Полутораглазый стрелец - Бенедикт Лифшиц

Нашептывай секстину о поэте,

Ушедшем в свой любимый давний сон,

В забытый сад, где грустно бродит он,

Больной поэт, где чуть трепещут сети

Плакучих ив, застывших в сером свете.

При свете дня и пепел, и виссон,

И сети ив, и строфы о поэте

Смешны, как он, но это - вещий сон.

22. ПОСЛЕДНИЙ ФАВН

В цилиндре и пальто, он так неразговорчив,

Всегда веселый фавн… Я следую за ним

По грязным улицам, и оба мы храним

Молчание… Но вдруг - при свете газа - скорчив

Смешную рожу, он напоминает мне:

«Приятель, будь готов: последний сын Эллады

Тебе откроет мир, где древние услады

Еще не умерли, где в радостном огне

Еще цветет, цветет божественное тело!»

Я тороплю, и вот - у цели мы. Несмело

Толкаю дверь: - оркестр, столы, сигарный дым,

И в море черных спин - рубиновая пена -

Пылают женщины видений Ван-Донгена,

И бурый скачет в зал козленком молодым!

Волчье солнце

23. ПЬЯНИТЕЛЬ РАЯ

Пьянитель рая, к легким светам

Я восхожу на мягкий луг

Уже тоскующим поэтом

Последней из моих подруг.

И, дольней песнию томимы,

Облокотясь на облака,

Фарфоровые херувимы

Во сне качаются слегка, -

И, в сновиденьях замирая,

Вдыхают заозерный мед

И голубые розы рая,

И голубь розовых высот.

А я пою и кровь, и кремни,

И вечно-женственный гашиш,

Пока не вступит мой преемник,

Раздвинув золотой камыш.

1911

24. ВОЗВРАТ

Едва навеянный Евтерпе,

Изваивая облака,

Из вай, вечерний златочерпий,

Ты тронешь стебли тростника

О золотом закате пены,

Приречном посреди стрекоз,

На бледный луг, тобой забвенный

За розами метаморфоз,

И принесешь уклоны крылий

И собранный вечерний сок

Влюбленной больше райской пыли

К загару отроческих щек.

25. ЦЕЛИТЕЛЬ

Белый лекарь, недозрелый трупик

Большеглазого Пьеро,

Вырастивший вымышленный тропик

В мартовское серебро.

Нет, не пыль дождливого клавира,

Ты стесняешь белизной

Все широкие слова на эро,

Все слова в целебный зной.

Колыхаясь белым балахоном

Туфле в такт и сердцу в такт,

Праведник в раю благоуханном,

Вот - нисходишь на смарагд.

26. НЕКРОЛОГ

О тропике трепетный клоун,

Из крапин запретных рябо

На всем балахоне, во что он

Играл головой би-ба-бо?

На счастие в лилии перед

Америкою тишины

Он замер и севером мерит

Отпущенниц райской весны,

Чья полузнакомая вера

Смарагдами ограждена

В широкое слово на эро,

Бежавшее строгого сна.

27. СТЕПЬ

Раскруживайся в асфодели,

В рябые сонмища галчат:

По пелене твоей звучат

Упорные виолончели.

И луковицы взаперти

Забудь тепличными цветами -

Вздыбясь щербатыми крестами,

На повороте расцвети.

28. ЛОГОВО

В тычинковый подъяты рост

Два муравьиных коромысла -

Из нищей лужи рыжий мост

Уходит к севам Гостомысла,

И паутинная весна,

Забившаяся в угол клети,

По темным угородам сна

Трепещет посреди веретий.

29. ТЕПЛО

Вскрывай ореховый живот,

Медлительный палач бушмена:

До смерти не растает пена

Твоих старушечьих забот.

Из вечно-желтой стороны

Еще недодано объятий -

Благослови пяту дитяти,

Как парус, падающий в сны.

И, мирно простираясь ниц,

Не знай, что, за листами канув,

Павлиний хвост в ночи курганов

Сверлит отверстия глазниц.

30. НОЧНОЙ ВОКЗАЛ

Мечом снопа опять разбуженный паук

Закапал по стеклу корявыми ногами.

Мизерикордией! - не надо лишних мук.

Но ты в дверях жуешь лениво сапогами,

Глядишь на лысину, плывущую из роз,

Солдатских черных роз молочного прилавка,

И в животе твоем под ветерком стрекоз

Легко колышется подстриженная травка.

Чугунной молнией - извив овечьих бронь!

Я шею вытянул вослед бегущим овцам.

И снова спит паук, и снова тишь и сонь

Над мертвым - на скамье - в хвостах - виноторговцем.

1911

31. КИЕВ

Поправ печерские шафраны,

Печально чертишь лоб врага

Сквозь аракчеевские раны

В оранжерейные снега,

Чтоб Михаил, а не Меркурий

Простил золотоносный рост,

Соперничающий в лазури

С востоками софийских звезд,

За золотые, залитые

Неверным солнцем первых лет

Сады, где выею Батыя

Охвачен университет.

32. АНДРОГИН

Ты вырастаешь из кратера,

Как стебель, призванный луной:

Какая медленная вера

И в ночь и в то, что ты со мной!

Пои, пои жестокой желчью

Бегущие тебя цветы:

Я долго буду помнить волчью

Дорогу, где блуждала ты,

Где в час, когда иссякла вера

В невоплощаемые сны,

Из сумасшедшего кратера

Ты доплеснулась до луны.

33. ЛУННЫЕ ПАВОДИ

Белей, любуйся из ковчега

Цветами меловой весны!

Забудь, что пленна эта нега

И быстры паводи луны!

Хмелей волненьем легких белев:

Я в них колеблюсь, твой жених.

Я приближаюсь, обесцелив

Плесканья светлых рук твоих.

Взгляни - соперник одноокий

Не свеет серебра с пещер:

Распластываю на востоке

Прозрачный веер лунных вер.

34. ФРИГИДА

Не собран полнолунный мед,

И ждут серебряные клады

Хрустальных пчел, и водомет

Венчальным веером цветет,

И светлым ветром реют хлады,

А ты в иные серебра

Скользишь селеньями Селены,

Забыв у томного шатра

Протянутый в твое вчера

Мой гиацинт, мой цвет нетленный.

И вновь из дальнего ручья,

Рожденная в напрасном слове,

Приподымаешься - ничья! -

Возлить трилистник лезвия,

Луннеющего наготове.

35. ОБЕТОВАНИЕ

Еще не день, но ты - растаяв -

Из тени в тень, из плена в плен,

Кружишь полями горностаев

Над черными плечами стен.

Ни воздыханий, ни погони:

Не полюбив печальный хор,

Паду ли в дольние ладони,

Опальный гиацинтофор?

Слабеют знаки Люцифера,

Траву колышут голоса,

И на земле твой перстень, Вера,

Блестит, как божия роса…

36. ПОЛДЕНЬ

Из двух цветочных половин

Я выбрал царствие пчелиной

И - как Адам в кругу - один

Замкнут созревшею долиной.

О, полурай, где нежный шаг

Еще не источает ковы,

Где ангелоподобный враг

Хранит мой облик лепестковый!

Слегка согбенное дитя,

Приникшее к благоуханным

Оградам, падай, очертя

Чело моим венком медвяным.

37. ИСПОЛНЕНИЕ

Прозрачны знои, сухи туки,

И овен явленный прият.

Сквозь облак яблоневый руки

Твои белеют и томят.

Кипящий меч из синей пыли

Погас у врат - и день прошел:

Ладони книзу, склоном лилий

Ты, словно в сердце, сходишь в дол.

1913

38. ПРЕДЧУВСТВИЕ

Расплещутся долгие стены,

И вдруг, отрезвившись от роз,

Крылатый и благословенный

Пленитель жемчужных стрекоз,

Я стану тяжелым и темным,

Каким ты не знала меня,

И не догадаюсь, о чем нам

Увядшее золото дня

Так тускло и медленно блещет,

И не догадаюсь, зачем

В густеющем воздухе резче

Над садом очертится шлем, -

И только в изгнанье поэта

Возникнет и ложе твое,

И в розы печального лета

Архангел струящий копье.

В небе - бездыханные виолы,

На цветах - запекшаяся кровь:

О, июль, тревожный и тяжелый,

Как моя молчащая любовь!

Кто раздавит согнутым коленом

Пламенную голову быка?

И, презрев меня, ты реешь тленом,

Тонким воздыханием песка -

В строго-многоярусные строи

Зноем опаляемых святых, -

И за малым облаком перо, и

Светлый враг в покровах золотых!

40. ПОБЕДА

Смотри на пятна, свежим златом

Светящиеся на мече:

Он побывал в плече крылатом,

В его слепительном плече!

Покорный черной благодати,

Союзную я принял дань

И чувствовал на рукояти

Твою испытанную длань.

И что мне темный день расплаты,

Дыхание тяжелых рек,

Когда противник мой крылатый

Рекою солнечной истек?…