Чулок для женской ножки - Дамский LADY

– Вы отдавили мою ногу! – обвиняюще заявила девушка и вдруг улыбнулась, – И вы увели меня от матушки, которая продолжила бы учить меня, как ведет себя невеста будущего герцога. Спасибо!

– Вы невеста будущего герцога? Вот как? – приподнял брови Уэберли, забавляясь.

– Ну, он еще не герцог. Но маркиз тоже требует особого почтения и достоин только самой безупречной невесты, – произнесла девушка нравоучительным тоном, копируя мать, – Надеюсь, после этого случая маркиз Уэберли откажется жениться на мне, и я вернусь в деревню. Ненавижу Лондон! Вы меня достаточно скомпрометировали?

– Боюсь, настолько, что вынужден буду жениться на вас.

– О! – девушка задумалась, – Представляю, какой крик поднимет мой отец, узнав, что я нарушила его планы. А вы, собственно, кто?

– Сын, так же недовольный планами отца, как и вы.

– И вас тоже заставляют жениться? Тогда вдвоем нам будет веселее бороться против отцов, – девушка живо взмахнула ножкой в чулке, словно отряхивая с нее мужскую руку. Уэберли пристальней вгляделся в кажущееся знакомым лицо и рыжие завитки, непослушно выбивающиеся из прически.

– Вы леди Локвуд! И вы любите болтать ногами и носить чулки с розочками. Они недавно совершили путешествие по Германии и Австрии... Боюсь, с нашими отцами мы не справимся, даже объединив усилия: они ждут от нас именно этого.

...

Свадьба маркиза Уэберли и леди Локвуд в фамильной церкви была торжественной, но всех удивляла странная и легкомысленная деталь, украшавшая старинный герб рода над алтарем: поверх него пышным бантом были повязаны кремовые чулки с вышитыми белыми розочками, напоминающими розу, изображенную на гербе. Зато гости не удивлялись, когда жених называл свою рыжеволосую невесту Белой розой: пусть привыкает. Родовой герб и честь – это всё...

Интимный подарок

Бронзовый победитель 1 тура конкурса, звание Бронзовый чулок

Автор: Marian

Где-то неподалеку снова громыхнул разрыв, и на натянутый верх палатки из плотного полотна с тихим шелестом посыпалась земля. Но никто даже обратил внимания ни на грохот разрыва, ни на то, как чуть прогнулось полотно над их головами. Военврач, высокий и худой хирург, крепко спал, свернувшись на узкой и короткой походной койке. Спала и одна из санитарок, баба Катя, прислонившись спиной к столбу, что служил для укрепления палатки. Спала некрасиво, открыв рот и похрапывая. Но разве можно было спать красиво, когда уже привык спать рывком, на ногах, и каждая минута затишья – редкостная удача?

А вот Варе не спалось, несмотря на то, что за последние двое суток даже не присела, да еще дважды сдавала кровь. Ровно неделю назад она потеряла ту тонкую ниточку, что связывала ее с домом, с теплом маминых рук, и служила неким талисманом в эти страшные дни. Да, смешно, но те хлопчатобумажные чулки, что прислала ей мама в последней посылке весной, вдруг стали для нее неким символом, что вот пройдет время, и закончится война. И она наденет эти чулки и шерстяное платье с тонким кружевным воротничком, ее любимое, и будет кружиться в нем у зеркала, разглядывая в нем свое отражение – с длинными светло-рыжими косами, в синем платье с широкой юбкой, в туфлях на низких каблучках, о которых мечтала с девятого класса.

Но нет больше кос – пришлось отрезать эту красоту, как пошла на фронт. Вместо платья с воротничком – застиранная гимнастерка, вместо туфелек – сапоги не по размеру со сбитыми носами. И чулок больше нет.

Ровно неделю назад Варя возвращалась в полк на попутной машине вместе с остроносой Лидочкой, ассистентом хирурга. По дороге к ним в кузов сел и тот красивый лейтенант-артиллерист, на которого она вдруг застеснялась поднять глаза. Так и сидела бы, разглядывая доски кузова, если б не пролетел над их головами неизвестно откуда появившийся юркий самолет со свастикой на крыльях. Очередь, и пассажиры падают на дно кузова. «Живы все?», крикнул пожилой шофер из кабины. Живы-то были все, да только у лейтенанта вовсю хлестала кровь из раны на бедре, пропитывая насквозь галифе. И тогда Варя достала из сумки своей один чулок из пары, чтобы перетянуть ногу повыше раны, не дать этому красивому лейтенанту умереть от кровопотери, пока они развернут грузовик обратно, к госпиталю, что располагался временно в одной из городских школ.

– Варька! А что я тебе привезла! – рядом с Варей вдруг возникла Лидочка, отвозившая в госпиталь очередных раненых. Она присела на бревно рядом с медсестрой и протянула ей сверток. Развернув плотную бумагу, Варя сперва ахнула, увидев чулки: «Что это? Откуда взяла? Дорого же в военторге! И зачем?», а потом покраснела, заливаясь краской до самого ворота гимнастерки, вдруг сердцем разгадав того, кто мог передать ей этот подарок и короткую записку, что протянула Лидочка.

– Ты не красней. Это я достала в городе, не он. Думай, что от товарища лейтенанта тебе только записка.

– Зачем ты взяла? Зачем? Это же... это же..., – Варя свернула бумагу. Ей до дрожи в пальцах хотелось взять эти чулки, чтобы ее мечта снова заиграла в красках, а сердце не ныло так тревожно, но чулки...!

 «Уважаемая Варвара Петровна», – обращалась к ней записка, а перед глазами у Вари вдруг возникло лицо того красивого лейтенанта. «От всего сердца умоляю простить мне эту вольность и возместить вам вашу потерю, что случилась тогда по моей вине. Вы так плакали после, что я не мог не думать о причине ваших слез и о том, что я могу сделать, чтобы их никогда более не было на вашем лице. И не корите Лиду, прошу вас, что она открыла мне эту тайну. С благодарностью за спасение, лейтенант артиллерии Колышев В.А.»

– Ну как ты могла?! – Варя подняла глаза на Лидочку, не зная радоваться ей или злиться на ту за подобный поступок. Та же протянула в ответ еще одну записку, сложенную вчетверо.

– Тут я адрес записала эвакогоспиталя, куда его отправят завтра. Он очень просил тебя написать ему хотя бы пару строчек...

Всякий раз, когда Варвара Петровна рассказывает по просьбе внучки Лидочки историю знакомства с ее дедушкой Володей, она краснеет до круглого ворота платья. И до сих пор нет-нет, да и припомнит супругу такой интимный подарок, сделанный еще до личного знакомства лейтенантом артиллерии молоденькой рыжеволосой медсестре, что тихо плакала когда-то, затягивая поверх галифе крепкий узел из обычного хлопчатобумажного чулка...

Бесконечная история

Автор: codeburger

Она: Черт, будильник отрубился. Давай, подымайся. Сегодня без завтрака.