А другой мне не надо - Татьяна Булатова

«Оформленная инфраструктура, Руслан Викентьевич, – это то, что позволяет оставаться на плаву даже тогда, когда ты больше не зам губернатора, а пенсионер. Вы что, хотите ужасной старости?» – пугала тестя невестка и прижимала к груди вазу с шоколадными конфетами, которые она поедала с удивительной жадностью, словно боясь, что отнимут. «Ну кто же ее хочет, Машуля?» – для вида сопротивлялся Бравин, подозревавший, что умрет на работе. «Тогда слушайте меня, Руслан Викентьевич! Я в этом разбираюсь, поверьте».

И Руслан Викентьевич поверил, как только увидел Машину маму. Эта мама вполне могла бы гордиться своей дочерью, легко усвоившей главное правило – «правило звонка влиятельному лицу». В погоне за такими «влиятельными лицами» Ленина теща незаметно для себя потеряла супруга (сбежал на двадцать шестом году совместной жизни), но зато благодаря дочери обрела внеочередную «влиятельную персону» – вдовца Бравина, завидного жениха, по поводу которого «стоило подумать» всерьез.

Первоначально Машуля пыталась помочь маме облегчить процесс «обдумывания» и даже намекала тестю на то, что вокруг него есть весьма и весьма замечательные особы. Вот, например, мама. Но скоро зареклась это делать, поскольку не выдержал не только Бравин-старший, но и младший, первоначально недолюбливавший тещу за ее мещанский колорит. Однако Машенька заставила Леню пересмотреть жизненную позицию и назначила себя главной в семье Бравиных, потому что только ей присущ «нормальный, рациональный» подход к жизни, а значит, «смиритесь и делайте то, что я скажу».

«Хорошо!» – согласился Руслан Викентьевич и позволил Машуле взять на себя организацию банкета при условии, что тот будет проходить в сугубо официальной обстановке и без участия родственников.

– Как хотите, – поджала тогда губы Маша, но протестовать не осмелилась, так как в душе побаивалась свекра и его гнева, о котором в городе охотно говорили, возлагая на Руслана Викентьевича огромные надежды: «Этот дело знает, он порядок наведет».

В это верил и губернатор Вергайкин, стремившийся окружать себя людьми, наделенными в первую очередь харизмой руководителя. И не важно, что она не всегда совпадала с профессиональной состоятельностью, как, например, в случае с Бравиным, бывшим ракетчиком, а потом главой МЧС Алынской области. «Ну не чиновник я», – резонно сопротивлялся Руслан Викентьевич уговорам губернатора. «Ну и что?! – Того было сложно чем-либо смутить: – Чиновниками, Руслан Викентьевич, не рождаются. Ими, дорогой мой человек, становятся».

«Привыкнете», – вслед за губернатором обнадежила Бравина невестка и окружила тестя заботой и любовью, предвосхищая значительное улучшение своего финансового и социального благополучия. И банкет по поводу юбилея в этом смысле был как нельзя кстати, даже и без ее, Машиного, присутствия. «Да и что бы она там делала? – рассудил Руслан Викентьевич, внимательно вглядываясь в лица тех, кто был в списке приглашенных. – Где Машка и где, например, Гольцова?»

А Гольцова стояла рядом и незаметно для себя улыбалась, поглаживая конверт с пригласительным. «Лысый. Похож на Пороховщикова», – когда-то она была влюблена в этого актера. Бравин смутился:

– Что-то не так, Анна Викторовна? – Он посмотрел на часы, сигнализируя таким образом, что Гольцова несколько подзадержалась у него в кабинете. – Вы как-то странно на меня смотрите.

– Простите. – Анна почувствовала себя пойманной с поличным. – Задумалась. Еще раз – поздравляю.

– До вечера. – Руслан Викентьевич изо всех сил старался показаться галантным.

Не ответив, Гольцова вышла из кабинета, в котором пробыла, как мог бы засвидетельствовать секретарь в приемной, от силы десять минут, но по ощущениям, например того же Бравина, это был целый час. «Столько времени впустую», – посетовал Руслан Викентьевич и, усевшись за стол, еще раз просмотрел список приглашенных, в котором галочками были помечены фамилии тех, кто подтвердил свою готовность присутствовать на банкете. Поставив очередную галку напротив фамилии Анны Викторовны, он посмотрел на наручные часы и замер: они остановились.

«Что за чертовщина?!» – удивился Бравин, уставившись на циферблат: с этими «Командирскими» часами он не расставался со времен службы в Мурманске, и ни разу они его не подводили, вселяя уверенность в том, что постоянство – не такая уж редкая вещь в нашем мире. И вот – пожалуйста. Ни с того ни с сего! Да еще и в день рождения. «Плохая примета», – расстроился суеверный, как и большинство людей экстремальных профессий, Руслан Викентьевич и почувствовал, как сердце забилось сильнее, чем обычно.

Пытаясь справиться с этим внутренним грохотом, Бравин встал с кресла и подошел к окну, за которым через площадь виднелся главный корпус Администрации губернатора Алынской области. У входа в него стояла, разговаривая с какой-то женщиной, вышедшая из его кабинета минут пять назад Анна Викторовна Гольцова. «Интересно, сколько ей лет?» – подумал Руслан Викентьевич и ощутил нехватку воздуха. «Лет сорок – сорок пять», – довольно точно определил он возрастной диапазон Гольцовой и снова судорожно вздохнул: стало полегче. Бравин несколько раз провел ладонью по чисто выбритому подбородку, расслабил галстук и медленно выдохнул, закрыв при этом глаза. «Возраст», – подумал он то ли про себя, то ли про нее и втянул носом воздух, чтобы потом его так же медленно выдохнуть.

Почувствовав, что сердце забилось ровнее и паузы между ударами стали длиннее, Руслан Викентьевич открыл глаза и посмотрел на массивные двери главного корпуса: возле них маячила фигура охранника. И в этот момент Бравин поймал себя на мысли о том, что что-то изменилось, пока не ясно, что именно, но чего-то не хватает. Через секунду ему стало ясно: не хватает Гольцовой.

Вернувшись к себе, Аня застала Вику в слезах и сделала вид, что удивлена:

– У вас что-то случилось? – доброжелательно поинтересовалась она, прекрасно понимая, по какому поводу убивается ее секретарь.

– Анна Викторовна, – всхлипнула Вика, – я все знаю. Простите меня, пожалуйста, я, правда, не хотела ничего плохого.

– Виктория Александровна, – Гольцова пристально посмотрела на девушку, честно отметив для себя, что та даже с опухшим от слез лицом была прекрасна, – есть такая пословица: «Благими намерениями дорога в ад вымощена».

– Я знаю, – скривилась Вика, пытаясь сдержать очередной виток подступивших к горлу рыданий. – Вы меня уволите?

– За что? За распространение непроверенной информации?

– Простите меня, пожалуйста, – девушка вскочила со своего кресла и, не справившись с эмоциями, ткнулась начальнице в плечо.

– Дурочка, – с несвойственной ей нежностью вдруг произнесла Анна, которой уже порядком наскучила роль вершительницы правосудия. Она обняла Вику и погладила по вздрагивающей спине. «Какая узенькая!» – У Ани перехватило горло, и она почувствовала, что вот еще немного – и расплачется за компанию с собственной секретаршей: – Ну ладно, ладно. Хватит. Успокаивайтесь. Хватит.

Интонация, с которой говорила Анна, возымела обратный эффект, и Вика завыла еще громче. Так громко, что Гольцова поволокла ее к дверям своего кабинета, чтобы в общий коридор не проникло ни одного компрометирующего ее департамент звука.

День показался окончательно испорченным: дурное утро, чужие секреты, глупое решение пойти на банкет к Бравину, воющая секретарша, разрывающийся в приемной телефон.

– С меня хватит! – возмутилась Аня и усадила Вику на стул. – Вот вода. – Она подвинула девушке графин. – Вот стакан. Наливайте. Пейте. Приводите себя в порядок и приступайте к работе. Ваши извинения я приняла, и на этом закончим.

– Закончим, – согласилась девушка, с новой силой расцветшая после рыданий, и отрапортовала: – Вам звонили. 10.45, 11.00 и 11.10 – звонил Анатолий Иванович. Просил передать, что будет ждать вашего звонка. 11.05 – звонил ваш сын. 11.07 – некая Жанна Петровна Мельникова.

– А губернатор?

– Нет, – доложила Вика. – Приходил Сальманский. Жаловался…

– По поводу?

– По поводу того, что если губернатор будет переиначивать то, что он пишет, то тогда он уволится, потому что ему надоело слушать претензии в свой адрес. А на самом деле – он пишет все правильно, просто он (Вика подобострастно подняла очи к потолку) не читает речь перед тем, как выступить, поэтому неправильно произносит слова и проглатывает целые предложения. А претензии – к Сальманскому, и никто не поинтересуется, что там было на самом деле.

– В следующий раз, Вика, как только Сергей Дмитриевич начнет вам жаловаться, передайте ему, что я готова подписать его заявление об увольнении сразу же, как только он положит его мне на стол.

– Не увольняйте его, Анна Викторовна, – вступилась за Сальманского девушка. – Он такой веселый: все время шутит…

«Ручки целует, глазки закатывает», – мысленно договорила Аня, представив перед собой своего сотрудника.