Мастер снов - Алексей Пехов

— Извини. Постараюсь быть серьезнее.

Она кивнула, довольная моим пониманием.

— Так что сказал этот тип?

— Ищем семь таких жертвенников.

— Зачем?

— Закон номер три. Сон — не хаотичное нагромождение безумных фантазий. Несмотря на все странности, он обладает очень логичной структурой. И в каждой есть особые зацепки, важные фрагменты, на которых эта реальность построена. Наша цель — найти их и правильно использовать, чтобы изменить все происходящее в свою пользу. Сон — порождение мозга. Даже если мозг болен, поврежден — то сон будет содержать в себе признаки болезни, но его структура все равно не окажется разрушена полностью.

— Ясно. Значит, ищем знаки.

— Запомни это место. Быть может, придется вернуться.

Она сосредоточенно кивнула, оглядываясь по сторонам.

Мостовая вывела нас на небольшую площадь, от которой лучами расходились улицы. Я насчитал десять абсолютно одинаковых дорог. По ним туда-сюда слонялись человеческие фигуры. С первого взгляда их перемещение казалось бессмысленным. Но после нескольких минут наблюдений стало понятно, что они подходят к постаменту в центре площади, стоят возле него и лишь потом бредут дальше.

— А вот и второй, — сказала Хэл и решительно устремилась вперед, ловко лавируя среди пешеходов.

Люди вокруг выглядели обычными прохожими — мужчины, женщины, подростки, дети, молодые, старые, совсем юные. Почти на всех были длинные серые хламиды из мешковатой ткани, хотя иногда попадались на глаза мужчины, одетые, как я, — в туниках и штанах, заправленных в сапоги. Одна Хэл сияла белоснежными складками хитона. Но на нее обращали внимания не больше, чем на меня, а если иногда встречались взглядом, то вежливо улыбались и шли дальше по своим делам.

— Интересно, Эйсон тоже бродит где-то здесь? — Хэл с любопытством осматривалась.

— Вполне возможно.

Он оправдывал свое имя, означающее — ловкий, быстро перемещающийся. И пока не показывался на глаза, скрываясь где-то.

В толпе слышались негромкие разговоры, добродушный смех, редкие выкрики детей. Но невозможно было разобрать ни слова — невнятный шум, однако я не переставал прислушиваться к нему.

На стеле в центре площади тоже оказался рисунок — на этот раз две арки и огонь под ними.

— Интересно, — глубокомысленно произнесла ученица, проводя кончиками пальцев по шершавым, крошащимся кирпичам. — Ведь это же что-то значит.

Я не ответил. Неподалеку раздался стук копыт по мостовой и поскрипывание рассохшихся бортов. Слышался равномерный свист кнута.

Люди отреагировали на него — засуетились, бессмысленно перебегая с одной стороны дороги на другую, стали сталкиваться и падать.

— Пойдем-ка отсюда. — Я взял Хэл за руку и потянул за собой.

— Разве ты не всемогущий сновидящий с огромным опытом? Тебе ли прятаться от какого-то кошмара на колесах? — шутливо спросила она, но поспешила за мной.

Мы перебежали через площадь, и, как только оказались в глухой тени, под навесом очередного искривленного дома, с соседней улицы выехала колесница. Две слепые лошади волокли ее по мостовой, гигантское сооружение подпрыгивало на неровностях дороги, раскачивалось, словно древний корабль во время шторма. Возница, закутанный в плащ, стоял, выпрямившись во весь рост. Изредка его кнут взлетал в воздух и со свистом опускался на головы прохожих, в панике разбегающихся из-под колес повозки.

Хэл вздрогнула, когда черная плеть обрушилась на споткнувшегося парня. Его голову рассекло пополам. Человек упал на камни разрубленным деревом.

— Зачем он это делает? — очень тихо спросила девушка.

У меня было одно предположение, но я не спешил высказывать его.

— Понаблюдаем — поймем.

— А кто он такой?

— Вполне возможно, олицетворение болезни Эйсона.

— Ну так и сдернем его с колесницы, — хмуро сказала Хэл.

Я продолжал наблюдать за возницей. Он гнал лошадей по площади и хлестал кнутом людей, мечущихся в панике перед ним. Одним удавалось уклониться, другие выстилали ему дорогу к жертвеннику, путь к которому, как теперь становилось ясно, он пытался расчистить. И когда не осталось ни одной живой преграды, колесница рванулась к камню, стоящему в центре. Извивающаяся плеть упала на неровную кладку, раз за разом высекая красную крошку из кирпичей. Та летела во все стороны, словно брызги крови.

— Похоже, этот камень не нравится ему гораздо больше, чем люди. — Хэл неосторожно шагнула вперед, едва не выступив из тени, я удержал ее, но возница уже заметил движение.

С неправдоподобной легкостью развернув колесницу, он устремился к нам.

— Уходим! — Я снова схватил ее за руку и потащил за собой.

— Почему мы все время убегаем?

— Потому что мы еще не готовы встретиться с ним.

— И когда наступит это счастливый момент?

— Когда найдем все, что должны.

Грохот копыт за спиной становился все громче, так же как и свист плети. Но я уже потянул дверь ближайшего подъезда. Она подалась с большим трудом, издавая натужный скрип. Толкнул в темноту Хэл, нырнул следом за ней и отпустил тугую створку.

Колесница проехала рядом, зацепив бортом за грубо сколоченные доски, кое-как закрывающие вход. Ненадежная преграда затряслась. Тушка жука, по-прежнему висящая у меня на поясе, продолжала слабо светиться, но этого было достаточно, чтобы разглядеть длинную рваную щель в двери. Затем все стихло. Мы стояли еще некоторое время, прислушиваясь. Однако ничего не происходило.

Хэл глубоко вздохнула и огляделась. Подняла взгляд к потолку. Он был очень низким — я почти касался его головой. Потом заметила криво сбитые, неровные ступени лестницы, ведущие вниз, в полную темноту, и спросила негромко:

— Что там?

— Глубины сна, — так же тихо ответил я. — Те самые, что порождают чудовищ.

— Тебе приходилось там бывать? — Она приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть что-нибудь в глухой черноте.

— Приходилось. Раз или два.

— А нам не нужно будет спускаться?

— Нет. Тогда я выполнял другие задания. Для нашего в такие дебри забираться не требуется.

Хэл очень хотелось спросить, что я делал и что именно видел, но она придержала любопытство для более спокойной обстановки.

— Вроде бы уехал. — Девушка вновь прислушалась. — Можно выбираться.

Она вопросительно посмотрела на меня.

Я открыл дверь и первым вышел из подъезда. Улица была пуста. Кособокие дома, освещенные живыми фонарями, нависали над мостовой. В одном из окон на втором этаже мелькнула размытая тень. Все спокойно…

Громкий свист над головой заставил меня вскинуть руку, машинально защищаясь. Тонкая плеть обвилась вокруг предплечья, захлестнув металлический наруч. Совсем близко вскрикнула Хэл.