Оплот добродетели (СИ) - Демина Карина

Но девица…

Рыженькая. Яркая. Безобидная, как бабочка-соловка с Малой Дароры, которая имеет обыкновение притворяться цветком, чтобы в последний миг сомкнуть пленчатые крылья, опутывая несчастную пчелу и пронизывая тело ее сотнями тончайших жестких волосков.

Тойтек сглотнул.

Сжался.

И пальцы на ногах подобрались, ступня и та дернулась, будто подталкивая бежать. Но бежать не выходило, а девица стояла спокойно, разглядывая станцию, и только губы ее шевелились, будто и в мыслях она продолжала спорить.

С кем?

На плечо опустилась тяжелая ладонь. Кахрай понял. И не допустит, чтобы с Тойтеком произошло несчастье. Из груди вырвался облегченный вздох. Вот ведь… а раньше грубая физическая сила казалась Тойтеку на редкость бесполезной.

Ошибался.

И как умный человек, он был готов признать свои ошибки.

Девица была подозрительной. От рыжей своей макушки до крохотных мизинчиков, которые она имела привычку поджимать. Но следовало признать, что образ она выбрала донельзя удачный. И эти кучеряшки, которые большинство людей всерьез не примут, и бледная кожа, и веснушки россыпью, щеки от них вовсе рыжими казались, но не отвратительно, напротив, тянуло эти щеки потереть, убедиться, что веснушки не нарисованы.

Тонкая шейка.

Узкие плечики.

И ткань туники обрисовывает ладную фигурку, но этак, словно невзначай. Запах цветов, легкий, ненавязчивый… вон, и клиент повелся, хотя и виду не подает, но дыхание участилось, и появилось в нем этакое… возмущение.

Кахрай подавил тяжкий вздох.

Нынешнее задание раздражало. Он же не нянька, если разобраться, а этому именно нянька и нужна, чтобы и по головке погладила, и утешила, и рассказала, какой он, засранец, умный и даже гениальный местами. Нет, тип и вправду умный.

Но все равно дурак.

Кахрай покосился на клиента, вызывавшего — тут он решил быть с собой честным — весьма смешанные чувства. И было в них место, что жалости к человеку, оказавшемуся в весьма непростой ситуации, что злорадству, ибо человек этот в прежней жизни не вызывал симпатии.

Совершенно.

И ныне ничуть не изменился. Будучи парализованным, он как-то взглядом ли, гримасами своими, но умудрялся демонстрировать обычное свое презрение к миру и людям не столь одаренным.

В общем, типичный ученый идиот.

Правда, платили за сопровождение более чем прилично, что было весьма кстати, да и просьба исходила от человека, отказать которому Кахрай не мог. Вот и пришлось…

А рыженькая все одно подозрительна.

Вон, волосы отбросила легким жестом, обернулась, застыв на мгновенье, и рассеянный взгляд ее зацепился за Кахрая. Так смотрят на цель, прикидывая, как именно станут с ней работать.

По спине побежал холодок.

Инстинкт потребовал немедленно избавиться от угрозы, но Кахрай от него отмахнулся. Всегда оставалась вероятность ошибки. Вот неудобно получится, если он устранит просто замечтавшуюся искательницу приключений. Да и задание было совсем иным.

И знай его подопечный о деталях, не сидел бы себе спокойно, небось, слюной бы от злости подавился. Но подопечный не знал, а потому слюной давиться не спешил. Сидел. Смотрел на экраны. Думал о своем, о высоком.

И пускай.

Молчит, и уже хорошо…

А с рыженькой стоит поближе познакомиться, глядишь, чего и прояснится.

Глава 7

Шарлотта покосилась на пару, которая представлялась донельзя странной. И если скрюченный в кресле ученый вызывал вполне искреннюю жалость, то огромный его сопровождающий… да от него мурашки по спине бежали. А мурашки, пусть тоже насекомые, но совсем даже не бабочки.

Колени, конечно, подкашивались.

Слегка.

Но не от страсти, а от мысли, что, если этот здоровяк вдруг вздумает свернуть Шарлотте шею, то… нет, с чего бы ему? Глупые какие мысли. Он просто… крупный.

Слишком уж крупный.

И в коридоре это как-то не бросалось в глаза, а вот в лифте, когда он один заполнил собой почти всю кабину, стало совсем неуютно.

Да и здесь…

Он определенно возвышался не только над подопечным и Шарлоттой, но и над всеми людьми, кроме, пожалуй, излишне хрупкого и высокого паренька, что отыскал самое затененное место на палубе и в нем скрылся.

Лукас Вайтро.

Полномочный представитель.

Сумеречник. Путешествует в одиночестве, но по обычаю мира женат. Трижды. И дети имеются… хотя, конечно, странно, до того юным он выглядит.

Лотта вздохнула и сделала шаг в сторону. Затем еще один. И еще. Она ведь не обязана повсюду следовать за этой парой, а на палубе людей много.

Очень много.

Куда больше, чем на Ежегодном собрании акционеров и даже больше, чем на балу Белых лилий, который Лотте приходилось посещать, пока она не сообразила переложить эту утомительно почетную обязанность на кузину.

На кузину, которая…

Лотта надеялась, что та все же не совершит глупость, а если и совершит, то не ту, о которой Шарлотте подумалось.

Ну да…

Она обошла странную особу, казавшуюся одетой исключительно в бледное сияние. И группу асерханских туристов, что предпочитали держаться вместе, словно опасаясь потеряться на лайнере.

— И все-таки говорю, рейс неудачный, зря потратились, — это произнесла девушка в струящемся алом платье, по ткани которого пробегали живые искры. — Оглядись только. Никого толкового. В прошлый раз было по крайней мере дюжина кандидатов…

— Не спеши, Самира, — брюнетка в лиловом смотрела поверх бокала. И встретившись взглядом с Лоттой, скривилась, будто увидела что-то до крайности неприятное. — Мы еще не отошли даже…

— Что изменится, если отойдем? — блондинка в бюрюзовом тряхнула копной заплетенных в косицы волос. — Тоска…

— А я говорила, что надо брать список пассажиров, — вновь отозвалась та, что в алом.

Говорили они тихо, но бабушка уверяла, будто тонкий слух Шарлотты — это, пожалуй, единственное проявление в ней благородной крови Эрхардов.

— …а ты денег пожалела…

— Почти две тысячи! — возмутилась брюнетка.

Не так и много. Шарлотта заплатила больше полутора миллионов. За акции. И корабль, на котором, как выяснилось, кто-то приторговывал информацией.

Плохо.

Очень-очень плохо.

Конфиденциальность — тоже товар.

Лотта мысленно сделала заметку. Инспекцию кадров придется все-таки проводить. А ведь служат давно, экипаж сработавшийся.

Она двинулась дальше, поскольку все три девицы замолчали и вперлись в нее взглядами. И почему-то подумалось, что это отнюдь не от восхищения.

Лотта двигалась вдоль экранов, на которых солнце отступало, сменяясь видами угольно-черной бездны, которую слегка разбавляло сияние звезд. Верхний свет приглушили, и под ногами вспыхнули те же экраны, впуская космос внутрь.

Кто-то ахнул.

Кто-то пискнул. И надо сказать, что задумка была хороша. Звездное небо окружало Шарлотту. Оно было столь огромным и подавляющим, что на доли секунды Лотта ощутила себя ничтожной песчинкой.

Бездна разверзлась под ногами.

И раскрылась над головой.

Бездна забрала всех, потому как на фоне ее прочие люди тоже казались чем-то незначительным. И наедине с собой Лотта с удивлением поняла, что мир удивителен.

Меж тем стихла едва ощутимая дрожь.

И тягачи отошли от лайнера.

Собственные маневровые двигатели тоже замолчали. Едва слышный вздох прокатился по кораблю. И возникло вдруг до крайности неприятное ощущение грядущей катастрофы. Оно заставило Лотту отступить. И врезаться в кого-то.

— Простите, — сказала она человеку, подхватившему ее. — Я… просто… в первый раз вот.

— И я, — ответили ей из темноты.

Мужчина.

Голос мягкий и приятный…

…это была случайная встреча… допустим, в небоскребе… или на станции… точно, лучше на перевалочной станции, где произошла авария. Отключились энергосистемы… не все, но многие. И она решила, что умрет. И он тоже решил.

Вдвоем.

Запертые. Отделенные ото всех. Не знающие, что скоро завал разберут. Они отдались страху и страсти, что поглотила их с головой. А потом завал разобрали.