Два героя - Э. Гранстрем

Эти мысли волновали Маркену, когда при свете луны он увидел идущих к дому Энрико и Ару.

Приблизившись, девушка бросилась перед ним на колени и подняла руки, как бы умоляя о помощи.

– Энрико, что это значит? – спросил он с изумлением. – Кто эта девушка? Откуда пришла она?

– О, господин, она бежала от Каллинаго и просит тебя защитить и спасти ее!

Маркена нахмурил брови. Значит, это невольница Кастанеды, бежавшая в Лигурию искать защиты. Энрико и девушка преувеличивали его власть. Скорее его невольник мог искать защиты в Королевском дворе, потому что, в случае спора, Маргарит всегда стал бы на сторону Кастанеды. Но Маркена не хотел лишать их всякой надежды, не узнав причины бегства Ары.

То была длинная и печальная история: нападение, пожар, похищение людей и ужасные притеснения. Маркена был тронут и с участием смотрел на своего слугу, который горячо просил за девушку. Печальное лицо его осветилось улыбкой.

– Ты, Энрико, слишком горячо просишь за чужую рабыню, – сказал он. – Я знаю только одно средство для ее спасения. Хочешь взять ее себе в жены?

Краснокожий слуга оставался безмолвным. При слабом свете месяца нельзя было узнать, выражало ли лицо его радость или удивление, но Ара бросилась к ногам Маркены и, обняв его колени, горячо благодарила его.

– Если ты согласен, Энрико, – сказал Маркена, – то веди Ару в одну из хижин и пусть она останется там до тех пор, пока я не позову ее. Завтра я поговорю с ее господином.

Энрико и Ара ушли. Они были счастливы. Как будто с неба упало на них это счастье; но тот, который дал им его, печально ушел в свою спальню. Он еще не знал, удастся ли ему умилостивить Кастанеду. Правда, он надеялся ценой золота купить свободу бедной Аре, но ему предстояло торговаться, потому что Кастанеда был жаден от природы и становился еще жаднее при виде блестящего металла.

На следующее утро Маркена собрался в неприятный путь в соседнюю усадьбу, но не успел он дойти до своей изгороди, как услышал лай собаки. Маркена знал, что это означало, – то был лай испанской кровяной собаки, выслеживавшей на охоте свою жертву.

– Значит мне не надо идти к нему, – пробормотал он. – У этого Бецерилло отличное чутье. Кастанеда скоро сам будет здесь.

Он взглянул на саванну, откуда доносился лай. В высокой траве, среди цветов, по временам мелькали человеческие головы; по соломенной шляпе Маркена тотчас узнал Кастанеду; перед ним бежал Каллинаго и два других караиба с луками и стрелами в руках. Кастанеда тотчас заметил соседа. Оставив собаку своим караибам, он сам подошел к кустарнику, у которого стоял Маркена.

– Здравствуй, Кастанеда, – приветствовал его Маркена. – Так рано уже за работой?

– Да что! от нас сбежала дикая серна, полюбившаяся моему Каллинаго. Я же только что вернулся с собакой из форта.

– А что нового? – спросил Маркена, как бы вовсе не интересуясь этой охотой за невольницей.

– Что там нового? – повторил Кастанеда. – Да ничего хорошего, любезный сосед. Здесь в Чибао золото только на поверхности. Промывка дает все меньше и меньше золотого песку, а больших пластинок и совсем уже не встречается. Теперь там работают уже около тысячи индейцев, а золота добывается вчетверо меньше прежнего.

– В таком случае форт, вероятно, скоро покинут? – спросил Маркена.

– Нет, Маргарит намерен увеличить число рабочих-индейцев. С тех пор, как схватили Каонабо, они смирились. Маргарит говорит, что не покинет Чибао до тех пор, пока не добудет из него последнего зернышка золота!

Он взглянул на саванну.

– Однако, эта Ара, как бешеная, кружилась тут! Посмотри, какие повороты делает собака. Но вот теперь она бежит прямо к нам.

– Ара, говоришь ты? – спросил с притворным изумлением Маркена. – Ты ищешь свою невольницу, Кастанеда? Прекрати охоту. Я хотел идти к тебе, чтобы поговорить об Аре. Она, так сказать, из любви дала тягу. Между Лигурией и Королевским двором разыгрывается романтическая история с похищением и мы можем ее уладить.

Кастанеда взглянул на Маркену.

– Э! значит ты знаешь, где она?

– Да, она у меня.

В эту минуту из травы выскочил Бецерилло и, пробежав по краю саванны до того места, где стояли соседи, остановился, сбитый с пути множеством других следов.

– Браво, Бецерилло! – воскликнул Кастанеда. – Ты и на этот раз прекрасно исполнил свое дело. Но в Лигурии не гоняются за индейским отродьем и потому довольно, Бецерилло. Не ищи донну Ару.

Он засмеялся своей шутке и сказал подбежавшим караибам:

– Ступай домой, Каллинаго. Я нашел Ару, она находится у моего друга. Возьми с собой собаку.

Каллинаго продолжал стоять.

– Взгляни на этого людоеда, – засмеялся Кастанеда, – он не хочет уйти без рабыни. Иди же, – приказал он: – она здесь, ты оглох, что ли?

Кастанеда поднял палку. Только тогда караиб взял за ошейник собаку и, бросая кругом яростные взгляды, направился в Королевский двор.

– Ну-с, Маркена, – начал Кастанеда, – мы теперь одни. Я сгораю от нетерпения услышать роман, разыгравшийся в Лигурии.

Маркена дружески взял Кастанеду под руку и пошел с ним к дому. По пути он рассказал ему, как при лунном свете Энрико и Ара упали перед ним на колени. При этом он старался придать всей этой истории комическую окраску. Кастанеда шел молча, по временам бросая на него пытливые взгляды.

– Надеюсь, ты даешь свое согласие? – спросил Маркена.

Они были уже на веранде и через открытое окно спальни взгляд Кастанеды случайно упал на знакомый ему сундук. Он молча сел на скамью и в воображении его развернулась карта, которую ему не удалось рассмотреть подробнее. Перед глазами его все еще сверкали золотые штуфы в палец толщиной, которые он дрожащими руками должен был тогда снова положить на место.

Кастанеда посмотрел на саванну и взгляд его остановился на Черных горах. Ему казалось, что теперь именно настала удобная минута приподнять завесу, скрывавшую тайну. У Маркены мягкое сердце и, может быть, теперь именно ему удастся выпытать что-нибудь у этого скрытного юноши.

– Ты не отвечаешь, Кастанеда? – снова спросил Маркена. – Неужели тебе так тяжело сделать мне это маленькое одолжение?

– Разве я сделаю тебе этим одолжение? – возразил Кастанеда. – Собственно говоря, ведь этим исполнится только желание твоего Энрико, а мой Каллинаго останется ни при чем. Ты тут около себя будешь видеть веселые лица, а мой старший караиб будет ворчать. Заметь, ведь он людоед!

– Можно примирить его чем-нибудь, – заметил Маркена.

– О, вероятно! Быть может, тебе удастся укротить его какими-нибудь старыми черепицами; но не забудь, что Ара моя невольница.

– Разве у тебя мало невольниц?

– Ты не хочешь меня понять, Маркена. Тебе ведь известно положение дел на Эспаньоле. С древнейших времен мужчины проводили здесь жизнь в бездействии, сваливая все тяжелые работы на женщин. Здешние мужчины неспособны ни рыть песок, ни промывать золото, тогда как женщины работают за десятерых. Это хорошо знают на россыпях. К сожалению, женщины в этой теплой сырой стране скоро стареют и потому молодые сильные работницы очень ценятся. Подумай же: такая здоровая девушка, как Ара, представляет целый капитал. Она понятлива, ловка, проворна. Поставь ее промывать золото и она каждый день будет приносить тебе кучу золота, потому что у нее сильные руки, гибкие пальцы и зоркие глаза. Таких работниц ценят в Чибао. Я говорил уже о ней с Маргаритом. У Маргарита много золота и он с радостью купит не только Ару, но двадцать таких работниц.

Маркена опустил глаза; легкая краска покрыла его лицо, но он старался овладеть собою. «И это говорит испанец, христианин!» – думал он, подавляя в себе чувство негодования.

– Видишь, любезный друг и сосед, – продолжал Кастанеда, – ты должен посмотреть на это дело с другой стороны. Ты не сердись на меня, но я думаю, что ты заботишься не об одних только интересах Энрико. Будем откровенны. Земледелие у меня ведется по индейскому способу; у тебя же устроено образцовое сельское хозяйство и твой Энрико превосходный управляющий; недостает только ключницы для двора. Ну-с, жена Энрико как нельзя лучше для этого будет пригодна. Значит, любезный друг, эта женитьба для тебя выгодна. На наше дело нужно смотреть, как на торговую сделку.

Маркена закусил губы. Он не предполагал, что ему придется барышничать людьми. Кастанеда, однако, высказался совершенно определенно; тут обнаружились вся грубость и низость его характера. Маркена преодолел свое отвращение и решился торговаться. Он не хотел покупать Ару, как невольницу, а только выкупить несчастную.

– Ты хочешь продать Ару, Кастанеда? – сказал он.

– На выгодных условиях, да!

– Сколько же ты просишь за нее?

– Гм, надо сообразоваться с ценами в Чибао.

– Хорошо. Ты знаешь мой дом, Кастанеда, знаешь не хуже меня, что у меня есть: одежда, обувь, кастильские инструменты. Выбирай, что хочешь.