Загадочная наследница - Кэтрин Коултер

— Давайте сделаем это! Вернем Уорему его величие!

Последовавшие крики одобрения, хоть и слабые, все же согрели сердце Мерри. Ей хотелось вопить от облегчения. Теперь она видела выпрямленные спины, высоко поднятые головы… что вовсе неудивительно. Теперь у всех была цель. Теперь все выживут.

Пока люди были заняты, собирая тряпки и делая метлы, Мерри и Баллик отправились на кухню. Черный Демон искал серебро лорда Артура даже здесь. Разбитые горшки, перевернутые и разрубленные столы, повсюду грязь и ужасный смрад. Мерри поручила Баллику и еще пятерым мужчинам найти деревянные обломки, подходящие для того, чтобы сделать вертелы и поджарить дичь в огромном очаге большого зала.

Гигантские потолочные балки были черны, но пламя уничтожит запах гнили и грязи.

Мерри велела женщинам найти и вымыть уцелевшие тарелки, блюда и горшки.

Сама жилая часть замка была возмутительно грязна. Вонючий тростник на полу был завален протухшей едой, костями и мертвыми крысами. Свежего тростника, чтобы разбросать по полу, не было, поэтому Мерри приказала подмести и выбросить всю гниль в мусорную кучу.

Работа оказалась крайне утомительной и делалась очень медленно, потому что все были крайне истощены. Усталость стала их врагом. Мерри часто заставляла людей отдыхать во внутреннем дворе и бесконечно их ободряла.

Наконец большой зал приобрел более приличный вид, да и смрад был уже не таким сильным, огонь в камине постепенно очистил воздух.

Поскольку от раскладных столов остались одни обломки, Мерри послала мужчин найти доски и установить на камнях, собранных на месте уничтоженных солдатских бараков. Помощники сумели поставить десять низких столов.

— Хорошо придумано, госпожа, — одобрил Таппер, похлопав ее по руке.

Мерри радостно улыбнулась.

Когда три часа спустя вернулся Гаррон с огромным, привязанным к шесту кабаном, двор наполнился громкими приветственными криками. Гаррон стал их героем!

— Повара, старого Кларка, убили, — сообщила Миггинс, — но не стоит волноваться, милорд,

— Почему?

— У нас есть Баллик. И наша малышка Мерри сможет наставлять его. Она знает, что делать.

— Кто такая наша малышка Мерри?

— Бедная маленькая мышка, дочь отца Адела, уоремского священника, которому воткнули меч в грудь. Он был ученый человек, и поэтому Мерри умеет читать и писать. Взгляните сами, что она успела, пока вас не было!

Миггинс широко улыбнулась в надежде, что не слишком перехвалила девушку.

Гаррон не изменился в лице, хотя на редкость хорошо умел распознать ложь. Но в чем именно солгала старуха? Он не знал, да и какая разница? Перед лицом той огромной работы, которая ждала впереди, он просто отмахнулся от этих мыслей и улыбнулся девушке, стоявшей с опущенной головой. Она словно боялась его или боялась, что он увидит слишком много. Гаррон хотел спросить, почему она ничего не делала до сегодняшнего утра, но пока что воздержался. Может, ей, как и остальным, было все равно, потому что надежды на выживание их покинули?

— Пойдите, милорд, смойте кровь зверя. Мерри позаботится о еде.

Едва Гаррон сбросил одежду и намылился мылом из привезенного с собой горшочка, Гилпин опрокинул на него ведро воды из замкового колодца. Гаррон вздрогнул и отряхнулся по-собачьи.

— Таппер сказал мне, что дьяволы не заметили ведра. Он нашел ведро под толстой веткой груши в саду. Дерево срубили, но оно упало рядом с ведром.

Гаррон и его люди честно разделили мыло. Отказался только Пэли, заявив, что мыла осталось ровно столько, что не хватит и на одну ногу, а кроме того, от него и без того приятно пахнет, не так ли?

Гаррон сильно сомневался, что в замке найдется мыло. Может, кто-то умеет его варить? Эта Мерри, дочь священника… хорошо бы она оказалась такой же умелой, как утверждает Миггинс! Теперь еды хватит на всех!

Гаррон, напевая, переоделся в поданную Гилпином чистую одежду, прислушался и неожиданно для себя услышал разговоры, крики и даже смех. Слава Богу! Так где девчонка?

Глава 10

Баллик руководил помощниками, жарившими куски кабанятины. Шестеро мужчин и четыре женщины резали мясо, а Баллик, раздуваясь от гордости, давал указания. Он самолично насадил мясо на вертелы, отрывисто командовал, и, как ни странно, никто не подумал возразить. Теперь люди двигались быстрее, говорили громче, потому что знали: новый господин снабдит их едой и отныне голодные судороги никому не грозят.

Мерри улыбнулась, когда Миггинс заявила, что она юный ангел, посланный Господом, чтобы им помочь, и что все должны ее слушаться и не забывать: ее зовут Мерри. И она незаконная дочь отца Адала, которую тот привез с собой, когда шесть лет назад приехал в Уорем. Кто ее мать? Да разве теперь узнаешь?

И Миггинс пожала костлявыми плечами.

В огромном очаге бушевало пламя. Запах жареного мяса наполнил зал. Те немногие, кто еще ворчал, теперь улыбались. Теперь и им было все равно, кто она и откуда явилась. Дня через два они зададутся этим вопросом. Но не сейчас. Наверное, они будут готовы поклясться, что ее послала сама королева Элеонора, если, конечно, еды будет достаточно.

Она улыбнулась, вспомнив, как растирала спину беременной королевы, чтобы расслабить сведенные болью мышцы.

Вскоре все стали жадно принюхиваться к соблазнительным ароматам, не обращая внимания на то, что дым ест глаза.

Наконец процессия во главе с Миггинс и Мерри внесла лежавшее на обрезках досок шипящее мясо и расставила на импровизированные столы. Сидеть приходилось на твердом каменном полу, но это никого не волновало.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая только чавканьем и стонами удовольствия.

Гаррон не возразил против того, что ему и его людям еду подали в последнюю очередь. Принесла мясо девушка, и доска оказалась шире, чем у остальных. Ничего не попишешь, доска господина!

Незаконная дочь священника?

Он хотел допросить ее, узнать, почему ее не изнасиловали и не забрали с собой солдаты Черного Демона. Но тут он втянул ноздрями запах мяса и осознал, что голоден куда сильнее, чем думал.

— Ты молодец! — похвалил он.

— Баллик нашел комок соли и посолил мясо.

— Я люблю соль. Тебя зовут Мерри?

— Да, милорд.

— Странное имя. А полное? Мерриам?

— Просто Мерри. Мне говорили, что отец был человеком угрюмым, пока я не родилась и не улыбнулась ему. Поэтому он и назвал меня «Мерри»[1].

— Твоя мать была служанкой в замке?

Служанкой в замке? Почему нет?

Мерри кивнула, поражаясь тому, что лгать с каждым разом становится все легче: