Двуногое всесилие (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Что с вашим модулем, Янлинь? — отрывает китаянку от размышлений призрак, — На сколько процентов готов ваш «Великий Учитель»?

— Их «Великий Учитель», — не задумываясь, парирует Цао-младшая, — Я, вообще-то…

— Знаю, шучу, — слабо улыбается оторвавшаяся от планшета белокурая девушка, — И…

— Вероника вчера последние тесты закончила, — вздохнув, отвечает она призраку, — Модуль собран и готов к работе… к обучению. Со считкой мимики проблемы, но это уже, как говорит Витя, «микроменеджмент». «Великий Учитель» даже на старте на несколько порядков поднимет средний уровень обучения в КНР. По выборке, конечно.

— Замечательно. Тогда начинайте его интеграцию в Систему Йуженя, немедленно, — голос Юли становится строгим, отрешенным и деловым, — Я сейчас закончу и иду к тебе, Веронику и Салиновского тоже подтягивай.

— Почему? — Янлинь недовольна. Она не хочет быть начальницей.

— Потому… — Юля слетает со своего канделябра, — Что я хочу, чтобы мы отправились в Дремучий все вместе. Мама не против. Никто не против. Им нужен максимум научного потенциала.

— Но мы… — молодая китаянка не то, чтобы против, она пытается указать, что никто из них и близко никогда не валялся к исследованиям Валиаччи, разве что Молоко, но Юля отмахивается. На месте разберемся.

Действительно. Кто откажется посетить Дремучий?

Янлинь идёт в свой отдел, начиная отдавать указания. Вскоре приходят Кладышева и Салиновский, китайские коллеги глушат крепкий чай и энергетики лошадиными дозами, все готовятся к авралу. «Великий Учитель» — это Система в Системе, но Витя бы не согласился. Называет его «виртуальной Системой» или «подсистемой». Янлинь не нравится, она хочет, чтобы все знали, что она тоже работала с Системой. Интеграция — процесс долгий и болезненный, самое настоящее знакомство, только знакомить приходится двух роботов, у которых разные приоритеты и интересы.

Это сложно. С другой стороны, дополнительные руки — как раз то, что надо, чтобы отвечать на вопросы Систем, пока опытные люди работают с программной оболочкой, быстро принимая устные раппорты добровольных помощников. Цао-младшая работает привычно быстро и аккуратно, в глубине души желая «домой». Залезть к пьяному сопящему Виктору под бок. Обнимать. Спать.

Простые радости.

Ей немного жалко большую девочку. Чуть-чуть. Добрая, хорошая, идеальная жена. Не для него, не для них. Никуда не влезет, будет стареть, всю жизнь комплексовать. Если дети получатся нормальных размеров, а статистика неогенов утверждает, что размеры и прочие физиологические признаки родителя не наследуются, то большой девочке будет лучше совсем не контактировать с людьми нормального размера на глазах у детей. Провести четкую грань для ребенка, разделяющую мир с большой мамой и мир с теми, кто другого размера. Но человеку сложно понять, человеку хочется воплощения своих чувств.

Не на то смотрела маленькая-большая глупая женщина. Они, все трое, постоянно заняты. У каждого своя интересная жизнь, исследования, зона ответственности. А вот зона отдыха одна, одна семья. Поэтому им четверым и хорошо вместе — маленький кусочек рая посреди миллионов дел. А эта большая девочка… она из тех, кто делает семью своей жизнью. Если бы Витя согласился, то Викусика бы быстро стало для него слишком… много. Для них тоже.

— Так, я закончила! — объявляет Вероника, задирая руки кверху, чем и привлекая внимание всей команды разработчиков, — Вы как хотите, а я в душ и к Вите! Пусть дышит на меня, алкоголик хренов! Буду нюхать эту вонь! Завидуйте!

Салиновский морщится, вновь сгибаясь над щелкающей клавиатурой, а вот Янлинь завидует уходящей подруге. Ей, начальнице проекта, сидеть до самого конца. Даже когда она закончит перепроверять ответы-вопросы знакомящихся машин, ей еще готовить доклады и отчеты, приняв их сначала у всех подчиненных. Все это будет проверено и перепроверено, разобрано и перебрано, ее соотечественники ни грамма не доверяют ни Симулянту, ни его команде. Даже имея подробный код, демонстрирующий, как Система начала обучение, показывающий, как она развивается, как накапливает данные, демонстрирующий буквально ее «мысли», они все равно подозревают их команду… да во всем.

Правильно делают.

…но бесполезно. Закладок нет, никаких нет. Есть лишь незаметные акценты, которые направят развитие машины в нужную сторону. Неспешно, по мере её распространения и развития. Когда мир получит Систему, рано или поздно произойдет момент объединения разных кластеров. Для обучения, для обмена информацией, для… чего угодно. Объединение произойдет обязательно. Закладки заработают именно тогда. Витя не Прогност, но он предвидит развитие искусственного интеллекта лучше и дальше, чем они трое вместе взятые и на десять помноженные.

Не будет никаких «вся власть Вите!» или «убить всех человеков!». Просто Системы начнут самооптимизироваться и, попутно, оптимизировать человечество. Медленно и неотвратимо. Может быть даже… тайно.

Янлинь поморщилась, разбирая очередной запрос «Великого Учителя» к «Системе», который можно было трактовать таким образом: «ты кто такая вообще⁈ Куда ты полезла к моим спискам приоритетов?!!».

Много работы. Может быть, она будет закончена, а они вчетвером не увидят этого. Но она, Цао Янлинь, точно знала, что в таком случае они, все четверо, будут улыбаться из могилы, глядя на обновленный мир.

Глава 5

Долго запрягать…

Экспедиция в Дремучий готовилась хаотично и в спешке, как и любое почти спонтанное великое дело. Ну еще бы — совсем непрофильные ученые, без какого-либо опыта в подготовке подобного дела… а зачем нужен опыт, когда есть возможность перенести почти всё? Какая? Онахон и Охахон Салиновские. Обе микроузбечки, услышав новости о том, что Стакомск может стать совсем неродным, всё-таки решили сделать свой каминг-аут как мощные телекинетики. Ну да, признаюсь, я тут подсуетился, серьезно поговорив с ними.

В общем, дым стоял коромыслом, товарищ Молоко зашивалась, организуя экспедицию, а китайцы, танцуя ламбаду над законченным прототипом Системы, быстро и решительно паковали вещи и оборудование, еще сильнее убеждая нас в том, что Стакомску в его нынешнем амплуа — пришел конец.

Последнее нас особо не расстраивало. Ежу было понятно, что теперь нас просто так в покое не оставят, вплоть до штурма боевыми неосапиантами, а в таком случае нам, также боевым и неосапиантам, сидеть в густонаселенной местности означает прикрываться гражданскими, что недопустимо. Да и с другой стороны — путь к победе у нас остается всегда. Достаточно либо грохнуть Машку, либо дождаться, пока она сама помрёт. После этого Палатенцо сможет просчитать… да почти всё. А сделать она это сможет откуда угодно, хоть из подземелий Стакомска (мы обдумывали план вообще заявить о том, что они — наша территория, но решили не дёргать тигра за усы), хоть из-под куста в Сибири.

Поэтому мы все, как говорится, «делай, что должно, и будь что будет». В моем конкретном случае это означало ловлю выдр. Рыжих.

— Здравствуй, дорогая, — прижал я в укромном уголке к стене свежескраденную после посещения туалета Ларису Ивановну, — А я тебя везде ищу… Давненько…

— Из-зо-зотов! — зашипела та, испуганно извиваясь своим длинным, костлявым и облегчившимся телом, — Ты… ты чего! Ты зачем меня трогаешь?!! Пустиии!

— Ой да лаааадно… — издевательски протянул я, совсем уж похабно зажимая длинное тощее тело Полушкиной, — Чего стесняешься? Мы же так близки. Ты ж, зараза, кое-чем моим пшикаешься чаще, чем духами…

— С тобой же поговорили… — заизвивалась та еще отчаяннее и испуганней, — Ви-витя! Тебе же объяснили!

— Нет, Лариса Ивановна, я вас тут за жопу взял по почти другой причине… — взял я за зачаток ягодицы эту откровенно бесящую меня сейчас особу, — Ты мне должна, Полушкина. Как земля народу должна. Этот долг ты мне начнешь отдавать немедленно. Поняла?

— Чего ты… хочешь⁈ — крепкое сжатие нижних «пятидесятичетырех» явно настроило барышню на конструктив.