Легенда о Дриззте: Избранные Истории - Роберт Сальваторе

Поведение Нойхайма не переставало занимать мои мысли и вызывало недоумение. Когда наступило утро, я отпустил Гвенвивар в Астральный план, а сам попытался задать гоблину несколько вопросов, но тот не отвечал. С покорным выражением лица он отводил от меня взгляд всякий раз, когда я обращался к нему. Что ж, сказал я себе, это не моё дело.

В Пенгаллен мы прибыли глубоко за полдень. Деревушка представляла собой с десяток одноэтажных хибарок, расположенных в середине ровного, очищенного от деревьев поля, и была окружена высоким частоколом. Фермеры вернулись несколькими часами раньше, и Рико, видимо, предупредил двух часовых, что разместились у стены, о моём грядущем прибытии. Они не позволили мне войти сразу, хотя обвинить их в негостеприимстве было нельзя. Поэтому пришлось подождать. Через несколько минут появился Рико. Очевидно, он велел послать за ним при моём появлении.

Выражение лица здоровяка изрядно изменилось по сравнению с той ночью. Его квадратная челюсть больше не была сведена гримасой, что показывало, как он рад повороту событий. Даже его широко расставленные голубые глаза, казалось, улыбались при виде меня и моего пленника, и все черты на его красном лице подтянулись кверху.

— Ты был щедр, предложив свою помощь, — сказал он мне, накидывая петлю на шею Нойхайма наподобие того, как в деревнях привязывают собак. — Я знаю, что у тебя дела в Серебристой Луне, так что могу тебя заверить, что теперь в Пенгаллене снова всё спокойно.

Я ощутил ясное чувство, что меня попросту отсылают за ненужностью.

— Пожалуйста, поужинай в нашей таверне, — быстро добавил Рико, жестом приглашая меня пройти в открывшиеся ворота. — Поешь, выпей, — весело добавил он. Неужели моё смятение было так очевидно? — Скажешь хозяину, Аганису, что я заплачу.

Я намеревался доставить пленника и тут же отправиться в Серебристую Луну. Мне с нетерпением хотелось увидеть чудесный город на реке Ровин, свободно, с благословления леди-правительницы, бродить по чудесным извилистым бульварам, посещая многочисленные музеи и библиотеку, которая не имеет себе равных. Но инстинкты велели мне принять угощение. Что-то во всём этом деле шло не так.

Аганис, похожий на бочонок улыбчивый человек с густой бородой, был, разумеется, изумлен видом тёмного эльфа, вошедшего в его заведение — большое двухэтажное здание у середины деревенского частокола. Это место служило как таверна, торговый пост, и выполняло множество других функций. Едва справившись с первоначальными чувствами (недвусмысленно говорившие о том, что мужчина объят ужасом), он принялся суетиться, стараясь угодить мне — по крайней мере, так я мог судить по величине порций, которые были куда больше, чем у фермера, сидевшего недалеко от конца стойки.

Я не стал высказываться по поводу этого явного подхалимства. Ночь была долгой, и я проголодался.

— Так ты Дриззит До’Урден? — спросил фермер с конца барной стойки. Это был пожилой человек с редеющими седыми волосами и морщинистым лицом, свидетельствующим о том, что человек проводил много времени под солнцем.

Аганис побледнел, услышав вопрос. Возможно, он думал, что я оскорблюсь и разнесу его заведение на куски.

— Дриззт, — поправил я, глядя на старика.

— Джак Тимберлайн, — представился мужчина. Он протянул руку, затем убрал и вытер о рубашку, прежде чем снова предложить её мне. — Я слыхал о тебе, Дриззт, — произнес он имя с особой тщательностью, и, должен признаться, мне это польстило. — Говорят, ты следопыт.

Я крепко пожал его руку и широко улыбнулся.

— Я тебе прямо скажу, Дриззт, — сказал он, снова тщательно выговаривая моё имя, — для меня цвет кожи не имеет значения. Я слышал о тебе и о том хорошем, что вы с друзьями сделали в Мифриловом Зале.

В похвале звучало лёгкое снисхождение, и бедняга Аганис вновь побледнел. Впрочем, я не обиделся, понимая, что неловкость Джака связана с его неискушенностью. Его приветствие было вполне тактичным, в отличие от тех, кто встречал меня остриём клинка, с тех пор, как я явился в наземный мир.

— Хорошо, что дварфы вернули свои пещеры, — согласился я.

— И хорошо, что ты повстречался отряду Рико, — добавил Джак.

— Тармен так радовался утром, — нервно вставил хозяин таверны.

Всё это казалось мне столь привычным, хотя, должен признаться, для меня было привычно всё, кроме общения с представителями наземного мира.

— Ты вернул Рико его раба? — неожиданно спросил Джак.

Я почувствовал, как внезапно в горле застрял комок пищи.

— Нойхайма, — пояснил Джак. — Гоблина.

В Мензоберранзане, где я родился, я видел рабство во всей его жестокости. Тёмные эльфы держат множество рабов различных рас, эксплуатируют их, пока те не перестанут быть полезны, а затем безжалостно пытают и убивают их, калеча их тела так же, как искалечили дух. Я всегда чувствовал, что порабощение стоит среди самых отвратительных поступков, даже когда обращено против так называемых неисправимо злых рас, таких как гоблины и орки.

Я кивнул Джаку в ответ, но гримаса, внезапно исказившая моё лицо, заставила его отвернуться. Аганис, нервничая, протёр одну и ту же тарелку несколько раз, уставившись на меня и то и дело поднимая полотенце, чтоб вытереть вспотевший лоб.

Ужин я завершил в молчании, разве что выяснил мимоходом, какой из фермерских домов принадлежит Рико. Слов этих двух людей мне было недостаточно. Я хотел сам увидеть, что сделал.

К закату я был у изгороди, окружавшей двор Рико. Его дом был простым сооружением из досок и брёвен со щелями, забитыми грязью от ветра, и скошенной крышей, способной противостоять зимним снегам. Нойхайм ходил по двору, выполняя свои работы — как я заметил, на нём не было оков — но больше никого не было видно. Я видел, как занавесь на единственном окне несколько раз сдвинулась. Наверняка за гоблином приглядывал Рико или кто-то из его семьи.

Закончив уход за козой, привязанной возле дома, Нойхайм посмотрел на темнеющее небо и ушёл в расположенный неподалёку от дома небольшой амбар, который размерами едва превышал сарай. Вскоре через многочисленные щели в стенах грубого строения я увидел свет огня.

Что всё это значило? Я ничего не мог понять. Если Нойхайм пришёл в Пенгаллен во главе разбойничьей банды, то почему ему предоставили такую свободу? Он мог бы взять уголь из огня, который развел в сарае, и поджечь сам дом.

Я решил не задавать вопросов Рико. В глубине души я знал, что здесь происходит, и честного ответа от него всё равно бы не добился.

Нойхайм снова бросился целовать мне сапоги, едва я вошёл в тени скудно освещённого сарая.