Жизнь в пограничном слое. Естественная и культурная история мхов - Робин Уолл Киммерер

Яйцеклетки сидят в архегонии и ждут сперматозоиды, но большинству из них дождаться не суждено.

У некоторых видов выработался механизм, увеличивающий шансы найти партнера, а именно — двуполость. Ведь если яйцеклетка и сперматозоид производятся одним и тем же растением, оплодотворение практически гарантировано. Хорошая новость: будет потомство! Плохая новость: произойдет близкородственное скрещивание. Но дикранумы не перешли к двуполости, у них сохраняется четкое различие между полами.

Учитывая то, как трудно свести мужскую особь с женской, удивительно, что колонии дикранумов часто усыпаны спорофитами, последствиями полового контакта. У меня здесь есть клочок Dicranum scoparium примерно с полусотней спорофитов — до пятидесяти миллионов спор! Как у них это выходит? Можно предположить, что ключ к успешному размножению — чрезвычайно удачное соотношение между полами, когда возле каждой самки вьется множество самцов. Но нет: есть мхи, которые взяли на вооружение эту стратегию, однако дикранумы — не из их числа.

Сестры обсуждают правила первого свидания, у каждой есть свое. Я же беру тот самый клочок Dicranum scoparium и принимаюсь искать самцов, отцов всех этих малышей. Первый побег — женский. Второй тоже. И третий. Все побеги в колонии — женские, и тем не менее каждый подвергся оплодотворению. Беременные самки, и ни одного самца в поле зрения? у мхов пока что не наблюдалось непорочного зачатия, но может быть, оно впервые произошло?

Я кладу один из женских побегов под микроскоп и вижу то, чего ожидала: женская анатомия, оплодотворенные яйцеклетки, набухшие, носящие в себе новое поколение. Вокруг стебля — пучок листьев, очаровательно «зачесанных» набок, как у всех дикранумов. Я разглядываю изгиб листа: гладкие клетки, сверкающая средняя жилка… Потом замечаю щетинистый отросток: такое я видела лишь раз. Повышая степень увеличения микроскопа, я понимаю, что это небольшое скопление волосовидных листков, миниатюрное растение, живущее на массивном листе дикранума, как пучок папоротников, живущих на ветке дерева. Увеличиваю еще больше: да, это те самые сигароообразные мешочки, антеридии, набухшие от спермы. Вот где они, пропавшие отцы, — микроскопические мужские особи вынуждены прятаться между листьев будущих партнерш. Они зашли на территорию «женщин» с единственной целью — скрытно приблизиться к ним, настолько, что бессильные сперматозоиды легко преодолевают расстояние, отделяющее их от яйцеклеток.

У дикранумов везде доминируют женские особи: их больше, они крупнее и энергичнее. От них зависит само существование мужских особей. Оплодотворенная «женщина» дает споры, изначально бесполые. Каждая из них способна стать мужской или женской особью — смотря куда прибудет. Если спора достигает камня или бревна, еще не занятого никем, она прорастет и превратится в полноразмерную «женщину». Но если она окажется среди дикранумов того же вида, то уже не сможет выбраться из листьев женских растений, которые и определят ее судьбу. Женская особь производит гормоны, делающие из неопределившейся споры карликового «мужчину», партнера-пленника: он станет отцом следующего поколения обитателей этого общества, где царит матриархат.

Сестры расспрашивают кого-то о семьях, в которых оба супруга делают карьеру и при этом родили ребенка. Я хочу позвонить туда и узнать, что они скажут насчет мира дикранумов. Пять сестер — пять взглядов на карликовых «мужчин»: яркий пример женской тирании, уничтожение маскулинности в присутствии сильной женщины, справедливая перемена ролей… Ладно, пусть посомневаются, наверное, это бесхитростные тетки девяностых годов, которые думают, что женщина должна знать свое место. Они всё еще полагают, что размер имеет значение?

Сегодня в наших краях мужчина и женщина имеют прекрасную возможность строить отношения, почти не задумываясь о том, насколько они ценны в плане выживания вида. Видят небеса, нас уже и так слишком много. Изменения в балансе сил и поиски внутрисемейной гармонии вряд ли скажутся на демографическом росте.

Но если взять эволюционную перспективу дикранумов, асимметрия половых отношений окажется очень важным фактором. «Мужчины»-карлики — эффективный способ решить проблему оплодотворения. От этого выигрывают целые виды и представители обоих полов. Полноразмерная мужская особь — препятствие на пути к генетическому успеху, ведь его листья и ветви увеличат расстояние между сперматозоидом и яйцеклеткой. В отличие от него, карликовый «мужчина» произведет куда больше потомства. Самое лучшее, что он может сделать для следующего поколения, — доставить сперматозоиды к месту назначения и уйти с дороги.

Тот же импульс, который заставляет родственные виды расходиться на пути эволюции, порождает резкие различия между мужскими и женскими особями дикранумов. Внутрисемейная конкуренция снижает шансы на успех обоих партнеров. Эволюция поощряет специализацию, избегание конкуренции, и таким образом способствует выживанию вида. Крошечное мужское растение и крупное женское — не конкуренты друг другу. «Мужчина» невелик по размерам, чтобы эффективнее доставлять сперматозоиды. «Женщина» массивна, чтобы питать их отпрыска-спорофита. Не соперничая со своими партнерами, женские особи извлекают максимум пользы из благоприятной среды обитания: свет, вода, пространство, питательные вещества… Всё для блага потомства.

Наконец, «Неразлучные сестры» заканчивают свою болтовню: в финале — рецепт лимонного мусса. Похоже, это вкусно. Дождь перестал, я завершила возню со мхами и, улыбаясь, выключаю радио. Пора домой, где ждет обед, любовно приготовленный моим полноразмерным партнером.

Тяга к воде

На вершинах холмов в моем родном штате Нью-Йорк растут клены, голые серые ветви которых будто нарисованы свежеочиненным карандашом по зимнему небу. Но орегонские дубы в Вилламетт-Вэлли нарисованы толстым зеленым мелком. Дожди идут непрерывно, и покрытые зеленым мхом стволы деревьев выглядят роскошно, листья же поникли. Эта мшистая «губка» обеспечивает постоянный приток воды к корням деревьев, насыщая почву под ними влагой: так создается запас воды на лето.

К августу о зимних дождях давно уже забыли, земля вновь страдает от жажды. Листья дубов свисают в горячем воздухе, неугомонные цикады передают прогноз погоды: шестьдесят пятый день без дождя. Цветы спрятались под землю, спасаясь от засухи, и повсюду видна лишь опаленная солнцем коричневая трава. Моховой покров на коре дубов тоже высох, вместо него — сморщенные, тоненькие скелетики, в которых трудно узнать прежние растения. Дубовая роща затаилась, пережидая летнюю жару. Любой рост, любая активность прекращаются на время засухи.

Самолет Линден опаздывает, поэтому я пробираюсь к стенду AeroJava и занимаю очередь, убивая время. На стойке стоит банка, наполовину заполненная монетами, десятицентовиками и пенни, со сделанной от руки надписью: «Если вы боитесь сдачи, оставьте ее здесь»[6]. Это необъяснимо, но я обнаруживаю, что мои глаза на мгновение наполняются слезами: я хочу вывернуть карманы, сбросить с себя груз перемен, вернуть мою маленькую дочку: вот она стоит на стуле в моем фартуке, обернутом вокруг