Проводник Хаоса - Евгений Понарошку

и последующий ответ невольно привлекли внимание окружающих. Люди посмотрели на Игната. Кто-то фыркнул, давя смех, иные, наоборот, смотрели с жалостью. Большинству было плевать.

Игнат же стоял, сжавшись. Надо сказать, бытие инвалидом на глазах у социума было одним из самых ненавистных моментов. Ущербность притягивает взгляды, люди смотрят. В такие моменты он хотел провалиться сквозь землю.

Чужие глаза жгли, словно огонь. Игнат лишь волком смотрел в ответ. В самом деле, ну, подумаешь, смотрят. Потом он может и привыкнет, но не сейчас. Разумеется, он понимал, что погружённые в свои заботы люди забудут о незнакомце через секунды. Но почему так ненавистно терпеть это?

Настроение вновь испортилось. К тому же странная эйфория прошла, снова заболели суставы. Благо, наконец, пришло время отправки рейсового автобуса. Хмурые люди загрузились в видавший виды грязный транспорт. Была середина недели, пассажиров не много. Игнат с удовольствием отметил, что рядом место пустое, хоть немного уединения.

С тяжёлым рычанием выработавшего свой ресурс движка автомобиль тронулся. За грязным окном замелькали виды неприветливого осеннего Екатеринбурга. Плавно они перетекли в пригород, а потом и в лесополосу, автобус выехал на трассу.

Наблюдая за сменяющимися, но одинаково неприветливыми уральскими пейзажами, Игнат испытал странное раздвоение. Одна его часть думала о жизни после приезда домой. Вторая жила там, в странном мире с башнями. Он помотал головой, стараясь «вытряхнуть» мысли. Нельзя жить выдуманными вещами. Просто нельзя.

Игнат попытался заснуть, чтобы скоротать время, и неожиданно вышло легко. Возможно, сказалось напряжение последних дней, а может, убаюкивающее покачивание автобуса.

Проснулся резко. Стемнело, за окном проносились огни — Игнат мгновенно узнал родной город. Он почти дома. В этот момент мужчина почувствовал себя до ужаса уставшим. Не хотелось ничего, просто лечь и не двигаться.

Подъём с места и выгрузка дались с привычной острой болью.

«Ничего, — подумал он. — До дома потерпи. А там и отдохнёшь».

Благо судьба сжалилась, взглядом он почти сразу нашёл такси неподалёку от остановки. Повинуясь жесту руки, видавшая виды белая «Приора» подъехала поближе. Опустилось стекло водительской двери.

— Э-э-э, — с кавказским акцентом выглянул водитель из окна. — Пьяных нэ беру.

— Да не пьяный я, — недовольный Игнат показал костыли. — Не видишь?

— А-а-а, брат, сорян, — сменил недовольство на улыбку таксист. — Ну дауай тогда, с уэетерком доедем.

Видя очевидные затруднения Игната, а может, чувствуя некую вину перед инвалидом, которого чуть не оклеветал, водитель решил помочь. Выйдя из машины, он бросил рюкзак пассажира на заднее сиденье и помог ему разместиться. Наконец, неприятная и даже унизительная процедура была закончена. Машина тронулась, скоро он будет в своей берлоге.

Сидя в тепле салона, Игнат опять чуть было не задремал под унылый репертуар «Русского радио». Отвлёк его вечерний выпуск новостей, водитель сделал погромче, чем и разбудил клиента.

«...возможно возобновление антиковидных мер в столице, — безэмоционально говорила ведущая. — При неблагоприятном развитии ситуации — и в других регионах страны».

Игнат лишь поморщился. Пока он тихо переживал свою трагедию, мир будто сходил с ума. Казалось, после очередного потрясения люди вздохнули с облегчением, уверенные, что хуже уже не будет. Однако следующий год брал ещё более крутой поворот. Не стал исключением и двадцать третий.

«...на вопрос журналистов о правомерности мобилизации ответил пресс-секретарь президента, — продолжала тем временем ведущая. — В своём ответе он отметил, что не видит каких-то проблем. Защита Родины — достойная обязанность каждого гражданина страны...».

— Э-э-э, пидарас, бля! — эмоционально выругался водитель. — Сына своего тогда из Америки забери да отправь на мобилизацию свою.

Он нажал на кнопку магнитолы с такой силой, что китайский пластик жалобно заскрипел, радио переключилось.

— Гондоны, — будто в этот момент вспомнив, что едет не один, он перевёл взгляд на Игната и добавил, будто оправдываясь вспышке. — У брата сына отправили. Всэ-эй родней кто чё мог несли, чтоб пацана собрать.

Отвлекшись на светофор, он на некоторое время замолчал. Пропустив машины и повернув, таксист вновь повернулся к Игнату.

— Уот уехал он сейчас, ни слуху ни духу, — продолжал рассказывать. — Телефон уыключен. Мать ревёт.

Водитель сплюнул в открытое окно, Игнат же продолжал молчать. Его происходящее по понятным причинам не коснулось. Хотя особого облегчения по этому поводу мужчина не испытывал — он переживал «свою войну».

Наконец, такси свернуло с главной дороги во двор. С облегчением Игнат взглянул на бетонные панели родной пятиэтажки. В душу пришло спокойствие, настроение немного прояснилось.

Он поднялся на второй этаж, к своей однушке. Только закрыв и заперев за собой дверь, мужчина выдохнул с облегчением. Наконец, всё было позади.

Часы показывали начало десятого, но на улице уже стояла осенняя темень. Испытывая жуткий голод, Игнат переоделся и сразу пошёл на кухню. Чертыхнувшись, он вспомнил, что неплохо было бы зайти в магазин перед возвращением.

«Ничего, — подумал он. — Поесть найду».

Второпях сделав макароны по-флотски, он съел целых две тарелки, пока не пришла приятная сытость. Полный живот и полный метаний день сделали своё дело — Игнат задремал на диване перед телевизором.

Ему снился сон. Не та хмарь безумного мира, в который он падал под экспериментальной фармакологией. Скорее, какие-то обрывки воспоминаний из детства. Деревня, речка, какая-то беготня с друзьями, рыбалка. И чёрная башня.

Игнат проснулся резко. Вид монолитной тёмной громады буквально вклинился в сон, будто напоминая: его ждёт незаконченное дело.

Встав, мужчина увидел, что время за полночь. С кряхтеньем поднявшись, он пошёл на кухню поставить чайник. Пока грелась вода, вернулся в прихожую и достал из куртки заветную пластиковую коробочку. Две белые капсулы никуда не делись, ожидая своего часа.

Пока пил чай, Игнат напряжённо размышлял. В прошлые разы у него были приступы, справиться с которыми помогали медики в клинике. Сейчас ему предстоит сделать всё в одиночку. Можно ли как-то обезопасить себя?

Обезопасить было можно и очень даже легко — смыть белые таблетки в унитаз и забыть всё, как о дурном сне. Но, прислушавшись к себе, Игнат уже понял: он не будет так делать. В прошлой жизни, будучи здоровым и нужным обществу — может быть. Но не сейчас.

Таблетки были шкафом в Нарнию. Да, в реальности чудеса приобрели несколько кошмарный оттенок. Ну и что? Игнат был не из тех, кому есть что терять.

Попив чаю, он принялся готовиться. К кровати принёс воды, обезболивающих и прочих повседневных лекарств. Вдруг, когда проснётся, будет плохо. Ну, и тазик — может вырвать или что