Между домом и роддомом - Диана Ольховицкая

- А ты что, сама не можешь? – удивилась я.

- Я мимо шестой палаты боюсь проходить, - призналась Маша.

- Ой, там же… - вспомнила я ночной кошмар. – Не, мне тоже страшно одной по коридору идти.

- Давай вместе, а? - жалобно попросила Маша.

- Хорошо, - я села на кровати. – Сейчас умоюсь и сходим.

- Только побыстрее, пожалуйста, а то уже и так пять минут восьмого.

Тут в палату заглянула медсестра.

- Пятая палата, вы что обалдели? Где анализы?  Мне уже из лаборатории звонили, ругались. Почему не отнесли?

- Не надо кричать, - огрызнулась Маша. – Это вам на всех наплевать, а мы мертвецов боимся.

- Каких мертвецов? – не поняла медсестра.

- А вы уже и забыли? – ухмыльнулась Маша. – Что в шестой палате ночью женщина умерла?

- Как умерла? – растерялась медсестра.

- Обычно! Как люди умирают! – разъярилась Маша. – Я собственными глазами видела ночью на мониторе, что у нее сердце остановилось!

- Ох уж мне эти беременные… - медсестра вздохнула. – То им котлеты керосином воняют, то в душе вода соленая, теперь вот еще и мертвецы мерещатся.

И пояснила:

– Аппарат в шестой палате старый, датчики постоянно отходят. Стоит пациенту на бок повернуться или даже руку поднять, как сигнал теряется. Этот аппарат вчера уже два раза вечером орал, я приходила, переключала. Вы разве не слышали?

- Нет, - переглянулись мы.

- Это время ужина как раз было, - вспомнила медсестра. – Вы, наверное, в столовую ходили. А ночью опять датчики отошли, так я его и вырубила. Все равно особого толку в нем нет – у пациентки все показатели в пределах нормы.

Медсестра весело посмотрела на наши растерянные лица:

- Так что жива ваша соседка. У нее рядовая операция была, ничего сложного. Я вот как раз иду ей перевязку делать и буду поднимать, чтоб понемногу ходила. А через три дня, если все в норме будет, выпишут. И вообще меньше, девочки, нужно по чужим палатам заглядывать!

- А, может, это вы специально так говорите, - недоверчиво предположила Маша, - чтобы нас успокоить. А на самом деле у нас за стенкой лежит труп.

- Ну, хорошо! – медсестра распахнула дверь нашей палаты. – Смотрите сами!

Она вошла в шестую палату и тоже оставила дверь открытой.

- Доброе утро, Тамара Аркадьевна! – бодро поздоровалась медсестра. – Как спалось?

Мы осторожно выглянули за дверь.

На кровати в шестой палате сидела вчерашняя полная женщина, и вид у нее был недовольный.

- Живая! – радостно прошептала Маша. – Она живая! Господи, счастье-то какое!

- Плохо спалось! – сварливо ответила Тамара Аркадьевна. – Кровать ужасная! Вот в прошлом году я лежала в больнице, там кровати, как кровати. А от ваших на километр совдепией несет. А все потому, что деньги из бюджета воруете.

- Можете поверить, я ничего не ворую, - рассмеялась медсестра. – У меня к бюджетным деньгам доступа нет.

- Зато лекарства воруете, - убежденно заявила пациентка. – Мне вчера полбутылки глюкозы не докапали. Думаете, если я после операции, то и не вижу ничего?

- Ох, разбогатела я на ваших полбутылки глюкозы! – всплеснула руками медсестра. – Хорошо, в следующий раз все, что не докапаю, буду вам под кровать ставить, чтобы не волновались.

- И санитарки у вас ленивые, - фыркнула пациентка. – Утром пришла, шваброй туда-сюда поелозила, тумбочки, как попало, протерла. Я ей говорю: «На потолке комар сидит!» Она попробовала шваброй достать, да только спугнула. Теперь я из-за нее должна покусанная лежать!

- Вообще-то в обязанности санитарок убой комаров не входит, - весело прокомментировала медсестра. – И не пойму, откуда у вас комар взялся, когда на окнах сетки. Но, хорошо, я скажу Степанычу – он любого комара найдет и ликвидирует.  А пока давайте я вас перевяжу.

- Да еще эти самки брюхатые из пятой палаты, - продолжала жаловаться Тамара Аркадьевна. – Полночи шебуршали за стенкой. Проститутки! Знаю я таких, специально беременеют от богатеньких, а потом на алименты живут. Да еще и государство им пособия платит. А кто-то всю жизнь горбатится.

- Круто она нас разоблачила! – рассмеялась я.

- Да ладно, - отмахнулась Маша. – Главное, что живая. После операции настроение не сахар, сама знаю. А уж с таким характером и вовсе – туши свет.

- Да я тоже на нее не обижаюсь, - согласилась я. – Наоборот, как узнала, что у нее все в порядке, чувствую такое счастье, что и не передать.

- Мне вот перед медсестрой стыдно, - вздохнула Маша. – Я ее вчера эсесовкой обзывала, а ведь она каждый день имеет дело с такими Тамарами Аркадьевнами и спокойно на их капризы реагирует: где-то пошутит, где-то пожалеет.

Тут Маша хитро улыбнулась и добавила:

- Но раз соседка наша выздоравливающая, то ничто не мешает нам устроить вечером чаепитие. Пригласим четвертую палату…

- И будем опять делиться смешными беременными историями! – подхватила я. – И я даже знаю, что мы сегодня расскажем!

- Ночную страшилку, - согласилась Маша и подмигнула мне: - Ну что, самка брюхатая, на завтрак идешь?

- Только вместе с проституткой! – в тон ей ответила я.

- Тогда подожди минутку, - Маша вытащила из тумбочки косметичку. – Проститутка глаз накрасит. Надо же соответствовать имиджу.

Партнерские роды

Вечером к нам из четвертой палаты пришли на посиделки две Татьяны.

Одна из них была брюнеткой – темноглазой, с аккуратной стрижкой – каре. У второй наоборот были светло-русые, почти белые волосы в мелкую кудряшку и голубые глаза.

Таня Белая и Таня Черная называли мы их между собой.

Девочки начали выставлять на стол принесенные с собой вкусняшки: печение, вафли, сладкие сырки. Я включила чайник, Маша достала из холодильника тарелку с нарезанным сыром.

- Девочки, - весело поинтересовалась Таня Черная. – А вы уже решили, как рожать будете – с мужем или без мужа?

- Рано еще думать, - улыбнулась Маша, нарезая батон. – Я, конечно, хотела бы с мужем – родной человек рядом: и воды подаст, и врача позовет и вообще – вдвоем не так страшно.

- Это смотря какой муж, - хохотнула Таня Белая. – Мужики нынче пошли слабенькие, впечатлительные