Двухколесное счастье (СИ) - Изольда Рыбкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — натянув на лицо выражение крайнего цинизма, изрекаю в ответ, — раз вы мне больше ничего не должны, да и я уже почти поправилась, то думаю, что на этом можно и закончить наше знакомство.
Смотрю на парня в упор, и на последних словах он тоже начинает сверлить меня недовольным взглядом.
— Асья, я понял, что вам уже не терпится от меня отделаться, однако вам придется потерпеть меня еще как минимум один день.
Что еще за условия такие!?
— Я обещал вашей бабушке, что проконтролирую вашу езду на велосипеде. И как только буду уверен, что вы уверенно держитесь на двух колесах, я смогу оставить вас. Иначе Антонина Михайловна запретила мне делать вам такой подарок.
Вот уж спасибо, бабуля! Услужила!
— Ой, да если дело только в этом, то я хоть сейчас готова показать вам, что прекрасно езжу и не нуждаюсь в няньке.
Я решительно хватаюсь за руль моего нового бирюзового друга, чтобы выкатить его обратно в подъезд, но Давид уверенным движением перехватывает велосипед.
— Нет, Асья, это исключено. Ранее чем в понедельник вы не можете ездить. Врач строго запретил всё, что связано с риском повторного сотрясения.
Вот же, зануда!
Условившись встретиться через четыре дня, Давид покидает мою квартиру, а я с восторгом и трепетом начинаю «знакомство» с великом.
Блестящий руль с приятными на ощупь резиновыми держателями, кожаное сиденье, которое так и манит взобраться на него и как в детстве с горки с ветерком… Эх… Зануда этот Давид. Или я уже говорила это?
13
Вы не представляете, что значит для экстраверта двухнедельное пребывание в одном месте, без возможности смены обстановки. За всё время своей так называемой реабилитации я и людей-то практически не видела, за исключением бабушки, соседки бабы Дуси, которая приходила в гости три раза в неделю, да почтальона дяди Пети, «тайно» влюбленного в мою бабулю, и потому не упускающего ни одной возможности к нам заглянуть. В понедельник он приносил платежку за свет, в среду за газ и воду, в четверг была какая-то бесплатная газета, а в пятницу посчастливилось получить письмо.
Вообще, письма мы получаем довольно часто — примерно раз в месяц. Пишет бабушкина двоюродная сестра из Испании, которая уехала туда в шестидесятых годах и связь с ней была утеряна почти на полвека. Лет пять назад они нашлись, благодаря Одноклассникам, но общение в соцсети не заладилось — обе сестры, которым уже за семьдесят, наотрез отказались пользоваться «тырнетом», и сразу же обменявшись адресами, наладили переписку.
На этот раз бабушка прочитав письмо была особенно взбудоражена его содержимым, и когда она закончила чтение, я поняла, что стало тому причиной.
— Нина приезжает в Россию! — произнесла бабуля с какой-то непонятной интонацией.
Я всматривалась в её лицо, полное какой-то растерянной задумчивости, и пыталась определить, рада она этой новости или нет.
— И к нам собирается приехать…
— Ба, это же здорово — увидитесь, наконец! — странная реакция бабули вызвала у меня недоумение.
— И что же тут «здорового»? — грубо оборвала меня бабушка. — Здорово, что живем в этой халупе, которая вот-вот развалится? Или может здорово будет угощать испанскую донью щами и вареной картошкой с селедкой?
Бабушка быстро сложила письмо по сгибам, как оно помещалось в конверте, и, бросив его на стол, словно вихрь вылетела из комнаты. На кухне тут же загремели кастрюли, сковородки и ведра — верный признак того, что у бабули очень плохое настроение и намечается генеральная уборка.
Только к вечеру, когда мы уже ложились спать, я осмелилась снова заговорить на тему приезда гостей.
— Ба, ну скажи, ты правда не хочешь увидеться с сестрой только из-за того, что мы небогато живем? — да, возможно слово «небогато» звучит слишком мягко, и кто-то назвал бы нас откровенно нищими, но я с детства приучена довольствоваться тем, что есть, не заглядывая никому в рот.
— Ох, Асюш, — бабушка с глубоким вздохом уселась на кровати и обреченно сложила ладони на колени. — Да, хочу, конечно. Но как представлю, что Нина приедет сюда вся такая роскошная, на огромном джипе своего внука…
— Ну так это же классно! Если у внука джип, значит точно не застрянет нигде по дороге, — я пытаюсь её немного развеселить, но улыбка выходит какой-то грустной. — Ну бабуль, ну не расстраивайся! Главное же не в вещах, не в домах и машинах, ты ведь сама всегда говорила. Главное — люди! Их отношение: забота, внимание, доброта…
Какое-то время она смотрит на меня, словно пытаясь вникнуть в смысл моих слов, а потом умилительно склоняет голову на бок и всё-таки улыбается. Но уже по-доброму, словно смирившись с реальностью.
— Эх, ты моя коза заботливая! — подходит ко мне и, обняв, «пересчитывает» мои ребра, а потом нежно целует в макушку. — И правда — чего это я распереживалась. Ну нет ремонта тридцать лет, ну и что?! Мы-то живем, а показуха эта — ни к чему она…
Мы еще немного обсудили приезд родственницы перед тем, как лечь спать, однако я довольно долго не могла окунуться в объятия морфея, всё пытаясь уложить в голове причину беспокойства моей бабули. А ведь она права — её квартирка в старом разваливающемся доме пятидесятых годов прошлого века уже давно нуждается в ремонте. Обои в ней переклеивались примерно в девяностые годы — сколько помню их, они уже тогда были «ретро», а сегодня это даже не «винтаж», а что-то настолько ветхое, что даже при всем огромном желании современных дизайнеров всё старить, не выйдет такого эффекта. У потолка они чуть не в полном составе решили начать самостоятельную жизнь, а в местах стыков на всех видных местах, куда бабушка могла только достать, были заклеяны скотчем.
Помимо стен, которыми нужно было бы заняться в первую очередь, был еще потолок с желтыми разводами, оставшимися со времен старой кровли, которая постоянно протекала в сильные дожди; и пол, не только ужасно выглядевший после многочисленных перекрашиваний, но и истошно стонущий, когда кто-то пытался по нему идти. Конечно, были еще «мелочи» типа некрашеных дверей, окон и батарей, обвалившейся частично плитки в ванной и старой сантехники. Но всё это казалось мне не только не по силам, но и не по карману.
В общем, я решила сосредоточиться на малом — том, что я могла изменить своими возможностями. Сейчас я могу осилить только обои, а дальше — будет видно.
На следующее утро я проснулась в
