Златая цепь времен - Валентин Иванов

Флоре и фауне нужно дать свободу. Поэтому под Национальный парк следовало бы отвести как можно большую территорию. Легче всего — так называемые неудобные земли, которых у нас предостаточно. Кстати сказать, их площадь в Европейской части РСФСР увеличилась в нашем столетии на несколько миллионов гектаров.

Включать в границы парков и заповедников исторические места нельзя, ибо недопустимо препятствовать массовому посещению памятников истории и культуры. Места исторические должны быть заповедными в совершенно ином смысле, чем Национальные парки.

Опыт говорит, что малые по площади заповедники природы искусственны. Они выполняют, в лучшем случае, ограниченные задачи питомников, опытных станций, так как на территориях 20 — 50 квадратных километров не только фауна, но даже и флора неизбежно угнетается человеком. Каждый Национальный парк должен получить не менее 1000 квадратных километров, то есть 100 тысяч гектаров.

Что же касается дохода государства, то его, этот доход, мы обязаны считать не по бухгалтерским балансам.

Каждое поколение получает в наследство материальные ценности — основной капитал государства: почвы, леса, реки, моря, недра. И невеликий экономист поймет: судьба страны зависит от того, сумеют ли поколения прожить доходами с основного капитала, сумеют ли они своим умом приумножить наследство либо же займутся проеданием его с неизбежной перспективой разоренья.

Таков большой счет — исторический, государственный, не балансовый. В нем рубль превращается в частный, весьма условный показатель, и оперировать только рублем здесь явно нельзя. В этом счете решают активность нации, ее направление — «гений». Слагаемыми гения служат также и патриотизм, также и чувство национального достоинства. Словом, благородные побуждения есть национальная ценность.

Коль так, то любое дело, усиливающее гений нации, окупится с десятерицей, окупится материально в конечном счете.

СТАТЬИ, РЕЦЕНЗИИ, МЫСЛИ

ОБ ИВАНЕ АНТОНОВИЧЕ ЕФРЕМОВЕ[4]

В 1956 году исполняется двенадцать лет со дня выхода первого сборника рассказов Ивана Антоновича Ефремова, изданных «Молодой гвардией» под названием «Пять румбов», — в 1944 году наша литература обогатилась новым именем, писателем собственного стиля.

Ощущение свободной, широкой красоты дают его рассказы и повести. Некая рамка, ранее ограничивавшая видимость, раздвигается, раздвигается и, наконец, исчезает. Больше нет привычно-назойливой границы.

Общеизвестны названия и даты, отметившие ступени эволюции живой материи. Конечно, предок человека, сам уже почти человек, жил на Земле пятьсот или семьсот тысяч лет тому назад. Сухое, схематичное знание. Несколько слов и цифр, лишенных плоти. Несколько категорий чего-то настолько отвлеченного, что, право же, о нем не стоит и думать.

Вдруг — взмах. Мгновение, и кто-то сделал далекое и, казалось, ненужное близким, ощутимым и необходимым. Протяни руку — и достанешь. Можно постичь, как суживала представления о мире, как незаслуженно тесна была произвольная граница. До нее было лет пятьдесят, может быть, — полтора-два столетия, пусть тысяча, даже три тысячи лет, — как узко. Оказывается, сухие, отвлеченные сведения о древности приняты лишь мозгом, над чувствами же продолжает висеть все та же низенькая хрустальная сфера древних с вкрапленными маленькими светильниками для твердого, маленького же и конечного мира. Ошибка! По-настоящему — сзади почти бесконечность мысли, а впереди — бесконечность вполне. Это поистине прекрасно.

Шестнадцати лет, в 1922 году, Иван Антонович Ефремов сдавал в Петрограде экзамен на аттестат зрелости. Мог ли он подумать о себе как о будущем писателе? Конечно, нет. Подобное предсказание заставило бы его рассмеяться. И тогда, и значительно раньше, мальчиком, он тянулся к палеонтологии, к науке о древнейших формах жизни. В день получения аттестата в прошлом Ивана Антоновича были: раннее сиротство, три класса дореволюционной гимназии и гражданская война, через которую он прошел воспитанником красноармейской части.

Палеонтология… Иван Антонович хватался за каждую книжку, смело писал ученым о своих стремлениях, получал ответы и неизменный совет: учитесь!

Учиться? Конечно же. Но где и как?

Над одним из таких писем, посланных наудачу, задумался академик Петр Петрович Сушкин, замечательный, многосторонний ученый, в биографии которого «Энциклопедический словарь Русского библиографического института» отметил и следующее: «…вследствие разорения семьи Сушкин со студенческих лет стал, если можно так выразиться, на самоснабжение».

Иван Антонович был принят и обласкан академиком. Обласкан? А как же иначе можно назвать отношение к юному посетителю, который сразу получил и рабочее место, и руководителя? Местом оказался стол в личном кабинете академика, руководителем — сам Сушкин. Академик не только подсказывал труды, которые надлежало читать, изучать. Найдя свободный час, ученый беседовал. Это были блестящие лекции — импровизации для единственного слушателя.

Академик Сушкин был щедр, но штатное расписание Академии наук — крайне скупо. Даже место истопника было прочно занято.

Надо жить. В 1924 году Иван Антонович проходит мореходные курсы и с дипломом штурмана уезжает на Тихий океан. Там для обязательного морского стажа он ходит на каботажных судах вдоль хмуро-туманных, нелюдимых берегов Дальнего Востока. Зимой — опять Петроград и рабочее место в гостеприимном кабинете Петра Петровича Сушкина.

В следующем, 1925 году, Ивана Антоновича командируют на Каспийское море. Молоденький штурман командует гидрографическим ботом с тремя матросами. И вдруг телеграмма из Петрограда — известие величайшей важности: для штурмана Ефремова есть место лаборанта!

Лаборант, препаратор, технический служитель — все равно! Экспедиции следуют за экспедициями. Оказалось, что молодой лаборант обладает не только задатками ученого, но и способностями руководителя, организатора. Штурман и палеонтолог-любитель (ведь у него свидетельство только об окончании средней школы) в течение нескольких лет бессменно руководит научными экспедициями. И всегда оправдывает доверие.

Это летом, а зимой он занят камеральными работами и проходит курс биологического факультета Ленинградского университета. Шаг внешне рискованный, на самом деле — правильный. Нельзя терять время.

В 1927 году появляется первый научный труд Ивана Антоновича — «Описание местонахождений древнейших земноводных». Молодой ученый сам нашел эти места на северо-востоке Европейской части Союза, в Архангельской и Вологодской областях.

После этой работы следующие выходят одна за другой по нескольку в год. К 1955 году Иваном Антоновичем выпущено 65 научных работ.

Но в те первые годы не хватало систематических знаний. В 1932 — 1934 годах Иван Антонович экстерном оканчивает Ленинградский горный институт. Теперь он горный инженер. Не случайно. Не будь шахт, особенно глубоких, уровень современной палеонтологической науки был бы ниже. В горных разработках попадались замечательные находки.

В 1935 году Иван Антонович получает звание кандидата наук. Без защиты диссертации. Его труды говорят сами за себя. Через пять лет ему присуждается степень доктора за описание древнейших земноводных.

Особенно отмечен 1942 год. В течение этого года Иван Антонович написал семь первых рассказов. «Встреча над Тускаророй», «Катти Сарк», «Озеро горных духов», «Путями старых горняков», «Олгой-Хорхой», «Голец подлунный», «Эллинский секрет».

Предстояло начать печататься, переступить невидимый, но зачастую такой высокий порог. Начинающий писатель, человек, в литературе неизвестный, принес в издательство рукопись.

Судьба литератора в гораздо большей степени, чем принято думать, зависит от первого редактора, от мнения первого специалиста. Хочет начинающий писатель или не хочет, но первые оценки окажут на него длительное действие, и не обязательно положительное. Многие забывают тяготы первых шагов.

По первым рассказам Ивана Антоновича редакторы «Молодой гвардии» сумели понять настоящего, зрелого писателя, уже нашедшего и себя, и свой путь.

Но тогда же одновременно Иван Антонович заканчивал созданный им новый раздел науки: «Тафономия и геологическая летопись». Это наука о пограничной области между биологией и геологией. Труд из-за условий военного времени был опубликован позднее, в 1951 году.

Кабинет ученого и писателя не имел стен. Из года в год десятками тысяч километров продолжались поиски древнейших животных. Были пройдены громадные пространства Севера, Восточной Сибири, Якутии, Урала, Дальнего Востока, Центральной и Средней Азии, Сахалин, Западный Китай, Монголия — всегда вне проторенных дорог.