Сантьяго - Майк Резник

— Я-то думал, что достаточно легко обыграл тебя.

— Потому что я позволил вам выигрывать.

— Естественно.

— Вы мне не верите? Так смотрите.

Он вытащил колоду, задумчиво перетасовал ее, сдал по пять карт на маленьком хромированном столике.

— Хотите что-нибудь поставить?

Каин взял карты: четыре короля и валет.

— Возможно, — осторожно ответил он.

— Как насчет тех самых двух тысяч кредиток?

— Ограничимся сотней.

— Вы уверены?

— На большие суммы я не играю.

Тервиллигер выложил карты на стол. Четыре туза и дама.

— Тогда почему при нашей первой встрече я иногда да выигрывал? — спросил Каин.

— Потому что профессиональные картежники ведут себя очень аккуратно, когда играют с профессиональными киллерами, — усмехнулся Тервиллигер. — А потом, я страдал от одиночества. Как только стало известно, что у меня нет ни цента, любители играть со мной не садились, а с профессионалами такие штучки не проходят.

— А почему я постоянно выигрывал после отлета с Порт-Этранжа?

— Во-первых, чтобы у вас не портилось настроение. Во-вторых, я хотел отблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь. — Он широко улыбнулся. — Опять же, у меня все равно не было денег, чтобы расплатиться с вами.

— Будь я проклят! — расхохотался Каин. — Так вот почему ты не захотел, чтобы компьютер составил нам компанию. Ладно, мерзавец ты эдакий. Твой долг погашен.

— Я бы предпочел остаться у вас в долгу.

— Почему?

— На то есть причины.

— Как скажешь. Хочу задать еще вопрос.

— Спрашивайте.

— Каким образом такой опытный игрок, как ты, умудрился проиграть двести тысяч кредиток Человеку-Горе Бейтсу?

— Вы знаете, какова вероятность того, что у человека, сидящего перед вами, стрит-масть, когда у вас четыре туза [4] ? — спросил Тервиллигер.

— Наверное, не очень-то большая.

— Вы чертовски правы! Если вы будете играть в карты каждый день, такое может случиться пять раз, прежде чем вы умрете от старости. Мне ужасно не повезло, что впервые это произошло со мной в игре против костолома.

— Как же тебе удалось выйти из этой передряги живым и невредимым?

— Я дождался, пока Бейтсу приспичит облегчиться, предупредил других игроков, что поднимусь в свой номер за деньгами, чтобы аннулировать выданную Бейтсу расписку, и улетел с планеты, прежде чем кто-либо об этом догадался. — Тервиллигер нахмурился. — Мочевой пузырь этого парня надо сохранить для науки. Он выпил шесть кварт, прежде чем отправился в туалет.

— Извини за неэтичный вопрос, но почему ты не продемонстрировал свое умение владеть картами в игре с Бейтсом? Разумеется, не забывая об осторожности.

— Вы никогда не видели Человека-Гору? — спросил Тервиллигер с горьким смешком.

— Нет.

— Так вот, такого ни в коем случае нельзя злить, особенно если находишься в пределах досягаемости его руки.

— Даже ради двухсот тысяч кредиток?

— Риск того не стоит. Это не менее опасно, чем, скажем, ваше появление на территории, контролируемой Ангелом.

— Насколько мне известно, это Ангел вот-вот появится на моей территории.

— Тут другое дело.

— Почему?

— Потому что он — Ангел. — Тервиллигер вновь налил себе кофе. — Кроме того, все знают, что его цель — Сантьяго. Так что вы не можете сказать, что он залез именно на вашу территорию, поскольку никто не знает, где скрывается Сантьяго. И вот тут возникает другой вопрос. — Он бросил короткий, изучающий взгляд на Каина. — Вы проделали долгий путь, чтобы переговорить с Джонатаном Стерном. Обычно охотник за головами забирается столь далеко только в одном случае: если надеется зацепиться за ниточку, которая может привести его к Сантьяго. Отсюда и мой вопрос: есть ли связь между Дунканом Блеком и Сантьяго?

— По-моему, это не твое дело, — ответил Каин.

— Посмотрите на меня. Неужели я могу составить вам конкуренцию?

— Нет. На охотника за головами ты не похож, а вот на торговца — более чем.

— Просто ответьте на мой вопрос. Обещаю вам, что никому ничего не скажу.

— У меня такое ощущение, что в здешних краях твои обещания котируются не слишком высоко.

— Черт побери, Каин, дело важное!

— Для кого?

— Для нас обоих.

Каин долго смотрел на маленького картежника, потом кивнул:

— Да, он — ниточка к Сантьяго.

— Хорошо! — Вздох облегчения вырвался у Тервиллигера.

— Что в этом хорошего?

— Прежде всего хочу напомнить, что я по-прежнему должен вам две тысячи кредиток и мертвым вернуть долг не смогу.

— Ближе к делу!

Тервиллигер глубоко вдохнул.

— Я знаю, где найти Дункана Блека, только потому, что мне известно, где его могила. — Он поднял руку, как бы предупреждая взрыв возмущения. — Я понимаю, что об этом мне следовало сказать вам на Порт-Этранже. Но я не мог не промолчать. Иначе вы не взяли бы меня с собой, и сейчас Человек-Гора размазывал бы меня по стенке.

— Я могу вернуться и отдать тебя ему.

— Но сейчас-то все в порядке! — воскликнул Тервиллигер. — В полном порядке! Потому-то я и добивался от вас, связан ли Блек с Сантьяго.

— Объяснись. — В голосе Каина слышались зловещие нотки.

— Видите ли, если бы он задолжал вам денег, я бы, конечно, оказался в щекотливом положении. Бедняга-то уже три года как мертв, так что выходило, будто я вожу вас за нос. — У него перехватило дыхание. — А раз вы разыскиваете его в надежде, что он выведет вас на Сантьяго, я, смогу вам помочь.

— Как?

— Есть женщина, с которой он жил много лет. Она помогала ему в бизнесе. Ей известно все, что знал он, она сможет многое рассказать о его контактах.

— Она еще жива?

— Два месяца тому назад я с ней говорил.

— Где я смогу ее найти?

— Там, куда мы и направляемся. В системе Кловиса.

— На Белладонне?

— Не совсем, — ответил Тервиллигер.

Глава 4

Она живет средь мертвых кораблей,

И плавать среди них привольно ей.

Саргассову Розу взор мужской ничей

Не тронет, не проникнет в душу к ней.

Черному Орфею хватило одного взгляда, чтобы отметить в Саргассовой Розе то, что не видно простым глазом.

Как он впервые нашел ее, остается загадкой, поскольку не могло у него быть никаких дел там, где она жила, в шести тысячах миль от Белладонны. Возможно, его привлекли корабли, вытянувшиеся в космосе рядком, словно рыбы на леске, некоторые умирающие, другие уже умершие. Он наименовал и станцию. Такие названия, как Станция номер четырнадцать, он терпеть не мог. И она стала у него Последним приютом — вполне уместное название для кладбища звездолетов, вращающихся вокруг Белладонны.