В поисках Индии. Великие географические от древности до начала XVI века - Тимур Дмитричев

Если каравелла капитана Колумба нам представляется совсем небольшим кораблем, то по сравнению с «Пинтой» и тем более «Ниньей» она может показаться гигантом, так как первая из них имела водоизмещение в 60 тонн при длине в 69 футов, а вторая всего 50 тонн при длине в 55 футов. В ту эпоху суда в Испании, как правило, получали имена католических святых, но моряки давали им свои более удобные прозвища. Официальное название «Пинты» не сохранилось, а ее новое имя, по всей вероятности, происходило от фамилии ее прежнего владельца Пинто.

«Нинья» в свою очередь, хотя и имела официальное название «Санта– Клара» в честь местной святой города Палос, приобрела свое расхожее и известное имя от фамилии ее владельца Хуана Ниньо. Капитаном «Ниньи» был замечательный мореход Висенте Янес Пинсон, которому еще предстояло прославить свое имя, ее первым офицером был сам владелец каравеллы Хуан Ниньо, а лоцманом Санчо де Гама. Помио врача-хирурга и альгвасила на ней находились еще два младших офицера, 8 моряков-профессионалов и 6 мальчиков-помощников. На «Пинте» капитаном был брат Висенте Пинсона Мартин Алонсо, их третий брат Франсиско Пинсон шел первым офицером, лоцманом был Кристобаль Сармьенто, а ее владелец Кристобаль Кинтеро плыл в качестве моряка-профессионала. Вместе с врачом-хирургом, альгвасилом, двумя младшими офицерами, десятью матросами-профессионалами и 8 мальчиками-помощниками экипаж «Пинты» составлял 27 человек. Весь экипаж флотилии вместе с мальчиками-помощниками, таким образом, состоял из 90 человек. Большинство из этих людей были набраны из Палоса и соседних с ним поселений юга Андалузии. Помимо самого Колумба среди команды были еще три иностранца: один португалец, один генуэзец и один венецианец. За свою службу все члены команды получали месячное вознаграждение в соответствии со своей установленной категорией: мальчикам платили золотой эквивалент $ 4,6, морякам – $7, а младшим офицерам – $ 14.

Борта каравелл были раскрашены яркими красками, а корпус ниже ватерлинии был покрыт густым слоем дегтя, чтобы предохранить его от моллюсков и корабельных червей, которые со временем сильно разъедали его. На парусах каравелл красовались огромные кресты и геральдические знаки, на их главных мачтах трепетали королевские знамена Кастилии и Арагона, а на носовых мачтах было поднято знамя экспедиции, на белом поле которого размещался большой зеленый крест с короной на каждом из его плечей. Хотя экспедиция не имела военного характера, на бортах каждой из каравелл в целях защиты в непредвиденных обстоятельствах имелось легкое артиллерийское вооружение, но не было ни солдат, ни артиллеристов.

Подавляющее большинство членов экипажа трех каравелл оставляли родные берега Испании с тревожными чувствами и страхами перед опасностями столь дальнего плавания по неизвестному маршруту через бесконечные воды Атлантики, которая оставалась для них Морем Страха, населенного ужасными мифическими чудовищами и страшными явлениями. Не меньшие страхи за тех, кто отправлялся в это беспрецедентное плавание, испытывали и остававшиеся на берегу их родные, близкие, знакомые и даже простые любопытные, присутствовавшие при отплытии каравелл. По дошедшим до нашего времени записям по крайней мере двух из них по имени Алонсо Пардо и Гонсало Алонсо, все считали уходивших в тот день в море с Колумбом смельчаков, включая его самого, практически погибшими, которых уже никогда не сможет снова увидеть Кастилья.

Прекрасно зная душевное состояние огромного большинства своих спутников и понимая, какие сложные проблемы они могут ему создать во время плавания, Колумб, по его собственному признанию, сделанному в дневнике, с самого начала решил вести два бортовых журнала: в одном, по его словам, «чтобы люди не теряли мужества и не испытывали страх из-за чрезмерно длительного плавания», он будет записывать преуменьшенное пройденное расстояние, а в другом, личном, фиксировать подлинную картину путешествия. Сознавая огромное историческое значение своего первого путешествия через Атлантику, Адмирал заранее решил вести дневник, в котором он намеревался «каждый вечер записывать то, что произошло в течение дня, а днем то, что произошло за ночь». Конечно же, такая хроника была важна и для лучшего проведения самого плавания, и поэтому Колумб отмечает в том же дневнике, что «необходимо, чтобы я забыл о сне и много работал над ведением плавания». Такая поразительная приверженность своему делу и идее не могут не вызывать нашего восхищения великим генуэзцем и сегодня, свыше пятиста лет после совершения им его исторической экспедиции. Его ожидания, предвидения и предупредительные действия на этот счет оказались совсем не напрасными. Но пока каравеллы бодро двигались по уже проторенному маршруту к Канарским островам, такие проблемы не возникали.

Первые три дня плавания прошли совершенно спокойно, но в понедельник 6 августа капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон сообщил Адмиралу, что на его каравелле вышло из строя рулевое управление. Это сообщение вызвало большую тревогу среди экипажей и прежде всего у самого Колумба, который был не в состоянии оказать пострадавшему кораблю помощь, не подвергая опасности собственное судно. Благодаря мужеству ее капитана руль «Пинты» удалось немного подправить, и флотилия смогла продвигаться вперед. Однако уже на следующий день эта проблема возникла снова. «Пинта» плохо поддавалась управлению, а затем стала набирать воду. К этому времени флотилия уже приближалась к архипелагу Канарских островов, и Колумб принимает решение отправить «Пинту» для ремонта в Лас Пальмас, а две другие каравеллы поставить на якорь у самого западного из этих островов – Гомеры, где они пополнили запасы воды и продовольствия. Затем он сам направился на Лас Пальмас, чтобы лично проследить за починкой «Пинты», а после завершения этой работы 2 сентября все три корабля собрались вместе у Гомеры в порте Сан-Себастьян. Однако здесь им пришлось ждать отправления еще целых четыре дня, так как окружающие этот порт горы не пропускали столь нужный для выхода из него восточный ветер, из-за чего флотилия оказалась словно в ловушке. Ситуация благоприятно изменилась лишь 6 сентября, когда каравеллы в последний раз подняли якоря у знакомой территории. При выходе из порта со встречного судна Колумбу сообщили, что в море курсировали три португальских каравеллы, которые намеревались перехватить его флотилию. Возможно, что король Португалии испытывал чувство зависти в связи с тем, что Колумб совершал свое плавание на службе Испании, и поэтому хотел как-то помешать ему, однако этого не произошло. По причине слабого ветра корабли продвигались в океан несколько медленно, и поэтому днем 9 сентября они еще могли видеть высокий пик Тенерифе, но к вечеру и эта последняя точка земли скрылась за восточной стороной горизонта, оставив крошечный флот в неизведанных просторах бесконечного океана.

Именно этот столь значимый момент можно было считать началом первого подлинного океанского плавания по непроложенным морским путям – плавания, которое все считали невозможным. Ведь до сих пор не было ни одного плавания, которое бы продолжалось хотя бы десять дней без того, чтобы не видеть землю. Теперь перед маленькой океанской экспедицией из трех хрупких каравелл с 90 людьми на борту, оказавшимися со своими обременительными средневековыми страхами и предрассудками посреди Моря Страха, была только угнетающая неизвестность. Твердая уверенность и непоколебимая решимость всего лишь одного человека сейчас поддерживала в них зыбкую надежду на выживание и прокладывала их путь вперед.

Колумб, как будто он шел по хорошо знакомой ему дороге, берет прямой курс на запад, который стремится выдерживать с помощью компаса и довольно примитивных тогда астролябии и квадранта. Эти последние при качке корабля давали очень ненадежные показания. Поэтому для определения курса и места положения судна Адмирал прежде всего полагается на расчеты, связанные с направлением и скоростью движения, а также пройденным в пути временем. Направление движения определялось с помощью компаса. Измерение времени в отсутствие механических часов на борту осуществлялось с помощью песчаных часов, которые подвешивались на горизонтальной перекладине и переворачивались палубным мальчиком, когда песок из их верхней половины полностью пересыпался в нижнюю. Этот момент означал, что прошло полчаса и начинались новые полчаса. Дежурный по палубе офицер отмечал данный момент нанесением черты на специальной доске, а впоследствии переносил эти данные в бортовой журнал. Совокупность таких отметок позволяла устанавливать время суток, но подобный расчет времени приходилось регулярно и часто корректировать в солнечную погоду, когда по нахождению солнца в зените можно было установить время полдня на соответствующей широте и соответственно более точно пользоваться песочными часами. Для измерения скорости движения судна не существовало никаких приборов, что заставляло Адмирала или дежурного офицера просто прикидывать ее на глаз. Использование существовавших тогда упомянутых средств для установления курса и места положения корабля делали многие расчеты довольно приблизительными, что при дальних маршрутах приводило к немалым ошибкам. В этой связи интересно отметить, что заниженные расчеты пройденного расстояния, предназначенные Колумбом для успокоения его экипажей, в итоге оказались более верными, чем те, которые он считал реальными и предназначал лишь для собственной личной информации. Однако несмотря на все упомянутые сложности навигации, Колумб проявил совершенно удивительные способности мореплавателя, что постоянно отмечалось его современниками и мореходами последующих времен.