспросов Дэвид удрученно посетовал:

– Мы ужасно перегрузили вас сегодня – фактически с самого приезда. Пора устроить перерыв и немного отдохнуть. – Затем, поскольку она все еще терла глаза, предложил: – Постоим немного на свежем воздухе, прежде чем вы войдете?

Ирэн знала, что он оставил несказанным: «Вы не хотите показать бабушке и маленькой сестре, что плакали», – и была ему благодарна.

Ясно, что он не такой медведь, как она думала. Действительно, при всей своей бесцеремонности и взрывах раздражения этот большой, неповоротливый человек был способен к неожиданной деликатности. Прогуливаясь с ней по залитому лунным светом саду, полному ароматом цветов цитрусовых и других, незнакомых Ирэн запахов, он неловко извинялся за свою неприветливость при первой встрече.

– Я нежно люблю вашу бабушку, уважаю ее за практический здравый смысл. Но в редкие моменты размолвок просто схожу с ума, особенно когда думаю, что она делает серьезную ошибку.

– Понимаю. Вероятно, вы думали, что такая невежда, какой я была и остаюсь в гостиничном деле, просто обуза.

– Боюсь, что так. Видите ли, на Ближнем Востоке существует почти уродливый культ семьи. Неопытные люди попадают в бизнес просто потому что случайно приходятся родней владельцу. – И затем он рассмеялся чуть застенчиво: – Что, говоря по правде, случилось со мной, когда после несчастного случая мне пришлось оставить торговый флот. Едва после больницы в Саутгемптоне я приехал на поправку в Лимасол к родителям, как с нами связались Вассилу, пригласили всех троих провести отпуск в «Гермесе», а затем предложили мне работу. К счастью, ваш дедушка успел дать мне ценные уроки.

– И, к счастью для бабушки, вы приняли предложение. – Ирэн говорила искренне. Затем нерешительно спросила: – Дэвид, вы очень скучаете по морю?

– О, у меня есть лодка. Иногда я хожу под парусом. Как-нибудь возьму вас с Джози, если не боитесь. – Он слегка усмехнулся. – Раз или два я приглашал Дельфину, но она слишком большая трусиха.

Упоминание о Дельфине было как холодный ветерок.

– Мне жаль ее, – задумчиво произнесла Ирэн. – Она тяжело восприняла мой внезапный приезд.

– Объективно говоря, если уж так должно было случиться, то для нее лучше теперь, чем потом, – последовал прямой комментарий Дэвида. – Если она не захочет остаться сейчас, когда самое высокое продвижение по службе кажется маловероятным, она легко сможет получить другой хороший пост на острове.

– Или выйти замуж, – осмелилась вставить Ирэн. – Она очень симпатичная женщина.

Дэвид пожал тяжелыми плечами:

– Кажется, в смерти ее мужа скрыта какая-то тайна, и, возможно, из-за этого она сторонится общества.

– Может быть, ей хватает работы в отеле и обожаемого ребенка.

– Пожалуй. Во всяком случае, она не поощряет поклонников!

Не входит ли сам Дэвид в эту категорию, пришло в голову Ирэн. Он не похож на влюбленного. Все же со своим унаследованным благоразумием он мог ожидать, что в конечном счете возглавит «Гермес» с Дельфиной в качестве жены и помощницы. Похоже, Дэвид высоко оценивал ее способности и по-своему – сухо и неромантично – любил ее.

И затем ее посетила другая мысль, такая нелепая, что она почти рассмеялась вслух. Предположим, бабушка, строя планы в своем изобретательном уме, пытается сосватать их с Дэвидом, чтобы «Гермес» принадлежал в обозримом будущем реальным членам семьи.

– Над чем вы хихикаете теперь, переменчивое создание? – добродушно осведомился Дэвид.

– Над одной нелепицей, – беспечно отмахнулась она. Но печаль уже снова вернулась, словно оправдывая его обвинение.

Мысль о браке, даже в таком нелепом контексте, внезапно напомнила, что только несколько месяцев назад она мечтала о дне своего бракосочетания, о розовом будущем с мужчиной, чьи улыбка, голос и самое легкое прикосновение волновали ее сердце. С мужчиной, после которого все, кто ей встречался, совершенно не привлекали ее.