Два жениха и одна невеста - Кейт Уокер

— Если есть какое-то объяснение…

Ради их прошлого, ради былой дружбы она снова предприняла попытку, но без надежды.

— Нет. Я не хочу давать тебе никаких объяснений, — грубо оборвал он ее, не дав закончить фразу. — Это ничего не изменит. Почему бы нам не принять это как факт и продолжить?

— А есть ли смысл продолжать?

К чему они могут прийти? Алексей не отрицал, что трагедия с его дочерью — правда, тем самым уничтожив созданный ею идеальный образ. Он разорвал на мелкие кусочки портрет щедрого доброго юноши, которого она знала и к которому могла обратиться в трудной ситуации.

— Я знаю, что мой отец не святой, но ты… ты отвратителен!

В глубине души Рия молилась, чтобы то, что она слышала об Алексее, оказалось мифом, однако ей пришлось столкнуться с горькой, доставляющей боль истиной. И самое ужасное заключалось в том, что, разобравшись в интригах отца, она пришла к Алексею, веря, что он единственный, кто сможет ей помочь. Но того Алексея, ее друга, больше не существовало, а этот хладнокровный монстр способен стать даже большим врагом, чем ее кузен, которого она боится.

— Несколько мгновений назад я не был тебе отвратителен, — бросил в ответ Алексей. — Ты жаждала моих поцелуев, моих прикосновений — всего, что бы я тебе ни дал.

— Ты застал меня врасплох! — взорвалась Рия.

— И это единственная причина твоей пылкой реакции?

— Что же еще? — процедила она сквозь зубы. — Ты не так уж неотразим, как полагаешь…

— Кроме того, у меня есть то, что тебе нужно. А если я снова тебя поцелую…

— Нет!

Рия отпрыгнула, потом сделала несколько шагов назад и ударилась о стул. Ушиб был болезненным, но это было ничто по сравнению с тем, что она испытала, заметив насмешку на его лице.

— Ты не посмеешь… — пробормотала она.

При виде ее протеста Алексей ухмыльнулся, и это шокировало ее сильнее, чем гнев, который она только что испытывала. Рия поняла, что нужно бежать отсюда. Немедленно. Она попыталась убедить Алексея вернуться в Мекджорию, попыталась доказать ему, что он лучший и единственный претендент на трон. Она сделала все, что смогла, но тщетно. Она просчиталась, думая, что ей лучше всех удастся эта миссия. Но оказалось, что хуже всех. Задев Алексея за живое, она разбудила в нем всю накопившуюся за десять лет ненависть. И единственное, что теперь оставалось, — уйти с высоко поднятой головой, пока это еще возможно.

— О да. — Ухмылка не исчезала. По спине Рии пробежали мурашки. — И ты тоже, если хочешь быть честной.

— Нет!

Она отчаянно замотала головой, хотя понимала, что страстность ответа выдает ее с головой.

— Лжешь.

Алексей начал медленно приближаться к ней, и Рия почувствовала, как краска залила ее лицо, когда она попыталась подавить разбушевавшиеся эмоции. Это было бы несложно, если бы ее тело не было готово ответить на воздействие сильною тела Алексея, его мощной груди и рук. Ее глаза были устремлены на бронзовую кожу и темные курчавые волоски, виднеющиеся в распахнутом вороте льняной рубашки. Алексей был так близко, что Рия могла рассмотреть легкую щетину на его подбородке. Аромат его кожи, перемешанный с парфюмом, дурманил.

Память о недавнем поцелуе пронзала Рию, запах его тела напомнил о том чувстве, которое она не пытала в сильных страстных объятиях Алексея. И она жаждала, чтобы он поцеловал ее, — это невозможно было отрицать. Сухость во рту и сжавшееся горло едва позволяли ей дышать — не говоря уже о том, чтобы глотать. Сердце колотилось от смеси волнующего предвкушения и шока. Она желала поцелуев Алексея, его ласк и понимала, что ее чувства вырвутся на свободу, как только она позволит ему прикоснуться к ней. К тому же она слишком далеко зашла, чтобы снова рисковать.

— Не лгу! — выкрикнула она. — Я не лгала тогда, не лгу и сейчас. Я вижу, что трачу здесь время попусту.

— С этим я согласен.

Он отошел, и Рия поняла, что последний шанс быть услышанной для нее потерян. Алексей повернулся к ней спиной — мощный, как стена, глухой к любой мольбе. И по тому, как он засунул руки в карманы брюк, было ясно, что он снова полностью контролирует себя.

— Кажется, от тебя не стоит больше ничего ждать, так что я могу считать нашу встречу завершенной, — сказала Рия.

— Пожалуй.

Алексей понимал, что может сдерживать эмоции, пока стоит к ней спиной. Было удивительно, как холодная ярость боролась в нем с обжигающей до боли страстью, лишая способности двигаться и думать. Он осознавал, что его желание обладать этой женщиной не было одномоментным и что оно быстро не испарится. Что-то в женщине, в которую превратилась Рия, вызывало в нем сексуальное притяжение. Спадающие на плечи волосы, блеск больших миндалевидных глаз, изгиб розовых губ, сексуальная влажность языка соткали вокруг него чувственную паутину, из которой он не мог высвободиться. Если бы он дотронулся языком до собственных губ, мог бы почувствовать Рию, вкус ее кожи… Он мечтал целовать ее, вдыхать ее аромат…

Алексей жаждал протянуть руки и сжать ее в своих объятиях, целовать и ласкать. Она была последним человеком в мире, к кому ему следовало бы испытывать страсть и с кем можно было бы вообще общаться, не говоря уже о страстном сексе, чего требовало его тело. Рия несла в себе нечто большее, чем просто связь с Мекджорией, страной, почти разрушившей в итоге его жизнь. Все в ней уносило Алексея на десятилетие назад, возрождая ненавистные воспоминания, заключая в кандалы памяти, от которой он пытался укрыться. Соблазн, исходящий от нее, был настолько велик, что устоять, было практически невозможно. Но он не собирался сдаваться. Рия снова утянет его в прошлое, от которого он едва ушел, вернет его в одиночество. Это не должно случиться.

И вдруг она снова это сделала — бросила на нею взгляд. Взгляд великой герцогини Хонории Эскалоны. Он был словно сильный удар. Это был тот самый взгляд, каким Рия на него смотрела десять лет назад. Алексей не знал, что хуже: то, что она смеет так смотреть на него, или то, что это еще на него действует. Неужели она способна заставить его снова чувствовать себя так, словно все, чего он избился, просто мираж? Словно он снова юноша, жаждущий ее одобрения и дружбы Рия… Его подруга детства…

Но подруга — слишком наивное понятие, а то, что он сейчас испытывал, было далеко не наивно. Слыша ее голос и тон, которым она разговаривала — гордый? сердитый? вызывающий? — он всеми силами противился своим чувствам, хотя его горячая кровь вела борьбу за то, чтобы тело подчинилось желаниям. Сексуальная жажда и холодный разум сражались в нем, натягивая каждый нерв до предела.

Но в этой борьбе он не намерен был проигрывать.