Лидер с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир

— Ну… как сказала одна проглоченная цаплей лягушка, из всякого безвыходного положения имеются как минимум два выхода. Первый — покориться судьбе и ждать, когда тебя переварят и выведут из организма в качестве всем понятной субстанции. Второй — сделать так, чтобы тобой подавились и выплюнули. Который вы выберете, — развёл я руками, — зависит только от вас.

Гости переглянулись.

— А вы здесь надолго? — осторожно поинтересовался один из консулов, то ли Иму, то ли Зэмба, точно не помню, они были похожи друг на друга, как два китайца.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Поступит приказ оставить систему, уйдём. Поступит остаться, останемся. Но только учтите. Если нам прикажут уйти, на вашей орбите не будет ни верфей, ни станций, ни доков. И, думаю, всего этого тоже, — обвёл я широким жестом стены своего нынешнего кабинета. — Всё это будет или уничтожено, или эвакуировано. Война, ничего не попишешь.

Господин спикер тоскливо вздохнул.

— Но есть и другой вариант, господа. И вы о нём знаете.

Тарсианцы вскинули головы и уставились на меня.

— Старый, как мир, и простой, как лом.

Я усмехнулся и окинул оценивающим взглядом представителей местной власти.

«Давайте-давайте. Думайте, парни, соображайте…»

— Вы намекаете… на имперское подданство, экселенц? — догадался, наконец, спикер.

— Да, господин Думиза́ни. Именно что намекаю. Поскольку это должно быть ваше решение и ваше прошение, только ваше, без принуждения, от имени всей планеты. И тогда Империя, возможно, рассмотрит его и примет на себя ваши прежние обязательства перед другими державами или Торговой Лигой.

Сибатуи снова переглянулись.

— А можно сделать как-нибудь так, чтобы Империя рассмотрела наше прошение без проволочек? — забросил пробный шар Думиза́ни.

Я покачал головой:

— Это вряд ли. Сначала вы должны провести у себя какой-нибудь референдум или, к примеру, съезд, или как там это у вас называется… маалуф что ли? Впрочем, неважно. Главное, чтобы всем вокруг стало ясно, что это волеизъявление всего народа, а не какой-то группы в элите. Лишь после этого подаётся официальное прошение императору. Дальше к вам направляется особая комиссия из представителей правящих домов Империи. Они по итогам дают заключение, готовы ли вы стать новыми поданными и на каком уровне технологического и общественного развития находится ваша планета…

Я блефовал настолько самозабвенно, что в какой-то момент и сам поверил тому, о чём говорил. Честно сказать, о действительной процедуре приёма в Империю мне было известно лишь то, что жители новой провинции становились полноправными имперскими подданными не раньше, чем через пятнадцать стандартных лет. По существу же, новые планеты обычно включались в Империю по результатам военных конфликтов с соседями, и мнения жителей в этом случае мало кто спрашивал…

— И что, совсем-совсем ничего нельзя сделать? — с тоской в голосе протянул консул, который сидел слева.

Я сделал вид, что задумался. Потом почесал в затылке.

— Вообще, мне ваша планета нравится. Не хотелось бы, чтобы её опять подмяли пиндосы…

— Кто-кто, экселенц? — не понял второй консул, который справа.

— Пиндосы-то? Да это мы так стопланетников называем. Они, говорят, на такое прозвище дико обижаются. Ну, да неважно. Мы сейчас не об этом. Короче, я тут подумал… Есть, в общем, ещё один способ, как избежать проблем с выплатами, пока вы ещё не вошли в Империю.

— Мы вас внимательно слушаем, экселенц, — подался вперёд спикер.

— Диспозиция, короче, такая, — начал я объяснять. — Ваши долги по кредитам и инвестициям со стороны ФСП могу забрать я, барон Румий. Конечно, вы всё равно будете их выплачивать, но уже не в таком объёме и не так долго, как написано в договорах. Возможно, мы даже сможем их реструктурировать, буде у вас такая заинтересованность. Личная, замечу, заинтересованность, ваша или кого-то ещё, неважно. Главное, что в этом случае долги могут даже обратиться в прибыль. Но не для всех, естественно. Надеюсь, вы понимаете, ЧТО я имею в виду?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

О! Они понимали. Они очень хорошо понимали. В устремлённых на меня взглядах мелькали миллиарды имперских койнов, ещё не заработанных, но мысленно уже положенных в собственные карманы.

— Мы должны принести присягу именно вам, экселенц?

— Не присягу, а клятву, — поправил я спикера. — Клятву на верность и признание меня своим сеньором. Только так я смогу защитить собственность Тарса, формально как свою личную, от чужих притязаний. Это обычная практика всех правящих и всех малых домов Империи. Сперва патронаж сеньора, затем патронаж императора. И, стоит отметить, между первым и вторым времени проходит значительно меньше, чем при стандартной процедуре вхождения в подданство. И вот тогда действительно приносится присяга, но уже не сеньору, а императору.

— Клятву дают все граждане? — уточнил правый консул (по-моему, это всё-таки Иму, а не Зэмба).

— Нет. Достаточно двух третей вашего Маалуфа и вас как представителей верховной гражданской власти планеты. Военная, сами понимаете, уже у меня.

— А можем мы, экселенц, с вашего позволения, поинтересоваться, какие ещё владения принадлежат вашему дому? — подал голос консул, который слева.

Вот ведь зараза! Мог бы и не вылезать сейчас с такими вопросами.

Но — делать нечего. Назвался бароном, изволь соответствовать.

Я приосанился и горделиво ответил:

— Моё родовое владение — Флора.

И ведь не погрешил против истины.

А если и погрешил, то совсем чуть-чуть, сказав не «на Флоре», а «Флора».

Судя по реакции местных, о Флоре они слыхали, причём, явно хорошее. И это немудрено: флорианские биотовары пользовались на планетах Галактики большой популярностью. Одно только «Кардонийское чёрное» чего стоило. Именно его мы с Анциллой, помнится, уговорили целую бутыль на двоих, да так, что мне до сих пор икается…

Словом, мой ответ господ сибатуев устроил, и никаких подозрений у них не возникло. Так что следующие полчаса мы спокойно, не торопясь обсуждали все основные вопросы по приведению Тарса в новое политическое состояние — владение дома Румий и будущую провинцию Великой Империи Бохав…

— Уверен, что справишься? — негромко поинтересовался Гас, когда гости ушли.

— А куда мне деваться? — пожал я плечами. — Ты же ведь тоже не хочешь опять в штрафники.

— Нет, не хочу, — не стал спорить приятель. — Но у меня, как ты знаешь, есть целых два выхода, точь-в-точь как ты говорил про лягушку и цаплю. А вот у тебя…

— А у меня этих выходов тоже два. И оба в какой-то степени совпадают с твоими.

«Третий» секунд пять помолчал, пожевал губами, словно раздумывая, но всё-таки согласился:

— Да. Наверно, ты прав. Мы опять в одной лодке, и снова гребём в одну сторону…

Он знал обо мне многое, но не всё. Я тоже теперь знал о нём многое, но тоже не всё. А ещё мы с ним оба знали, что цели у нас, хоть и разные, но чтобы достичь их, надо и вправду грести в одну сторону.

Хотя я, конечно, рисковал больше. В сравнении с той информацией, которую он мне выдал, мои четырнадцатимесячной давности приключения с экселенсой Анциллой казались сейчас детской забавой. Так что если за герцогиню Ван Тиль меня ещё можно было отправить туда, откуда не возвращаются, то за полученные от Гаса сведения бывшего штрафника следовало тут же прикончить, а вместе со мной прикончить всех тех, с кем я успел после этого даже не пообщаться, а просто находился поблизости.

И выходов из этой хрени было действительно два.

Первый — забиться подальше в норку, аки «премудрый пескарь», и тихо сидеть там, вздрагивая от каждого шороха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Второй — нырнуть с головой в омут «большой политики» и стать в нём самой зубастой рыбой. Ну, или не самой зубастой, но уж как минимум, той, которую не всякий сожрёт, а если сожрёт, то подавится.

Первый вариант выглядел проще, второй — надёжнее…

Надёжность мне нравилась больше. Да и своё обещание Пао очень хотелось выполнить…