Колдун высшего звена - Анна Велес

Елена на все это не обращала ни малейшего внимания. Изредка она взмахивала рукой, направляя один из летящих предметов в стену, рядом с головой девчонки.

– Ну, как? Радостно? – осведомилась Елена. – Мальчика захотела? Не рановато ли?

Девчонка даже не думала ей отвечать, она сжимала голову ладонями и исподлобья бросала на незнакомую, но очень злую тетку яростные взгляды.

Алеку весь этот бардак жутко надоел. Они уже полчаса вот так стояли в этой маленькой квартирке и планомерно издевались над ребенком. Хотя… хорош ребенок! Устроить тут такое…

– И большой у него? – осведомилась опять Елена. – Полюбопытствовала?

Очередная порция посуды сорвалась на пол и разлетелась на мельчайшие осколки.

– Что? Отказал? – продолжала Елена. Неважно, что девчонка молчала, главное, в ней копилась и копилась сила. Необходимо было дождаться взрыва, когда чаша терпения девчонки переполнится и весь собранный внутри нее комок разлетится вдребезги. – Расскажи мне. Поделись впечатлениями. Он небось уже всю школу перетрахал, да? Ты одна невостребованная осталась. Не умеешь себя предлагать красиво?

Огромная ваза слетела со стола и понеслась в направлении Елениной головы. Однако она просто отмахнулась от очередного снаряда, и тот, не долетев полметра, рассыпался в воздухе.

– Как хоть его зовут-то? Ваня? Петя? Сева? – продолжала допытываться Елена. – А руки у него сильные, наверное, приятно почувствовать на плечах, на груди… Люблю мужчин с сильными руками. А ты? Как тебе все это?

По щекам девчонки катились слезы. Крупные, прозрачные.

– Ты вроде бы ничего, симпатичная, – продолжала Елена. – Чего это он тебя кинул?

– Ничего! – истерически взвизгнула девчонка, резко выставив руки вперед.

Это был неожиданный ход. Необычайно сильный удар чистой энергии врезался в защитную сферу. Алек попятился, чуть ослабив защиту. Что-то тут не так. Почему она не реагирует? Непохоже, чтобы у девчонки была такая сила воли, чтобы так долго держать себя в руках. Вон что в квартире учинила. Значит, с выдержкой проблемы. Тогда почему Еленины издевки все еще не привели к должному результату?

– А может, дело-то не в парне? – прочтя его мысли, спросила Елена. – Может, он к тебе всей душой, а ты больше по девочкам специализируешься?

Девчонка просто замотала головой. Слезы продолжали катиться по ее щекам. Здесь явно было что-то более серьезное. Алек продолжал громко думать, надеясь, что Елена его услышит. Надо проверить ауру.

Елена чуть сузила глаза, на минуту напомнив недовольную кошку.

Ярко-розовый цвет страсти, легкие всполохи красного. Девочка очень хотела того, кто посетил ее сегодня. Она была влюблена. Но… На этом фоне ярко пылал синим страх. Густой, сконцентрированный, давящий. Она боялась до безумия.

Елена сделала несколько шагов вперед, Алек лишь успевал перемещать сферу, которая теперь накрыла и его подругу, и девчонку, защищая их от все еще кружащих по комнате предметов. Елена протянула руку и дотронулась до плеча девочки. Та вздрогнула и сжалась в комочек, как дикий загнанный зверек.

Образы нахлынули резко. Обрывочные. Неясные. Сознание девочки упорно сопротивлялось вмешательству. Упорно старалось скрыть… сначала радость, что он пришел. Так неприятно коротать вечер одной. Потом разочарование, что от него так несет спиртным. С ним невозможно находиться рядом, когда он пьян. Потом страх, когда она увидела этот взгляд. А потом… потом просто ужас. Когда он схватил ее. Когда потащил к постели. Она упиралась, она кусалась и орала. Но кому до нее есть дело? Отвращение к себе. К тому, как его руки шастают по телу, эта вонь изо рта, эта боль, когда он старается раздвинуть ей ноги… Он что-то бормочет, он пытается ее поцеловать, ей тяжело, она задыхается от смрада, ей стыдно. Что у нее не хватает сил, он все же раздвинул ей ноги, он…

Елена чувствовала, что плачет, плачет и не может остановиться. Она просто хотела защитить, уберечь, стереть из памяти этой девочки все, что там накопилось, что мешало ей жить, быть любимой и любить самой.

– Бедная ты моя, – прошептала она, гладя девочку по голове. – Ты ни в чем не виновата. Ты маленькая, слабая, он большой. Ты не виновата. Это он виноват. Не плачь, моя хорошая, теперь… Теперь все будет хорошо. Я обещаю.

Оконное стекло вдребезги рассыпалось, вслед за ним рухнули на пол вещи, кружившие по комнате. Замер диван, белые птицы-газеты сложили крылья. Наступила тишина. И только маленькая девочка, сжавшаяся в комок у стенки, тихо всхлипывала на плече у Елены.

Алек подошел к ним и сел на корточки рядом.

– Отец, отчим? – уточнил он.

– Старший брат, – сухо ответила Елена, размазывая тушь по щекам. – Скоро должен прийти. С минуты на минуту.

– Вот я его и встречу, – зло улыбаясь, решил Алек.

Ему было тошно, ему просто хотелось избить этого гада. Избить до смерти, чтоб потом нечем было… Это каким же надо быть уродом, чтобы выбрать сестру. Или… А если она не единственная? Но нет, он больше не мент. Он маг. Но морду он мерзавцу все равно начистит. Качественно.

Когда он вошел, Алек встретил его хорошим добрым, а главное, простым ударом в пах. И пусть это не по-мужски, зато за дело. И именно по тем местам, которыми он все это заслужил. Когда парень согнулся вдвое, Алек добавил ему кулаком в морду, кажется, сломав нос. Потом он за волосы выволок его в комнату, оставляя на полу темно-красный след. Из носа парня хлестала кровь. Но никого это не волновало.

Елена обернулась на девочку, которую машинально прикрыла собой, как только повернулся ключ в замке. Та перестала плакать. Она смотрела на брата, кажется, даже наслаждаясь его поражением, видом его крови. Нет, тут не осталось никаких чувств. Ни любви, ни привязанности. Она была сильной девочкой, и она уже разучилась испытывать жалость. Елена удовлетворенно кивнула.

– Он твой, – сообщил Алек, вытирая руки об одежду парня.

Елена особенно мудрить не собиралась. Этот случай легко было вылечить способами народной медицины. Резким движением она вырвала у корчащегося на полу братца клок волос. Он взвыл от боли, но опять никто не обратил на это внимание. Потом Елена осторожно обмакнула волосы в кровь. Завязала узелок.

– Что мог – забудь, – начала она. И казалось, что каждое слово падает на голову парня, как камень, холодный, острый, необратимый. – Твое семя сгнило, мужчиной ты больше не станешь. Тот кошмар, что ей подарил, станет твоим навсегда, и лишь прикоснешься, вновь пережить его будет тебе суждено. Пока не забудет она, и ты будешь помнить, ночами и днями. И боль становиться сильнее будет, если несчастлива будет она. Да будет так.

Алек закончил ответной ритуальной фразой. Потом пнул стонущего на полу парня.

– Теперь расшифровываю для тупого, – сказал он. – Если хоть пальцем ее тронешь, член отсохнет. Сразу. А вот болеть будет всю жизнь. Чтоб она жила, как в масле каталась, иначе… сам понимаешь, скурвишься, гад.

– Позвони ему, – шепнула Елена, целуя девочку в лоб. – Он ждет.

Та слабо ей улыбнулась и с надеждой посмотрела на телефон.

Маги судорожно курили у подъезда. Елену слегка трясло. От гнева, от чувства брезгливости, просто от пережитого. Алек хмурился.

– Вот ты мне скажи, – начал он ворчливо. – На кой… нам все это. Каждый выезд – нервный стресс. Слезы, сопереживание. А таких вот сволочей, как этот, меньше не становится.

– Замкнутый круг, милый, – грустно улыбнувшись, ответила она, немного подумав. – Мы работаем, чтобы с ними бороться, они живут… просто потому что живут. А мы не можем с ними не бороться, пока они есть.

– Но и бороться иногда уже просто не хватает сил, – закончил он за подругу.

– Всемирный миф о борьбе добра со злом в отдельно взятой квартире, – немного насмешливо заметила Елена. – Слушай, у меня начинается профессиональная паранойя. Теперь я в каждом деле буду искать версии для нашего основного.

Алек глянул на нее угрюмо, но промолчал. Сам он также был склонен к этой самой профессиональной паранойе. Но уж очень хотелось обвинить подругу в занудстве. Хотя он знал, что она все равно ответит. И даже знал, как именно.

– Так вот, – спокойно продолжала Елена, стараясь не улыбнуться его очевидным размышлениям. – Смотри, что получается. Наш неопознанный маньяк и этот случай. Девочка взорвалась, потому что очень хотела, но не могла получить силу быстро из-за развившегося у нее комплекса на почве чувства вины. Так, может, и у маньяка те же проблемы?

– И хочется, и колется? – уточнил Алек, упростив формулировки.

– Или хочется, но не можется, – предположила Елена.

– Только не говори, что нам надо проверить все клиники по поводу всех городских импотентов, – сморщился ее друг болезненно.

– Нет, – успокоила она. – Тут скорее всего психологическая импотенция. Какое-то табу. Семейное или социальное.

– В принципе в этом что-то есть, – согласился Алек после недолгих раздумий.