Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров - Шэн-янь

В предыдущих строках поэт говорит об озарении при отсутствии безмолвия. Здесь, как и раньше, он говорит о безмолвии при отсутствии озарения. Ни одно из этих состояний само по себе не является полным; ни одно не является целью практики.

Когда всецело Озаренье, что Безмолвно,То лотос расцветет, а спящий сон отринет.

Эти строки ясно говорят, что надлежащая практика безмолвного озарения может привести к просветлению. Безмолвное озарение является всецелым, когда присутствуют как безмятежность, так и озарение. Для того чтобы достичь этого уровня, нужно много тяжелой работы и усердия. В конце концов, лотос Будды, скрытый внутри вас, расцветет и вы пробудитесь от глубокого сна сансары, от сна помрачений.

Сто рек впадают в океан,Великий пик – средь тысяч гор один.

Сто рек подобны живым существам, которые испытывают привязанность к мыслям и страдают от помрачений. Каждая река, текущая по своему собственному руслу, впадает в великий океан мудрости, где она теряет ощущение «я» и сливается с океаном. Тысяча гор указывает на разграничивающие сознания, которые воспринимают себя как нечто отдельное, но каждое из них в конечном итоге взирает на высокий пик мудрости, которая видит только одну большую гору из всех живых существ.

Как гусь, что молоко воде предпочитает,Как пчелка, что пыльцу несет усердно,Когда всецело Озаренье, что Безмолвно,Я изначальную традицию своей исполнил школы.

И гусь, отделяющий питательное молоко от воды, и пчела, усердно собирающая пыльцу, являются выражением естественного понимания: вы можете сказать, животной мудрости. Занимаясь практикой безмолвного озарения, вы делаете то же самое, завершая естественный процесс обретения мудрости. Так же как пчела не тратит время на то, чтобы искать пыльцу в увядшем цветке, мудрый последователь не тратит время на то, чтобы просто сидеть с пустым сознанием. Так же как пчела не знает усталости в своих трудах, серьезный последователь работает, пока не вкусит меда мудрости. Когда поэт пожинает плоды своей практики, он продолжает и восхваляет традицию своей школы. Но, в истинном смысле, что он продолжает и кого восхваляет? На самом деле он передает метод, открытый Буддами, и восхваляет природу Будды, внутренне присущую всем живым существам.

Безмолвным Озарением зовется этот метод.Он от глубин до высоты простерт.

В этих строках говорится о вере – вере в традицию практики, которая беспрерывно передавалась от Будды через бесчисленные поколения. Есть ли такой человек, который может заниматься этой практикой и не обрести в ней всю Дхарму Будды, от самых глубин до высот?

Часть вторая. МЕЧ МУДРОСТИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Между 1982 и 1985 гг. я прочел ряд лекций по «Песни о Просветлении» Юн-цзя Сюань-цзюэ. Лекции представляли собой неформальные проповеди, прочитанные во время интенсивных чаньских затворничеств и предназначенные для того, чтобы участники лучше понимали буддийскую теорию и практику. Прежде чем перейти к самому комментарию, я хотел бы кратко описать жизнь и достижения Юн-цзя, а также охарактеризовать место «Песни о Просветлении» в истории и философии буддизма.

Юн-цзя Сюань-цзюэ жил при династии Тан (618—907). Он родился в 665 г. и умер в 713 г. в возрасте 48 лет. Его имя происходит от названия города, в котором он родился, – Юн-цзя – и который находится в нынешней провинции Чжеизян. Его дхармовое имя было Мин-дао, где «мин» значит «яркий», а «дао» – «путь».

Он покинул дом, чтобы стать монахом, в юном возрасте, но провел большую часть своей жизни рядом с Юн-цзя. Он учился у нескольких наставников, включая четвертого патриарха школы Тяньтай. Он также был в дружеских отношениях с Сюань-ланом, наставником, который впоследствии стал пятым патриархом школы Тяньтай. В конце концов, он поселился в храме Лунсин в Вэнь-чжоу, Чжецзян, где построил себе маленький домик для занятий практикой.

К тому времени, когда Юн-цзя исполнилось сорок лет, он стал довольно известен, и многие последователи стремились стать его учениками. Один монах, Сюань-цэ, ученик шестого патриарха Хуэй-нэна посетил Юн-цзя в храме Лунсин. Сюань-цэ удивился тому, что прозрение Юн-цзя настолько же глубоко, насколько у просветленных наставников, хотя Юн-цзя еще не был признан наставником.

Сюань-цэ спросил Юн-цзя, где и как тот обрел столь глубокое прозрение. Юн-цзя ответил: «Когда я изучал сутры и шастры, отдельные наставники учили меня отдельным вещам. Затем, когда я проник в сущность сознания Будды благодаря «Вималакирти-сутре», больше не было наставника, который мог бы подтвердить мое понимание».

Сюань-цэ был потрясен, но сказал Юн-цзя, что того можно назвать только «самостоятельно постигшим последователем внешнего пути», поскольку его просветление возникло спонтанным и естественным образом, без помощи специальной практики или руководства наставника. Сюань-цэ сказал Юн-цзя, что такие достижения не получали официального признания со времен Будды Вэйин Вана.

Будда Вэйин Ван, упоминаемый в «Лотосовой сутре», жил в далеком прошлом (бесчисленное множество кальп тому назад) и пребывал в мире невообразимо долгое время. Вэйин Ван символизирует самого раннего Будду, до которого не было ни мыслей, ни понятий, ни языка. Поскольку он был самым первым Буддой, у него, очевидно, не было наставников, которые могли бы подтвердить правильность его понимания. Язык и мышление возникли после Вэйин Вана, и это дало наставникам возможность проверять и подтверждать переживания их учеников.

Сюань-цэ обратил внимание Юн-цзя на то, что просветление, достигнутое естественным образом, является ограниченным. Он посоветовал Юн-цзя обратиться за помощью к наставнику. Юн-цзя спросил, может ли Сюань-цэ подтвердить его понимание, но монах сослался на своего собственного наставника Хуэй-нэна и взялся отвести его к Цао-ци.

Когда они прибыли, Юн-цзя не стал простираться перед шестым патриархом, как того требовал ритуал. Вместо этого он трижды обошел вокруг Хуэй-нэна, держа в одной руке жезл, а в другой – чашу. Хуэй-нэн сказал: «Монах должен вести себя степенно. Откуда ты и почему ты такой надменный?»

Юн-цзя ответил: «Самое важное – решить проблему жизни и смерти, поскольку смерть скоро наступит. Мне некогда переживать из-за манер. Моя единственная забота – освободиться от рождения и смерти».

Хуэй-нэн парировал: «Почему ты не пытаешься познать отсутствие рождения и смерти? Тогда бы ты понял, что нет таких вешей, как раньше или позже».

Юн-цзя ответил: «Если мы знаем принцип дхармового тела и знаем, что дхармовое тело лишено рождения и смерти, мы понимаем, что нет таких вещей, как раньше или позже».

Хуэй-нэн ответил: «Это действительно так».

Присутствующие были поражены этим диалогом, но еще больше их поразило то, что произошло дальше. Юн-цзя распростерся перед Хуэй-нэном и сказан: «Мне пора идти».

Хуэй-нэн спросил: «Не слишком ли рано уходить?»

Юн-цзя ответил: «Поскольку изначально такой веши, как движение, не существует, нет смысла говорить: «Слишком рано», – или: «Слишком поздно».

Хуэй-нэн спросил: «Тогда кто же знает, что движения нет?»

Юн-цзя сказал: «Это ты проводишь разграничение».

Хуэй-нэн похвалил его: «Ты действительно понимаешь смысл нерождения».

Юн-цзя парировал: «Как не-рождение может иметь какой-то смысл?»

Хуэй-нэн копнул еще глубже: «Если нет смысла, кто же проводит разграничение?»

Юн-цзя ответил: «Даже разграничение – еще не смысл».

Хуэй-нэн снова похвалил Юн-цзя: «Чудесно! Ты хорошо справился. Пожалуйста, оставайся ночевать».

Юн-цзя остался ночевать, а на следующий день вернулся в храм Лунсин. В оставшиеся годы жизни Юн-цзя у него училось много последователей, и его слава становилась все больше. Он пользовался таким высоким уважением, что после его кончины в 713 г. китайский император пожаловал ему посмертный титул У-сян. что значит «не имеющий проявления».

Взгляды Юн-цзя на Дхарму и практику изложены не только в «Песни о Просветлении», но и в сочинении «Чань-цзун Юн-цзя цзи», входящем в состав Трипитаки годов Тайсё. В десяти цзюанях, составляющих последнее сочинение, Юн-цзя излагает основы своего учения.

Он подчеркивал, что человек, серьезно относящийся к Дхарме, не должен обладать чрезмерной гордыней или желанием. Он должен стремиться хранить чистоту мысли, слова и дела, что позволит ему очистить свою личную карму. Для этого последователь должен соблюдать заповеди. Юн-цзя считал, что без соблюдения заповедей последователь не может действительно постичь Дхарму Будды или практиковать шаматху (успокоение сознания) и випашьяну (прозрение). Однако, обладая надлежащим поведением и практикой, последователь Дхармы может обрести самадхи и в конце концов зародить мудрость. Мудрость возникнет только после того, как, согласно «Вималакирти-сутре», принципы (ноумен) и явления станут нераздельны.