Город, где стреляли дома - Илья Афроимов

— Кто здесь? — повторил Кравцов, голос его слегка дрогнул.

Лапник зашевелился, из него высунулась всклокоченная голова.

— Свои мы, — раздался слабый голос. — Из плена бежали…

Из вороха выползли еще несколько человек. Все они были похожи друг на друга: согнутые спины, бледные лица, глубоко запавшие глаза, глаза измученных людей. Тот, что был в офицерской шинели с прожженной полой, представился:

— Лейтенант Вениамин Кремянский, — и смущенно добавил, — я вас знаю, товарищ секретарь. Вы на нашем заводе не раз бывали.

— Как же вам удалось бежать?

— Подпольщик один помог, Васильев. Адрес отряда нам дал и пароль: «Дядя собирается к вам в гости».

— Давно ждем вашего дядю, — отозвался Кравцов.

— А вы девушку в лесу не встречали? — вступила в разговор Абрамкова.

— Нет, здесь, как в пустыне, — Кремянский выжидательно посмотрел на секретаря.

В полумраке Кравцов ловил на себе настороженные взгляды. Он вытащил из кармана одну-единственную имевшуюся у него самокрутку. Красноармейцы по очереди жадно припали к ней.

— Ну, пошли на наши новые квартиры, — позвал Кравцов. Кремянский по дороге рассказал, что лагерь, в который он попал, расположен в поселке Урицком, на территории завода. Туда согнали тысяч пятнадцать пленных, среди них много офицеров. При лагере организован госпиталь, в нем работают пленные врачи, среди них есть известные профессора.

— А настроение какое? — поинтересовался Кравцов.

Кремянский тяжело вздохнул.

— Дума у всех одна — как выжить. Плохо кормят. Люди — скелеты: ребра сквозь кожу просвечивают. Каждый день вывозят сто, а то и двести трупов. Положение отчаянное, товарищ Кравцов. — Кремянский поднял к лицу судорожно сцепленные руки, точно хотел закрыться от кошмарных видений.

Кравцов обхватил лейтенанта за плечи. Они пошли рядом, нарушив строжайший закон партизанского леса продвигаться только в один след.

И тут у Кравцова возникла мысль.

— А что если ты вернешься обратно? — спросил он, выжидательно глядя на лейтенанта.

Тот недоумевающе заморгал глазами:

— Не доверяете?..

— Наоборот! — мягко улыбнулся Кравцов. — Но в интересах дела… Сам же говоришь, там есть офицеры.

— Есть, — подтвердил Кремянский.

— Вернем их армии. Что ж им на этом «курорте» делать? — пошутил Кравцов.

— Но смогу ли я?..

— Сможешь, лейтенант!

Утром Кравцов беседовал с Кремянским с глазу на глаз. Лейтенант ушел в город. Проводив его, Кравцов долго стоял возле землянки, смотрел в лес, не покажется ли Валя…

Деревья, прижавшись друг к другу, угрюмо молчали.

Донесение со станции

На биржу труда пригнали толпу мужчин.

— Раздевайтесь, — по-русски скомандовал немец в белом халате. Он проворно ощупывал их руки и ноги, стучал пальцами по грудной клетке, а потом делал какую-то отметку в списке.

Отобранные врачом мужчины поступили в распоряжение офицера. Тот быстро отсчитал двенадцать человек, сунул в руки Павла Петровича винтовку и сказал:

— Ты есть охрана.

Офицер велел построиться по два и погнал колонну к железнодорожному мосту.

Брезгливо, словно отравленную палку, держал Павел Петрович винтовку. Она жгла руки.

Прошло несколько дней. Железнодорожному офицеру приглянулся высокий русский, и он отправил Павла Петровича в ремонтную бригаду.

После опостылевшей винтовки руки держали то лом, то молот. Павел Петрович крепил болты и костыли, менял рельсы и шпалы.

Павел Петрович Адамович, инженер, передавал ценные сведения о работе железнодорожного узла оккупированного Брянска.

Однажды, вернувшись с работы, он застал дома Черненко и Кожевникова.

— Поручение нам из леса дают, — без предисловия начал Черненко. Он давно дружил с Павлом Петровичем и мог на него положиться. — Нужно купить для отряда мыло, соль, сахарин, зажигалки. Попадется спирт — тоже следует брать, он позарез нужен раненым.

Утром Павел Петрович пошел на базар. Шумливая, беспокойная толпа меняла хлеб на соль, рубашки на картошку… За прилавком одного магазина он увидел самодовольное лицо бывшего инженера депо Сокова.

— Торговлю свою открыл, — хвалился Соков. — Германские власти, дай им бог здоровья и вечной жизни, налогом не обложили. Может, купишь что?

— А как же, — с нарочитой гордостью произнес Павел Петрович. — У меня бригада — шестьдесят человек, зарабатываем много.

— Да ну? — удивился торгаш и засуетился: — Выбирай, прошу…

Отдавая Черненко мешок с покупками, Павел Петрович спросил:

— А теперь что мне делать?

Черненко положил руку на плечо товарищу:

— Нашей армии нужна обстоятельная и точная информация о работе узла.

— Какой срок?

— Три дня хватит?

— Пожалуй.

Через три дня, забирая у Павла Петровича пухлый доклад, Черненко шутил:

— Плохой ты конспиратор. Как я пронесу столько бумаг? Надо поскупее писать.

— Постараюсь. Изучу азбуку разведки, и будет порядок.

«Начальнику Орловского УНКВД Фирсанову.

Направляю материал: «Технические вопросы работы железнодорожного транспорта на оккупированной территории (ст. Брянск-второй).

Материал составлен инженером П. П., работает у оккупантов на ремонте путей. Кравцов».

Вместе с донесением давался совет летчикам:

«Наибольший эффект даст массированный налет с заходом вдоль путей с юга или севера. Лучший результат бомбежки будет при разрушении южной и северной горловины парка.

Западная горка перешита немцами на узкую колею. Это самое уязвимое место, здесь стоит всего одна зенитная установка».

Тринадцатого декабря

По тому, как дрогнуло и засветилось лицо Кравцова, Валя поняла: разноса за вынужденную задержку в городе не будет. Она поспешно выложила план аэродрома и рисунок шасси «мессершмитта». Кравцов долго и сосредоточенно рассматривал добытые сведения.

— А ведь ругаться хотел, — сказал он. Потом, помолчав немного, добавил: — В город тебя пускать не следует.

Валя сникла.

— Но… — Кравцов опять сделал большую паузу. — Обстоятельства вынуждают меня взять свое слово обратно. Пойдешь, только это уж в последний раз. Больше ни за что не отпущу. И не проси. А сейчас кликни ко мне радиста. Надо вызвать с Большой земли самолет, чтобы отправить твои сведения командованию фронтом.

Вечером Кравцов позвал к себе разведчиков и связных. Кроме Вали, пришли Вера Фомина, Зина Голованова, Анатолий Кожевников.

— Подпольная организация военнопленных и подпольщики Брянска-первого готовят к побегу группу офицеров Красной Армии, — начал Кравцов. — Операция чертовски трудная. Одному из вас придется пробраться в лагерь.

— Я с Урицкого, мне легче будет пройти, — вызвалась Зина.

— Нет, в лагерь пойду я. — Валя решительно приподнялась с места. — Зина пусть подготовит явочные квартиры и встретит военнопленных.

Когда план операции был детально обсужден и разведчики стали расходиться, Кравцов протянул Вале листок бумаги:

— Рекомендацию написал. Хватит тебе в комсомолках ходить. Выросла.

— Что вы! Я ж еще ничего…

— Позволь уж мне судить.

— Спасибо, Дмитрий Ефимович.

— Ладно, сочтемся. Иди-ка, Валюша, отдыхай. Завтрашний день у тебя будет трудным.

Ранним утром маленькая группа тронулась в путь. Стоял сильный мороз, сухо потрескивали деревья. До Брянска-первого дошли без приключений. А там разделились: Кожевников и Зина направились к Михаилу Ивановичу Васильеву, Валя и Фомина — к Люции Адамовне Добрик.

С этой женщиной Валя познакомилась недавно. Она шла тогда к садовнику Степанюку, а попала по ошибке к соседу Степанчуку. Они жили в одном доме. Пришлось спасаться бегством. Люция Адамовна спрятала тогда Валю от преследовавших ее полицаев. Теперь Валя с Фоминой шли в дом Люции Адамовны смело.

Фомина взглянула на Валю.

— Ой, да ты же щеку отморозила!

Несколько минут оттирали щеку. Потом вошли в дом. В тепле одеревеневшая щека покрылась багровыми пятнами.

Люция Адамовна, обнимая девушек, шепнула:

— У меня поселился офицер. Вы мои кузины.

И тут же, распахнув дверь в соседнюю комнату, крикнула:

— Гер Оскар Тах, познакомьтесь с моими кузинами.

Пожилой сумрачный офицер проговорил по-немецки слова приветствия. Посмотрел на Валину щеку, покачал головой, потом сказал, что сейчас принесет лекарство, и куда-то ушел.

Девушки настороженно ждали возвращения офицера. Скрипнула дверь, и он появился. В руках тюбик ихтиоловой мази. Сам густо помазал Валину щеку. Та поблагодарила его.

Поужинав, сели играть в шестьдесят шесть. Карты были лощеные, красивые. Валя все время подшучивала над Оскаром. Ребятишки, следившие за игрой, хохотали вместе с ними.

Фомина решила устроить импровизированный концерт. Остроносая, невзрачная, с блеклыми водянистыми глазами, она обладала удивительно красивым голосом.