Крестьянские восстания в России в 1918—1922 гг. От махновщины до антоновщины - Петр Алешкин

10. РГВА. Ф. 6. Оп. 12. Д. 13. Л. 214—216.

11. РГВА. Ф.6. Оп. 12. Д. 13. Л. 214—216. 12. РГВА. Ф. 198. Оп. 5. Д. 14. Л. 79.

13. РГВА. Ф. 198. Оп. 5. Д. 14. Л. 79.

14. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 32. Л. 74—75.

15. Западный исследователь О. Файджес утверждает, что крестьяне, разрушив в 1917—1918 гг. учреждения прежнего режима в деревне, прежде всего хотели, чтобы их оставили в покое. Они боялись реставрации старого порядка больше, чем большевиков, поэтому, пока существовали Белое движение и опасность реставрации, их оппозиция новой власти оставалась скрытой. Только после поражения белых крестьяне пошли на ряд кровавых, отчаянных, но в итоге обреченных антибольшевистских восстаний (Figes О. Peasant Russia, Civil War. Oxford, 1989).

16. РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 74. Л. 7—8.

17. Шишкин В.И. Сибирская Вандея: вооруженное сопротивление коммунистическому режиму в 1920 году. Новосибирск, 1997.

18. Вопросы истории. 2006. № 2.

19. Партизанское движение в Сибири зародилось в конце лета — осенью 1918 г. после захвата Сибири белогвардейскими и белочешскими войсками. С лета 1919 г. оно приняло массовый характер. Основную массу партизан составили сибирские крестьяне, недовольные грабежами, реквизициями и принудительными мобилизациями в колчаковскую армию. По неполным данным, в партизанских отрядах Сибири насчитывалось 140—150 тыс. бойцов. Они оказали существенную помощь Красной армии в освобождении Сибири от белогвардейцев и иностранных интервентов. Партизаны разрушали коммуникации противника, дезорганизовывали его тыл, приковывали к себе значительные силы колчаковской армии. После разгрома колчаковских войск часть бывших партизан, пользуясь безвластием, занялась грабежами и самообеспечением. Крайнее недовольство у них вызвала продовольственная политика советской власти {3: 757— 758}.

20. Офицерский корпус в политической истории России: Документы и материалы 1920—1925 гг. Т. 3. Калуга, 2003.

21. Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 1. М., 1990.

22. Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). Повестки дня заседаний. 1919—1952: Каталог/Т. 1. 1919—1929. М., 2000.

23. Весной 1920 г. партия эсеров приняла решение создать крестьянские союзы и неожиданно для себя обнаружила их существующими на местах. Но, оставаясь на платформе, разработанной еще в 1917 г., партия начала создавать другие, параллельные. Когда весной 1921 г. в печати появились сведения о руководстве тамбовским восстанием крестьянского союза, официальный орган партии эсеров в эмиграции — газета «Воля России» — опубликовал специальное разъяснение, что в Тамбовской губернии имеются два разных крестьянских союза: эсеровский и независимый; эсеровский к восстанию не имеет никакого отношения, а руководит восстанием независимый союз и его деятель А.С. Антонов, который еще летом 1919 г. был дезавуирован эсерами за то, что убивал коммунистов (после установления колчаковской диктатуры в Сибири, начала наступления деникинской армии с Кубани и Дона, по решению IX съезда партии эсеров, состоявшегося в Москве 18—20 июня 1919 г., прекращалась вооруженная борьба против большевистской власти: с коммунистами требовалось вести политическую борьбу, вооруженную — с белогвардейцами) (Хрестоматия по истории России. М., 2004. С. 444—445).

24. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 84. Д. 273. Л. 4,25.

АНТИРЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА: ПРИЧИНЫ И ФОРМЫ СОПРОТИВЛЕНИЯ

Недовольство политикой военного коммунизма в крестьянской среде усиливалось антирелигиозной политикой Советского государства. Церковь, как самая массовая организация в огромной крестьянской стране, воспринималась в качестве серьезной угрозы новому строю, поэтому советская власть вела беспощадную борьбу с ней. Провозгласив в 1918 г. курс на отделение церкви от государства, советская власть встала на путь конфронтации по отношению к Русской православной церкви. Закрытие и разгром церквей, аресты и преследование духовенства, вскрытие мощей, надругательства над святыми местами, ликвидация монастырей и другие подобные мероприятия советской власти не только отчуждали население, но и вызывали возмущение. Религия и церковь продолжали занимать в жизни крестьян важное место. В селах фигура сельского священника пользовалась авторитетом.

Декрет от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» провозгласил принцип полного лишения религиозных организаций любой собственности: никакие церковные и религиозные общества не имели прав владения собственностью и прав юридического лица. Церковная собственность одним указом подверглась «национализации»: церкви и монастыри без их ведома оказались не собственниками, а лишь пользователями имущества, накопленного за десятилетия и столетия, в основном за счет прихожан.

Характерно, что созданная в Наркомате юстиции в апреле 1918 г. комиссия для осуществления декрета об отделении церкви от государства стала называться «ликвидационной». Инструкция от 24 (30) августа 1918 г. о порядке применения декрета предусматривала комплекс жестких конфискационных мер, включая изъятие капиталов, ценностей, другого имущества церквей и монастырей. Все церковное имущество передавалось на баланс местных Советов {1:21}.

Однако сразу же осуществить экспроприацию церковных ценностей оказалось невозможно. В сельских регионах страны большинство населения относилось к верующим различных конфессий, в основном исповедовало православие. В деревне негативно отнеслись к гражданской метрикации, к изъятию из храмов метрических книг. За отказ выдать книги сельские священники подвергались арестам и отдавались под суд.

Верующие отказывались составлять договоры с советской властью («о передаче в пользование…») и описи церковного имущества. Такие случаи произошли в Тверской губернии (Татарковская волость, Старицкий уезд), в селах Медведево и Збоево Ржевского уезда крестьяне избили представителей исполкомов, явившихся к ним объяснить значение и цель декрета. В обоих случаях большевики обвинили «церковников в контрреволюционной агитации». В Пошехонском уезде Ярославской губернии в связи с волнениями прямо у церкви было арестовано около 100 человек, трое подверглись расстрелу без суда, 56 человек угодили под революционный суд {2: 231}.

Если в городах изъятие церковного достояния протекало быстро, в деревнях оно затянулось. В сравнении с церковным имуществом в городах сельские приходы, как правило, отличались бедностью. Органы советской власти получали многочисленные прошения (резолюции сельских сходов, скрепленные сотнями подписей крестьян) не трогать монастыри и церкви, церковное имущество — как пожертвованное верующими. Крестьянское население рассуждало следующим образом: поскольку церковный инвентарь, как и сами церковные постройки, приобретались на пожертвования многих поколений сельских прихожан, поэтому должны достаться им: если продавать имущество, то не в пользу государства. Национализация церковной собственности вызывала ожесточенный протест верующих.

В Костромской губернии в селе Красное 13 февраля 1918 г. произошло сильное крестьянское волнение. Весной 1918 г. в Раифской пустыни Соловецкого округа толпа крестьян бросила в огонь шестерых коммунистов, пришедших национализировать церковное имущество. В селе Благовещенском (Муромский уезд Владимирской губернии) женщины узнали, что местную церковь большевики хотят отобрать под Совет. Весть быстро облетела село, женщины бросились на проходившее заседание кооперативного собрания, разогнали президиум, а бумаги и протокол порвали на мелкие кусочки. В октябре 1918 г. с резким сопротивлением советскому декрету выступили верующие Орловской области {2: 231, 237}.

В обращении к советскому правительству 13 октября 1918 г. патриарх Тихон писал: «Сначала под именем “буржуев” грабили людей состоятельных, потом, под именем “кулаков”, стали уже грабить и более зажиточных и трудолюбивых крестьян, умножая таким образом нищих, хотя вы не можете не сознавать, что с разорением великого множества отдельных граждан уничтожается народное богатство и разоряется сама страна. Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нем сознание греха, но какими бы названиями ни прикрывались злодеяния, — убийство, насилие, грабеж всегда останутся тяжкими и вопиющими к небу об отмщении грехами и преступлениями» {3: 72}.

Значительное число выступлений на религиозной почве отмечалось в Тамбовской, Воронежской, Курской губерниях, в Верейском, Рузском уездах Московской губернии, в Варнавинском уезде Костромской губернии {4: 129}. Примеров волнений и выступлений крестьянства, связанных с религиозными причинами, было немало. В их числе: восстания в селе Большой Азясь Краснослободского уезда Пензенской губернии в марте 1919 г., в Покровской волости Наровчатовского уезда Пензенской губернии в январе 1920 г., в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии в июле 1920 г. Широкое распространение получили отказы от мобилизации по религиозным причинам.