Назугум (СИ) - Рави Ивар

Жизнь в США дорогая, денег потребуется немало, чтобы жить в свое удовольствие. Чтобы получить документы и денег, мне нужно найти источник финансирования — именно с этим проблем нет. Как сказал Проскурнов, я не буду ни в чем нуждаться. Но для этого надо начать работу — только получив возможность ездить по миру, я смогу сделать документы, банковские карты и прочее.

Спустя еще неделю, я решился, попросив вызвать Проскурнова. Но этот старый хрыч явился лишь несколько дней спустя.

— Виталий Иванович, я готова к работе — заявил я, едва генерал появился в поле зрения.

— Не терпится сбежать?- серые глаза Проскурнова сканировали меня насквозь.

— Почему сбежать? Сколько можно тренироваться, весь это бред про несовместимость цветов, про ложки, вилки. Я устала от всего этого, хочется работать по-настоящему и зарабатывать деньги.

— Готова, говоришь? Хорошо, сейчас пройдем к Баргузину, проверим твою готовность.

О полиграфе я видел пару фильмов, в литературе тоже встречалось. Когда специалист закрепил манжету, налепил присоски, я уже успокоился. Главное, не паниковать, какие вопросы бы не задавали. Вначале шли обычные вопросы — имя, фамилия, место рождения. Мне приходилось отвечать по легенде:

— Александра Сергеевна Госсман, 1998 г рождения, Одинцово, ул маршала Тухачевского, в браке не состою.

Минуты три вопросы были обыденные, без предупреждения полиграфист перескакивал на мою сексуальную ориентацию, отношение к государственной политике США и России, снова возвращаясь к простым вопросам о семье. Дважды он хмурился, что-то показывая на мониторе Проскурнову. «Допрос» продолжался около часа, за это время я уже вспотел так, что дальнейшая проверка лишилась смысла. Меня попросили выйти, Проскурнов остался с полиграфистом. Минут десять я просидел в кабинете Баргузина, слушая дифирамбы в адрес своего организма.

— Этот феномен надо изучить, я вижу просто невероятные возможности,- слова полковника насторожили меня. Если я и дальше буду показывать свои способности, им может прийти в голову препарировать меня, чтобы разобраться во всем.

Генерал вышел злой:

— Иди за мной, — бросил на ходу, направляясь в свой кабинет.

— Ты или слишком умна Саша, или просто конченная мразь,- с ходу обрушился на меня фсбшник,- почему у тебя вопросы про родителей вызывают панику, а на сложные вопросы ты отвечаешь уверенно, хотя я прекрасно знаю, что ты врешь.

— Я прошла тест? — Проскурнов проигнорировал мой вопрос, несколько минут молча рассматривал ногти своей руки, и лишь потом заговорил:

— По мнению аппарата — ты прошла испытание, но я тебе не верю. С другой стороны, тебя нельзя вечно держать здесь, если нет полезных действий. Мне придется рискнуть, доверившись мнению Серей Викторовича, тебе пора работать. Завтра утром ты переедешь в другое место — это квартира на Новослободской, где начнется твоя подготовка к заданию. С тобой будут работать специалисты из Отдела Легенд.

— Куда меня пошлют? — Интуиция говорила, что меня ждет Ближний Восток, но я обманулся.

— Китай. Об остальном узнаешь по мере готовности. У тебя будет время подготовиться, до твоего вылета на задание около двух месяцев.

— Виталий Иванович,- глубоко вздохнув, продолжил,- я хочу иметь свой счет, чтобы откладывать деньги на пенсию. Не могу же я вечно находиться на иждивении государства.

— До старости тебе далеко, но счет тебе откроют. Мне пора, будь готова, что с утра за тобой приедет человек. Не расспрашивай его ни о чем — на Новослободской тебя будут ждать. А сейчас иди, Баргузин хочет сделать еще один тест.

Попрощавшись с генералом, прошел к полковнику: ассистент Баргузина сделал мне укол. Что происходит что-то неладное, я понял спустя минуту — в глазах стало все расплываться.

— Что происходит? — язык поворачивался с трудом, свет в комнате стал блекнуть. Очнулся в своей комнате, за окнами было темно. Это сколько я спал, и почему болит живот? Задрав футболку, обнаружил небольшой пластырь в правом подреберье. Отодрав кусочек пластыря, увидел тоненький шов в сантиметр длиной. Края раны выглядели словно им несколько дней, но днем такого шва у меня не было.

Нажал на кнопку вызова — охранник отреагировал мгновенно, открыв дверь:

— Мне надо в медкорпус к Баргузину.

— Он уехал час назад, просил передать чтобы ты не беспокоилась насчет пластыря на животе. Остальное спросишь у него,- охранник закрыл дверь, оставив меня в недоумении. Я помнил, как свет лампы слился, помню, как мне делали укол. А что дальше? Зачем этот аккуратный маленький разрез? Интуитивно чувствовал, что разрез неспроста, задним умом вспомнил, как воровато бегали свинячьи глазки Баргузина. Неужели они вшили в меня датчик слежения? Стараясь не причинить себе боль, ощупал место разреза- никаких ощущений постороннего предмета. Так и не придя к окончательному варианту что со мной произошло, поужинал и лег спать.

Не знаю, зачем мне Проскурнов велел не говорить с водителем, если такой возможности не было предусмотрено. Микроавтобус Мерседес был без окон, и водительская кабина была изолирован от салона. Ехали мы долго, я даже успел немного подремать, устроившись в кресле. Дверь открылась после остановки машины минут пять спустя — видимо водитель дожидался двоих оперативников, представших перед моими глазами.

— Саша? — шатен смерил меня взглядом с ног до головы.

— Нет, Дед Мороз, — взяв свою сумку с вещами, выпрыгнул на тротуар. В Москве появились признаки весны — капель и активность воробьев.

— Следуй за мной,- шатен вошел в подъезд, его напарник молча шел за мной. «Следуй за мной», — ну что за идиот? Где их учат таким шаблонным фразам? А куда мне следовать если не за ним, если все уже обговорено?

Комната была трешкой, обставлено недорого, но со вкусом. Кроме оперативников. Назвавшихся Денисом и Аркадием, в квартире находилась женщина по имени Алиса.

— Приветствую Саша, я твой куратор, будем работать вместе,- в отличии от двоих дегенератов, встретивших меня внизу, Алиса производила благоприятное впечатление.

— Мне нужен Виталий Иванович, у меня есть к нему вопросы,- бросив свою сумку на диван, я уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

— Он встретится с тобой для проверки твоей подготовки, я приготовлю чай, а потом мы поговорим.

— Кофе.

— Что кофе,- не поняла Алиса.

— Приготовьте кофе, если хотите угостить. — Пока девушка бренчала посудой, внимательно осмотрелся. Кроме стандартного дивана и двух кресел. Здесь был большой компьютерный стол, с тремя мониторами. На один из мониторов были выведены камеры на улице, в подъезде и перед квартирой. Двое оперативников расположились в соседней комнате, судя по звукам, рубясь в компьютерную стрелялку.

Кофе оказался хорошим, с наслаждением попивая напиток, провел беглый осмотр Алисы. Ей примерно тридцать два-тридцать пять лет, морщин нет, ухожена. Выглядит блондинкой, но явно не глупа. Ногти обрезаны коротко — скорее всего приходится много печатать. Ничем не примечательная внешность, таких блондинок на каждой улице встретишь не один раз. Все симметрично, одета неброско, словно старается не привлекать к себе внимания.

— Вердикт?- голос Алисы меня вырвал из анализа. — Ты же внимательно по мне прошлась, твое мнение,- уточнила девушка свой вопрос.

— Не в моем вкусе,- уклончиво ответил я, допивая кофе.

— А ты из этих? — в глазах Алисы появился интерес. «Стоп, похоже мой куратор лесбиянка, не хватало еще слез и признаний в любви».

— Нет, я гетеро, просто фраза удобная,- поставил чашку на компьютерный стол:

— Может будем на ты?

— Без проблем,- согласилась Алиса, унося чашки на кухню. Вернувшись, с ходу взяла быка за рога:

— Я психолог, моя задача подготовить человека вжиться в образ. Любая нестыковка, жест, мимика может тебя выдать. Обычно, на вживание в легенду уходит не меньше полугода, чтобы даже полиграф не мог вычислить. У нас меньше двух месяцев — никогда не было такого сжатого срока, но начальству виднее. Я распечатаю тебе твою «легенду» — это типа автобиографии на десяти печатных листах. Там изложено все, начиная с твоего рождения и до момента, как ты пересечешь границу России. Все надо выучить наизусть, но это самое простое — я буду тебя проверять, менять имена и даты местами, задавать каверзные вопросы. Словом Саша, на это уходит месяцы — твоя «легенда» — это словно настоящая жизнь. Боюсь, что за два месяца нам не управиться.