Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы - Льюис Спенс

Если же ты, дражайший читатель, жаждешь знать, что было позже сказано и сделано, то умерь свой пыл. Я бы поведал об этом, если бы имел на это право, а ты бы знал это, если бы тебе это было дозволено. Но и мой язык, и твое ухо были бы повинны в тягчайшем грехе, если бы я удовлетворил твое любопытство. Я знаю, что тебя терзают священные желания, и я не буду долее мучить тебя. Слушай же и знай: все, что я скажу тебе, – чистая правда. Я достиг рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вновь вернулся на землю, пройдя все стихии. Я видел, как на исходе ночи ярко сияет солнце, я поднялся до чертогов Бога вверху и внизу и лично вознес им молитву. Имей в виду, я сказал тебе о вещах, которые (хотя ты и слышал их) ты не имеешь права знать.

Поэтому я буду говорить только то, что без греха может быть сказано непосвященному. Когда пришло утро и все обряды были совершены, я вышел вперед, одетый в двенадцать священных одежд, которые носят все посвященные. Это священные одежды, но никакие тайные узы не запрещают мне рассказывать о них, потому что многие с тех пор видели меня в этих одеждах. В самом центре храма перед образом богини стоял деревянный пьедестал, куда по велению жреца я поднялся одетый в платье, которое, хоть и сшитое из простого льна, было так богато украшено, что я оказался в центре внимания всех присутствующих. Драгоценная накидка ниспадала с моих плеч на спину, прямо до колен, и я был украшен фигурами животных, вышитыми разными цветами. Там были змеи Индии, три гиперборейских грифона, принесенные самым северным ветром, звери, похожие на крылатых птиц, созданных каким-то другим миром. Эту накидку посвященные называют плащом Олимпа. В правой руке я нес зажженный факел, а голова моя была увенчана гирляндой пальмовых листьев, расходившихся подобно лучам. После того как я был вот так украшен подобно солнцу, внезапно раздвинулись занавеси, и внутрь хлынули люди, чтобы разглядеть меня. После этого я отпраздновал самый счастливый момент моей жизни – посвящение, и все пировали и радовались вместе со мной. Третий день также был посвящен празднествам, и были совершены священные обряды, и наконец мое посвящение состоялось. Но я там находился еще несколько дней и радовался своей близости к образу богини, на службу которой меня благословили, и за эти благословения я всегда буду в неоплатном долгу».

Годом позже Луций был инициирован в высшие таинства, то есть таинства культа Осириса, и, наконец, в еще более совершенные таинства, где ему явился сам Осирис, однако о них он упоминает лишь вкратце, и на этом его повествование резко обрывается.

Бросает ли Книга мертвых некоторый свет на суть таинств? И да и нет. Ведь хотя нельзя даже ожидать, что на страницах этой книги нам откроется подробнейшая информация о проведении таинств, нет сомнения в том, что ее доктрины и идеи и принадлежали именно тем людям, в обязанности которых входило отправление таинств.

Книга мертвых была чем-то вроде «путеводителя», при помощи которого мертвый египтянин мог преодолеть многочисленные опасности по пути к месту соединения с великим богом Осирисом (и практически растворения в нем). Нам следует иметь в виду, что сами таинства преследовали двоякую цель, которая, собственно, представляет собой единое целое, а именно – соединение с Богом во время жизни, то есть прямое и личное соединение (общение с божеством там, как это описано в Священном Писании – во фразе «гуляя с Господом»), и вечный союз с Ним после смерти при помощи мистического возрождения. Книга мертвых – это магически-религиозный трактат, созданный в течение многих веков, чтобы обеспечить благополучное пришествие невинных и чистых душ в царство Осириса. Оно лишь едва касается вопроса общения с Богом при жизни человека, ограничиваясь упоминанием о конечном растворении в Осирисе. Так путеводитель лишь вскользь упоминает о конечной цели путешествия.

Книга мертвых действительно эволюционировала в течение нескольких веков. В различные периоды долгой истории Египта процесс достижения усопшими соединения с Богом трактовался по-разному. В текстах периода Пирамид (XXVIII–XXV вв. до н. э.) мы находим картину чудесной жизни после смерти в благостном присутствии Бога. Затем государственная теология сосредоточилась на поклонении богу Ра, богу солнца, с которым соединиться мог фараон, и только фараон. Для простых людей и даже для представителей знати единственной перспективой была ничем не примечательная загробная жизнь в Подземном царстве. Царь же (фараон) становился Ра, самим богом, или весь растворялся в Ра. Только позже простые смертные смогли разделить его судьбу, причем в абсолютно других обстоятельствах.

Тексты Пирамид, то есть царские тексты, найденные в Пирамидах, являются, таким образом, прообразом Книги мертвых и дают нам общее представление о том, каким образом царь приходил к соединению с богом. Его душа должна была прежде всего искупаться в священном озере на Полях Благословенных, а менее значимые боги прислуживали на этой церемонии. Или же царь должен был совершить омовение в водах Нила в Элефантине (здесь находилось сооружение из камня для измерения уровня реки Нил. – Ред.). В любом случае целью купания была обрядовая чистота, и само купание было прообразом купания посвящаемого, когда обряды таинств устоялись и приняли окончательную форму.

Затем фараону было необходимо пересечь озеро Лилий, которое отделяло его от чертогов бога солнца, а чтобы сделать это, он должен был заручиться поддержкой египетского Харона со зловещим прозвищем Глядящий Назад, поскольку ему нужно было обернуться, чтобы направить лодку задним ходом. Так вот, царь должен был задобрить его, или ему пришлось бы обернуться птицей, чтобы перелететь через водный поток. Оказавшись на другом берегу, царь должен был подняться по огромной лестнице, ведущей в Город Солнца.

В каждом из этих эпизодов мы видим элементы, которые позже стали частью таинств, – например, лодка неофита известна практически каждому мистическому братству и является символом барки, в которой солнце ежедневно проплывает по небу. То же самое можно сказать о солнечной лестнице, состоящей из солнечных лучей, протянувшихся с небес на землю.

Теперь царь стоит перед вратами Города Солнца, и при помощи магии он должен попытаться открыть их. Это можно сделать при помощи заклинаний или колдовства, что впоследствии тоже стало элементом обряда инициации. «Двойные двери небес открыты; двойные двери тверди открыты Гору, одному из богов».

Как только Гор проходит через ворота, то же самое делает дух усопшего царя, получившего то же имя.

В Текстах Пирамид мы также находим эпизод, который на более поздней стадии также стал составной частью таинств. Этот эпизод – явление души фараона перед божественными судьями. Душа являлась перед ними в сопровождении глашатая, который позднее стал одним из главных действующих лиц греческих, в частности элевсинских, а потом и друидских (кельтских) таинств (повторюсь, но, скорее всего, и египетские, и греческие, и кельтские таинства имеют общее индоевропейское происхождение. – Ред.).

Поэтому вдвойне странно и интересно увидеть упоминание о нем в этих древнейших текстах, созданных почти за 2 тысячи лет до возникновения христианства. Поэтому в мистериях глашатай – это фигура, имеющая более чем четырехтысячелетнюю историю.

«Твои глашатаи торопятся», – говорится в тексте о царе Пепи. «Вот он идет!» – восклицает глашатай Сехну. Боги приветствуют усопшего монарха. Здесь же мы видим упоминание о страже ворот, еще одном древнейшем персонаже таинств, по имени Метхен. Также участником таинства является божественный писец, чье место в некоторых текстах занимает сам умерший царь. Таким образом, мы видим, что практически каждое действующее лицо позднейших таинств имеет свой прообраз в этих древнейших текстах, так что никаких сомнений относительно их происхождения не возникает.

Воплотившись в Ра, царь наслаждается своим новым существованием вместе с самим богом, проезжая по небу в лодке и купаясь в сиянии лучезарной славы. То есть мы теперь имеем неопровержимое доказательство того, что система, определенная в Текстах Пирамид, была вначале не только отделена, но и теологически противопоставлена культу Осириса, который считался божеством рядовых усопших, обитавших в ужасном Подземном царстве. Однако на определенном этапе все изменилось. На смену царям, которые в официальных записях о смерти провозглашали свою свободу от судьбы Осириса, пришли другие, которые жаждали соединиться с ним. Таким образом, существовало две группы верований: одна была связана с жизнью бога солнца Ра, воплотиться в которого мог только фараон, а вторая брала за основу ужасное будущее с Осирисом, богом мертвых, в его Подземном царстве мертвых. Осирис был не только олицетворением Нила, то есть богом плодородия; он и группа связанных с ним богов постепенно стали символом рядового египтянина. История Осириса и его сестры-жены Исиды, возможно, в какой-то степени символизирует жизнь египетского «маленького человека». Осирис был архетипом египтянина, так же как его сын Гор в некотором смысле был собирательным образом благочестивого сына Египта, а Исида – олицетворением верной египетской жены. После смерти каждый египтянин становился (или, по крайней мере, надеялся стать) Осирисом. Со временем мечты о демократии заставили людей поставить этого бога на одну доску с богом солнца Ра, наделить его теми же качествами и сделать так, чтобы после смерти египтянин мог стать единым целым с Осирисом, как раньше цари имели исключительное право воссоединиться с Ра.