Восставшая из ада - Екатерина Савина

Трубка какое-то время молчала, потом моя покойная сестра вновь заговорила – глухо и едва слышно – будто ее голос не передавался по проводам (что, судя по всему, так и было), а летел, несомый ветром, откуда-то издалека.

– У меня слишком много осталось дел на этой земле, чтобы сгинуть бесследно... Все случилось... так неожиданно, да еще в такой момент, когда мне нельзя было уйти так просто...

– Кто это сделал?! – закричала я. – Кто это сделал?

Мне нужно знать, чтобы...

– Погоди, – остановила она меня, – у меня осталось совсем немного времени. Я знала, что ты приедешь, и я знала, что ты примешь то решение, которое ты приняла. Но ведь ты, Оля, совсем ничего не знаешь. А времени, чтобы я могла рассказать, у меня нет.

– Наташа, – сказала я, почти не вслушиваясь в то, что говорила мне моя сестра, а только поражаясь тому чуду, что я могу говорить с тем, с кем никогда уже и не думала говорить, – Наташенька... Я когда-нибудь увижу тебя?

– Никогда не увидишь, – прошелестело в ответ, – времени совсем нет. Я должна тебе сказать – помнишь нашу прабабушку Полю?

– Конечно, помню, я каким образом это может быть связано с...

– Времени совсем нет. Бойся Захара, это страшный человек. Это Общество, которое он возглавляет, на первый взгляд может показаться всего-навсего сборищем извращенцев, одной из специфических тусовок, которых так много в столице... Но это не так – я знаю, ты уже это поняла – Захар настоящий преступник, и он действительно обладает экстрасенсорными способностями. И довольно сильными... А сейчас уезжай из квартиры! – вскрикнула моя покойная сестра, будто только вспомнила, что хотела мне сказать. – Немедленно уезжай и до утра не показывайся здесь. Тот, кто приходил за моей жизнью, придет и за твоей!

– Почему?

– Я должна сказать тебе самое главное, – ее голос становился все тише и тише, как шелест летящего по ветру все дальше и дальше хрупкого осеннего листочка, – самое главное...

И снова мертвая тишина натянулась на мембране телефонной трубки.

Несколько минут я стояла столбом возле застывшего в неподвижности телефона, пытаясь собраться с мыслями.

С кем я говорила?

Неужели?..

Пораженная новой мыслью, ярко вспыхнувшей у меня в голове, я схватила с полочки телефонный аппарат и швырнула его о пол. Корпус аппарата раскололся на две части. Я бросилась на колени, разломила, как арбуз, на две половины телефонный аппарат и принялась копаться в его внутренностях.

Нет. Среди проводочков и стандартного набора микросхем здесь нет ничего лишнего – ничего похожего на передатчик, через который могли бы транслировать голос моей сестры.

Я, конечно, не специалист, но ведь инородный механизм в составе другого механизма – обнаружить не так-то уж и трудно.

Следом за аппаратом на части разлетелась и телефонная трубка.

И в телефонной трубке я ничего подозрительного не нашла.

Господи, что же это такое происходит?

Я поднялась с пола, вернулась в спальню за сигаретами и закурила присев на край разобранной постели.

Нужно разобраться в том, что только что случилось. Голос, который я слышала в телефонной трубке действительно принадлежал моей сестре и больше никому другому он принадлежать не мог. В этом я уверена абсолютно точно.

Как уверена и в том, что не стала объектом злой шутки – телефон был отключен и ни передатчика, ни прибора, проигрывающего запись, в аппарате не было.

Так, значит, что же – я разговаривала с призраком?

Я несколько раз подряд затянулась сигаретой, стряхивая пепел прямо на пол.

– Ладно, – вслух произнесла я, – если не удается осмыслить событие логически, значит, будем относиться к нему просто – как чему-то уже случившемуся. Я разговаривала с сестрой... Сестрой-покойницей. И что же она мне сказала?

«А сказала она мне, – вдруг вспомнила я, – чтобы я немедленно убиралась из квартиры. И до утра здесь не появлялась... Как мне поступить? Если действительно со мной говорила Наташа (во что мне, как я ни стараюсь, все равно поверить очень трудно), то очевидно, что она желает мне добра и хочет отвести от меня какую-то еще неведомую мне опасность.

А если это кто-то каким-то образом подделал ее голос и каким-то образом озвучил для меня эту информацию, что тоже, в свою очередь, довольно маловероятно, то такому совету я следовать, скорее всего, не должна. Друзей у меня здесь нет – если не считать тех, кто тот же совет мог бы передать непосредственно и не прибегая ни к каким мистификациям – Васик Дылды и Даша; а врагов – хоть отбавляй».

Так как же мне поступить?

Минуту я стояла неподвижно, а когда решение сформировалось у меня в сознании, я одним движением сорвала с себя ночную рубашку и принялась поспешно одеваться.

Одевшись, я захватила с собой сигареты и все деньги, оставшиеся у меня после продажи квартиры и переезда.

Потом осторожно подошла к входной двери.

Прислушалась, приложив ухо к замочной скважине.

Тихо было в подъезде.

Тогда я, не мешкая больше, отперла дверь, шмыгнула на лестничную площадку и замкнула дверь за собой.

Мои наручные часы показывали половину двенадцатого ночи. Сомнительно, что в такое время по подъезду будут шляться жильцы в неограниченном количестве. К тому же в доме есть лифт.

Я поднялась на лестничную площадку выше и присела на ступеньку. Осторожно закурила, пуская дым по стене. В подъезде было полутемно, с того места, где я сидела, мне было прекрасно видна дверь, ведущая в мою квартиру, а меня скрывали прутья лестничных перил и густая падающая от стены тень.

Сейчас посмотрим, почему мне посоветовали убираться из квартиры и не появляться там до утра.

В кабинете Захара, где с низкого потолка свисали вечно вечерние сумерки, зажгли верхний свет, тем самым – почти до неузнаваемости преобразив кабинет, который редко кто видел иначе, как полутемным.

В кресле, где недавно сидел президент охранного агентства «Лилит» – охранного агентства, занимающегося вовсе не охраной, а отстрелом заказанных граждан – Иван Александрович – в этом кресле теперь помещалась девушка с высокой прической, напоминавшей недостроенную башню.

– Итак, Даша, – щурясь и закрываясь рукой от непривычного ему слишком яркого электрического света, проговорил Захар из-за своего письменного стола, – ты догадываешься, зачем я тебя сюда вызвал?

Дашу била едва заметная мелкая дрожь. Она впервые находилась в апартаментах Отца Общества Захара, и, кажется, впервые разговаривала с ним один на один.

– Нет, – сказала она, впрочем, догадываясь о причине его сегодняшнего вынужденного визита.

Захар усмехнулся.

– Извини, что пришлось побеспокоить тебя и прервать ненадолго твое веселье в «Тухлом Драконе», – проговорил он, – но обстоятельства вынудили меня поступить именно таким образом.

Даша сглотнула слюну.

– Ты что? – сказал вдруг Захар и убрал от лица ладонь, которой закрывался от света электричества. – Как будто нервничаешь? Боишься меня? Или что-то скрываешь от меня и потому так дрожишь.

– Не потому, – быстро сказала Даша, – просто...

просто я первый раз с вами наедине, – призналась она.

Захар кивнул.

– Это хорошо, что ты от меня ничего не скрываешь, – медленно выговорил он, – потому что – ты, конечно, знаешь – первое правило нашего Общества – быть искренним и открытым с Отцом. И не нужно меня бояться. Разве я могу сделать тебе что-нибудь плохое? Я ведь твой Отец. Не ты ли называла меня Отцом при посвящении, ни я ли называли тебя дочерью...

Помнишь?

– Конечно, помню, – сказала Даша.

Понемногу она начала успокаиваться. Да и что – в самом деле – здесь было особенно страшного? Кабинет как кабинет.

Полки с книгами... Правда книги какие-то странные – на корешках нет надписей, как будто эти книги не обозначены ни авторством, ни названием. Большой письменный стол, похожий немного на гробницу. Пустой, если не считать компьютера на нем и нескольких листов чистой бумаги.

Только на безжизненное лицо, возвышавшееся над столом, Даша по-прежнему не могла смотреть слишком долго – в нее сразу впивались бездонные темные глаза, выворачивающие наизнанку содержимое Дашиной черепной коробки.

– Ну, если ты совершенно успокоилась и ничего не боишься, притом, что бояться тебе абсолютно нечего, можно начать наш разговор, – резюмировал Захар.

Он протянул руку к стене за своей спиной и повернул какой-то рычажок. Верхний свет немного угас и стал мягче.

– Глаза режет, – пояснил свои действия Захар.

Даша согласно кивнула. Она понимала, что вызвали ее, скорее всего из-за нежданного воскрешения из мертвых ее подруги Натальи и ждала, когда Захар начнет ее расспрашивать.

Но Захар не торопился. Он открыл ящик своего письменного стола, достал оттуда какую-то вещицу, при дальнейшем рассмотрении, оказавшуюся старинным медальоном в виде широко открытого глаза, вписанного в перевернутый треугольник. Захар положил медальон перед собой на стол и тонкими белыми пальцами осторожно погладил его.