Последние ласки - Кьерсти Анфиннсен

очередной перелом. Ну-ну. Если я поднимусь, завтра схожу к своему врачу. Он, как обычно, попытается отправить меня в дом престарелых. Прихвачу с собой шоколада и вина, чтобы сбить его с толку. Он простой человек.

Я пытаюсь перекатиться на живот. У меня не получается. Неужели я и шейку бедра сломала? Нет, просто очень сильно ударилась. Как только приподнимаю голову, она начинает кружиться.

Если удастся подняться, то, вполне возможно, я еще раз упаду по дороге к кровати. Используя здоровую руку, я пытаюсь оттолкнуться и перевернуться на бок. Но ничего не выходит.

Вот подлость какая.

Я пялюсь в потолок.

Становится прохладно.

Я несколько раз зову на помощь, но это бесполезно.

Телефон слишком далеко.

Мой парикмахер должен прийти на этой неделе, но когда именно? Я как в тумане. Как его зовут? Мишель? Да, что-то вроде того. В лучшем случае он войдет в мою квартиру через два дня. Может, через три. Мне надо просто лежать здесь. Лежать и ждать. Я поворачиваю голову к окну. Небо порозовело, скоро совсем стемнеет.

ПРОСНУТЬСЯ НОЧЬЮ

У меня нет потомства. Для меня смерть не имеет большого значения. Мне не придется ее пережить. Наверняка я ничего не замечу. Однажды утром я не проснусь.

НОВОСТИ

Моя сестра неважно выглядит. Я никак это не комментирую. Конечно, я совершаю ошибку, и именно поэтому она меня опережает.

— У тебя что-то в глазу, — замечает она.

— Где?

— Слева. Там.

Ее указательный палец на экране приобретает огромные размеры.

— Здесь?

— Прямо там.

Она грозит мне своим указательным пальцем.

Я вытираю глаз носовым платком.

— Уф. Стерла, — говорит она.

— Спасибо, — отвечаю я, как будто это она убрала соринку из моего глаза.

У меня возникает победное чувство, ведь она никогда не придет и не станет меня мучить. Странно. Я прячу сломанную руку под столом.

— Что ты сегодня делала? — спрашивает она. — Тебя вроде перекосило. Что-то случилось?

— Ничего, — отвечаю я. — А у тебя?

— Ничего, — произносит моя сестра.

— Тогда я отключаюсь, — говорю я.

— Так и поступим, — соглашается она.

Мы завершаем сеанс связи. Надо было рассказать ей о Хавьере, но я не смогла себя заставить: она бы так обрадовалась, что начала бы говорить нараспев.

МАССОВОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ

Все по-прежнему зелено, правда, сухо как порох. Я сижу на скамейке в саду Тюильри и читаю воскресные новости. Природу уничтожают, экосистемы разрушаются. Один за другим исчезают виды животных. Территории, пригодные для их обитания, уменьшаются. Ученые называют безвозвратно утраченные виды живыми мертвецами.

Кое-кто рассуждает о том, как спасти жизнь на планете. Разве люди еще не поняли, что они больше не в состоянии ничего спасти?

ХАВЬЕР

Мишель М. сделал мне прическу в полном молчании, с таким видом, будто он на похоронах в первом ряду. Можно подумать, нет необходимости ухаживать за волосами, когда носишь парик. Но если этого не делать, возникает ощущение, что ходишь в грязном белье. Потом он осмотрел сиреневый костюм, который я надела, в поисках катышков или крошек. Проверил, все ли застегнуто. Это заняло несколько часов.

Когда мы остались довольны, я почувствовала ужасную усталость, но Мишель М. подбодрил меня несколькими подходящими словами, после чего проводил в кафе «Франкур», да, прямо до столика, и еще раз убедился, что парик, лицо и одежда по-прежнему в порядке. Потом он ушел.

После того как Мишель М. обнаружил меня ударившуюся и обессиленную на полу, мы стали общаться более непринужденно. Он доставил меня в больницу и спустя несколько часов привез обратно. За это я ему особенно признательна. Первую ночь он спал на диване и уже не знал, что еще хорошего сделать для меня.

Я заказываю маленькую рюмку шерри, чтобы занять руки. Мой мозг тщательно избегает мыслей о предстоящем свидании. Он упорно обдумывает, как избавить меня от этой невыносимой ситуации: напоминает о падении, возвращает меня к мухам-однодневкам, дуплякам и личинкам из папиных книг, уже не помню, каких именно. Зато я помню, что каждую зиму мы катались на коньках по озеру. Только подумайте, и ведь никто из нас не провалился под лед.

Я опускаю глаза на руку. Грязный гипс.

Кости заживают очень медленно.

Очень медленно.

Разве просто впервые встретиться с очень старым человеком? О чем с ним разговаривать? Что за ужасная мысль. Я сама поставила себя в такое положение. Почему кто-нибудь не может просто прийти и унести меня в лес?

Я поднимаюсь и тут вижу Хавьера в другом конце зала.

Бежать больше некуда.

Сгорбленный мужчина ковыляет в мою сторону между рядами столов. В правой руке он держит трость. Левой прижимает к себе букет цветов.

На самом деле он довольно высокий.

Его седые волосы когда-то были каштановыми.

Когда он подходит ближе, я вижу, что его волосы не такие густые и непослушные, как на фотографиях. Он несмело улыбается мне.

Карие глаза. Густые брови.

Я делаю шаг в его сторону, и мы целуемся, как это принято у французов.

Три поцелуя в воздух рядом со щекой.

Он прислоняет трость к столу, а потом протягивает мне букет. Я принимаю его.

— Merci beaucoup, — говорю я.

— Что случилось с твоей рукой? — спрашивает он.

— Небольшой перелом, — отвечаю я.

— Больно?

— Нет.

Мы садимся. Хавьер склоняет голову набок и улыбается сжатыми губами. Я улыбаюсь ему в ответ, и меня охватывает ужасное чувство. Как будто я что-то забыла. Но я понятия не имею что. Хавьер, конечно, замечает произошедшую во мне перемену и спрашивает, все ли в порядке. Я хватаю рюмку шерри, но моя рука так трясется, пока я несу ее ко рту, что проливается больше, чем попадает в меня.

— Уф-ф, — говорю я.

Я чувствую, как попавшая на блузку капля просачивается через ткань на груди. Хавьер протягивает мне салфетку.

— Спасибо. — Я промакиваю блузку и кладу салфетку на колени. Лучше бы мне дали нагрудник.

— Все в порядке? — интересуется Хавьер.

— Не знаю, — отвечаю я. — Мне кажется, я что-то забыла, что-то очень важное.

— Что бы это могло быть?

— Я не знаю.

— Ты не забыла выключить плиту?

— У меня автоматическая.

— А кран?

Я задумываюсь о кранах в моей квартире.

— Нет, дело не в воде, — отвечаю я через некоторое время.

— Горящие свечи или что-нибудь в этом духе?

— Больше не зажигаю, — говорю я.

— Я тоже, — произносит он, посмеиваясь.

— Электрическая грелка? Газ? Ты дверь заперла?

— Да, возможно, я не заперла дверь, но на самом