Заклинатель: Сила слова (СИ) - Karma Elis

— Очухался, наконец? — с ухмылкой произнес резкий мужской голос. В нем звучал явный румынский акцент.

Алес напрягся и понял, что спросонок упустил из вида присутствие в камере еще одного негатива. Он был крайне удивлен этому, отчасти оттого, что не заметил, отчасти потому, что был в руках адептов, когда потерял сознание. Бояться было поздно: он уже был схвачен и заперт. И не было больше необходимости притворяться и отмалчиваться.

— Кто вы? — спросил Алес, поворачиваясь лицом к собеседнику.

— Мое имя — Марк. Я — негатив, как ты уже успел заметить, — ответил мужчина безучастным тоном.

— Я — Алес Новак, — представился он с той же интонацией.

— Новак? — удивился румын. — Не Прица?

— Прица? — Алес был слегка сбит с толку. Он был уверен, что собеседник знает, кто он такой.

— Да, Прица, — повторил Марк. — Ты в бреду произнес эту фамилию.

— Так это фамилия? — с удивлением и облегчением произнес Новак.

— Точно, — подтвердил Марк. — Сербская, если мне не изменяет память.

В утратившем всякую надежду разуме зародилась идея.

— Где я? — Внезапно этот вопрос стал для парня чрезвычайно важным.

— В подземелье замка Канков. А точнее в той его части, где находится лазарет, — сообщил Марк. — Тебя привезли сюда сразу после операции. Ты провалялся в отключке три дня. Сегодня двадцать второе октября, вторник, сейчас около пяти утра, если это важно.

Замок Канков, вернее то немногое, что от него осталось, был расположен у подножия Черной горы недалеко от Виноградова. Из истории Алес помнил, что в период раннего средневековья он был частью славянского городища, позднее завоеванного венграми. Он видел издалека сохранившиеся фрагменты здания и никак не предполагал, что под ними может располагаться используемая и в настоящее время подземная часть. Это с трудом укладывалось в голове, но в последнее время он удивлялся внезапным открытиям все меньше и меньше. А вот что действительно взволновало его, так это дата, названная новым знакомым.

— Двадцать второе?! — Новак немного растерялся.

С одной стороны для его миссии три потерянных дня — это много, с другой, чтобы залечить все полученные им травмы — этого слишком мало. Алес попробовал сесть, чтобы убедиться, что он действительно в порядке. Пострадавшее тело ответило на резкий рывок головокружением и приступом тошноты. Неприятно заныли ушибы, а в области живота Новак ощутил острую, но вполне терпимую боль.

— Я как-то подозрительно хорошо себя чувствую… — задумчиво произнес он. Марк ехидно ухмыльнулся.

— Это морфин, — объяснил он. — Удивительная вещь. С ним можно продолжать рвать на части своих врагов, будучи самому наполовину трупом.

Воображение Алеса нарисовало весьма нелицеприятную картину. Он поморщился.

В слабом свете он попытался различить облик своего собеседника. Тот был смугл и темноволос. На скуластом лице заметно выделялся длинный узкий с горбинкой нос. Под массивными надбровными дугами чернели впалые глаза. Ему на вид было под сорок. Но учитывая все обстоятельства, Алес не мог утверждать этого наверняка.

— Странно, что мне кололи морфин, — проговорил он все так же задумчиво.

— Его колол тебе я, — равнодушно заметил румын. — Я же менял повязки.

Алес собирался спросить, откуда у заключенного под стражу может быть морфин, но тот не дал ему произнести и слова.

— У меня всегда есть запас, — почти с гордостью произнес он. — И я знаю, где взять еще. А бинты мне дал местный фельдшер. Он довольно сговорчивый, хотя в принципе ему плевать на заключенных. За время, пока ты здесь, он лишь раз пришел тебя осмотреть. Так что мне пришлось взять на себя роль твоей сиделки.

— Спасибо, — слегка растерянным тоном поблагодарил Новак.

— Я делал это не задаром, — признался Марк. — Хочу, чтоб ты помог мне кое в чем. Я слышал, ты здесь, потому что убил кого-то.

— Это не я! — злобно огрызнулся Алес.

— Успокойся. Мне, в общем-то, все равно, — снисходительно произнес румын. — Но по закону, если тебя приняли на месте преступления, рассчитывать на суд присяжных ты не можешь. Ты попадаешь в место, подобное этому, и проходишь через процесс дознания до тех пор, пока полностью не признаешь свою вину. После этого, судебный представитель выносит тебе приговор, в соответствии с тяжестью совершенного преступления. Это могут быть исправительные работы или тюремное заключение, но чаще всего — это казнь, ведь обычно негативы попадаются не на мелком воровстве или порче имущества.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А под процессом дознания ты подразумеваешь пытки? — опасливо осведомился Алес.

— Ага, — подтвердил догадку Марк. — Иначе зачем, ты думаешь, им нужен лазарет? Стражам закона безразлично болен ты или ранен. Главное, чтоб ты не сдох до тех пор, пока не скажешь: «Да, это сделал я».

— И что ты предлагаешь? — с отчаянием в голосе спросил Новак.

— Сбежать отсюда, — ответил Марк, как будто это было нечто само собой разумеющееся.

Алесу предложение пришлось по душе.

— Это реально?! — загорелся он.

— Есть одно обстоятельство, существенно осложняющее дело. Единственный выход, он же и вход, находится выше в горах и хорошо охраняется. Там расположен пункт управления соединенный с изолятором тоннелем, — объяснил Марк. — Однако, это может сыграть нам на руку. В изоляторе охраны немного, так как основная часть персонала сосредоточена наверху. Завязывая одну драку за другой, мы в конце концов сможем пробиться наружу.

Алес хотел было спросить румына, почему он до сих пор здесь, если уверен, что побег возможен. Но тут Марк встал со своего лежака и подошел ближе. Ответ стал для молодого человека очевиден. У Марка отсутствовала правая рука. Трудно было вообразить, при каких обстоятельствах он получил свое увечье, ибо конечность была вырвана вместе с плечевым суставом. Разумеется, драться он не мог.

Новак усомнился в словах сокамерника. Тот был слишком уверен в успехе дела и чрезмерно осведомлен.

— Я могу доверять тебе? — спросил он, пытаясь отследить реакцию собеседника.

— Нет, конечно, — вновь ухмыльнувшись, ответил он. — Я могу оказаться подсадным, как и ты, в общем-то. Или попытаться убить тебя, если сочту нужным сделать это. Но пока мы можем оказаться полезными друг другу, предлагаю объединиться.

В двух словах он объяснил Алесу свой план, который в целом состоял из трех частей: подкупа одного из надзирателей для сбора информации, нападения на охрану при переводе в камеру дознания и освобождения других заключенных для массовки. Первый пункт плана был выполнен Марком, едва он оказался в лазарете.

— Однажды меня уже водили на допрос, — с крайним неудовольствием в голосе продолжил румын. — Чтобы обезопасить себя, надзиратели заклеивают заключенным рты клейкой лентой и надевают на голову мешок. Завтра меня снова ждет дознание. И когда они придут, тебе нужно будет притвориться полумертвым, дождаться подходящего момента и напасть на надзирателей.

Будь Алес в трезвом уме и твердой памяти, то сразу бы понял, что в плане есть множество недочетов и белых пятен. Но под действием морфина он не мог адекватно оценивать происходящее. Кроме того, желание оказаться на свободе и продолжить свои поиски было слишком сильным. В довершении всего, молодого человека сильно волновало отсутствие у него боевых навыков, без которых его участие в предприятии не имело смысла. Все тщательно взвесив, он решил признаться в этом сокамернику. Тот лишь в очередной раз ухмыльнулся.

— У тебя есть эти навыки, — произнес он, выдержав короткую паузу. — Ведь ты уже дрался.

— Я все время проигрывал, — констатировал Новак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это не школьные соревнования, — резонно заметил Марк. — Единственное, что имеет значение — это то, что ты выжил.

— Мне просто повезло, — пробурчал Алес еле слышно.

— Ты рассуждаешь как человек, — В голосе румына звучал упрек.

— Но я и есть человек, — будто оправдываясь, ответил Новак, — физиологически.

— Ты гораздо живучее большинства обычных людей, — возразил негатив, — и у тебя сильная аура. Я практически уверен, что в свое время у тебя был наставник. Все твои проблемы от сомнений и боязни ответственности за собственную жизнь. Сейчас ты думаешь, что ты один и нет никого, кто смог бы тебе помочь. И знаешь, ты совершенно прав. Это действительно так. Потому свою жалость к самому себе засунь подальше и вспомни все, чему тебя учили.