Золотой лук. Книга первая. Если герой приходит - Олди Генри Лайон

Надо же, как эта скукотища в голове засела! Даже и не думал, что запомню.

– Эй, смотри! Корабль не потопи!

Пирен хохотнул, но без уверенности. Казалось, он сам сомневается в сказанном: шутка или нет? Его насмешка толкнула меня под руку. Сорвала, как стрелу с тетивы. Галька вырвалась из пальцев, лихо чиркнула по воде и ринулась прямиком к кораблю! Мы следили за ней, затаив дыхание. Когда «лепешечка» скрылась в золотом мельтешении, мы все равно продолжали вглядываться в бликующую на солнце морскую гладь.

Мне послышался далекий глухой удар, будто камнем по дереву. В борт корабля, ага. Почудилось, точно. А как иначе?

– В нашей бухте завелся злодейский пират! Он топит корабли!

– Циклоп!

– Огромными камнями!

– Хватай циклопа!

– Лови его!

– В воду пирата!

– Утопить!

– Рыбам на корм!

Я испугался. Вдруг братья и правда решили меня утопить? Из зависти! Короче, удирал я от них всерьез. Но Делиад не выдержал первым: зашелся хохотом. Алкимен разразился залихватским гиканьем, Пирен заулюлюкал. И стало ясно, что мои остроумные братцы придумали новую игру: «Поймай и утопи пирата!»

Не то чтобы я мечтал стать пиратом. Но кто меня спрашивал? Хорошо хоть не циклопом: выбьют глаз, ходи потом с одним! Ладно, пират так пират!

– Не поймаете, дурачьё! Все ваши корабли утоплю!

Вопя во всю глотку, я запетлял по полосе прибоя. Босые пятки расшвыривали мокрую гальку, поднимали тучи сверкающих брызг. Впрочем, братья меня в конце концов поймали: бегал я хуже, чем плавал. Но когда они попытались закинуть пирата в воду – «Лепешечка! Скачи!..» – я каким-то чудом вывернулся. Выскочил на берег, отбежал повыше, ухватил пригоршню мелкой гальки:

– Я страшный! Я злой! Зашибу!

Галька полетела дождем: капля за каплей.

И ничего у меня не через раз получалось! Очень даже каждый раз! А то и два раза за раз! Щелк! Алкимену в лоб. Шлеп! Делиаду в грудь. Чирк! Пирену по уху. Братья скакали, петляли, падали и откатывались прочь. Но мои руки и глаза, мои камни и моя удача – вся армия великого стратега Гиппоноя точно знала, где окажется в следующий миг намеченная цель. Туда протягивались едва различимые паутинки, огнистые радужные нити – ну, это я так придумал! – и камешки летели вдоль паутинок, словно бусины, нанизанные на прочный шнурок.

– Ах, ты так?!

– Бей пирата!

На меня обрушился ответный град ракушек и гальки. С меткостью у братьев дело обстояло не лучшим образом, но их все-таки было трое. Значит, швыряться они могли втрое чаще, чем я.

– Обходи!

– Пирен, давай справа!

– Окружай!

Теперь меня обстреливали со всех сторон. Я не успевал уворачиваться. Брошенная Делиадом ракушка оцарапала голень. В грудь ударил камешек Алкимена.

– Ты ранен!

– Сдавайся, пират!

– Пираты не сдаются!

Исхитрившись, я проскочил между Пиреном и Делиадом и прыгнул в воду. Брызг поднял – до неба! Солнце играло в брызгах, надо мной выгнулся тугой лук радуги. В последний момент, когда я еще мог что-то видеть, мне почудилось, что радуга не простая – огнистая. Бывают такие перед непогодой: завиваются петлями, ведут незнамо куда из незнамо откуда. А по хребту косматое пламя бежит, будто львиная грива. Кажется, что вот-вот схватишься за один край – и забросит тебя в неведомые земли, где уже ждет героя беда или победа.

Кто знает?

Я не знал, клянусь. И схватиться не успел, ушел вниз, в дрожащую мглу. Нырнул: так глубоко, как только мог. Сверху по воде защелкала галька – мимо! Не достанут! Подхватив со дна крупную ракушку, я вынырнул в стороне от того места, где ухнул в залив.

– Я грозный подводный пират!

Ракушка стукнула Пирена по макушке. Я снова ушел под воду. Нашарил горсть донных камешков. Вынырнул. Бросил. Нырнул. Схватил. Вынырнул. Бросил. Нырнул… Камни братьев вздымали вокруг меня бойкие фонтанчики. Мои летели точно в цель. На дне что-то блеснуло. Я схватил, вынырнул. Разжал кулак. На ладони лежала серебряная фибула: могучий жеребец распластал крылья в полете. Плещет на ветру буйная грива, копыта молотят воздух…

Ух ты!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Сокровище! Я нашел сокровище!

Бац! – галькой мне по лбу. Делиад не упустил момент.

– Ты убит!

– Ты утонул!

– У меня сокровище!

– Покажи!

Братья прекратили кидаться. Я выбрался на берег. На лбу набухла шишка; я ее не видел, но в том, что шишка есть, не сомневался. Как у теленка, когда у него рожки лезут. Ничего, мы братцев тоже одарили, не поскупились.

– Здоровская!

– Серебро, да?

– У нас во дворце таких полно!

– Коней нету!

– Еще и получше есть!

– Все равно здоровская!

– Ты почему ею в нас не кинул?

– Жалко стало.

– Фибулу? Или нас?

– Точно, – засмеялся Пирен. – Нас пожалел!

– Разве ты Гиппоной, а? – подхватил Алкимен. – Ты же Беллерофонт[21]!

Я распух от гордости. Метатель-Убийца! В кои-то веки Алкимен меня похвалил!

– Точно!

– Мне в грудь ка-ак засадил!

– А мне по уху…

– Ладно, пошли уже. Дома хватятся, накажут.

Фибулу я прицепил себе на хитон. Всю дорогу обратно я гордился своей находкой, а пуще того – новым почетным прозвищем. И еще немножко после гордился, пока нам не устроили взбучку за побег с занятий.

⁂

Беллерофонт. Метатель-Убийца.

Мокрый, счастливый, маленький, я не знал, что прозвище прилипнет ко мне надолго. Надолго? Навсегда, до конца моих дней. Прилипнет, вытеснит имя, станет второй кожей.

Только значение его будет с годами меняться.

4

Морской еж в хитоне

– Где вас гарпии носят?!

Мы хотели тайком прошмыгнуть на задний двор. Ага, разогнались! Наставник Агафокл упал на нас как орел на ягнят:

– Правитель что, ждать вас должен?!

Алкимен с Делиадом виновато потупились. Знали, хитрецы: лучше казниться напоказ да помалкивать – меньше влетит. Агафокл навис над нами: чистый тебе Громовержец, живое воплощение неотвратимости наказания. И молния при нем – буковый посох, отполированный ладонями до блеска. У меня затряслись поджилки. Братьев Агафокл охаживал посохом без стеснения. Проказничаете? Вот вам! Сыновья владыки? Вот вам два раза! Наставнику отец лично разрешил лупить детей и в хвост, и в гриву. Кости мои, сказал, а мясо твое, новое нарастет.

Меня Агафокл еще ни разу не бил. Но все ведь когда-то случается впервые, так? Я поспешил взять пример со старших братьев: уставился в землю и молчал.

Пирен, балбес, не выдержал первым:

– Отец нас ждет?!

– Не хватало еще басилею Эфиры дожидаться вас, бездельников! – в речах наставника крылось противоречие, но я по малолетству не сообразил, какое. – Бегом переодеваться! Забыли, что за день сегодня?!

Алкимен звонко хлопнул себя по лбу:

– Прости, наставник! Мы мигом!

Братья со всех ног рванули к нашим покоям. Я – за ними.

– За побег я с вас еще спрошу! – неслось нам в спины. – Вот вернетесь…

Подбежав к каменным лоханям для омовения, мы сбросили хитоны.

– Какой сегодня день? – спросил я, плеща на себя водой.

– День моления о приплоде, – загалдели братья.

– Давай, обтирайся!

– Хитон надень почище…

Моления? Значит, будут жертвы. Я вспомнил, как дедушка Сизиф ругался вчера на папу и бабушку Меропу. Стыдил за то, что они ему погребальных жертв не приносили. Его даже из Аида отпустили, чтобы он это дело исправил. Значит, сегодня и дедушке принесут положенные жертвы, чтобы два раза не ездить. И он отправится обратно в царство теней? Я загрустил. Дедушка только-только вернулся! Даже не успел рассказать мне продолжение своей сказки.

И вот уже – назад в Аид?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дедушка не говорил, как там, в Аиде. Но вряд ли лучше, чем у нас дома. И звезд нету.

Я обтерся некрашеным льняным полотнищем. Забежал к себе, надел любимый хитон: синий как море, с белыми барашками по подолу. Затянул пояс…