Полное собрание стихотворений. Том 1 - Николай Некрасов

Слезы выжала кручинушка.

А как было живо дитятко,

То и дело говорилося:

"Чтоб ты лопнуло, проклятое!

Да зачем ты и родилося?"

Смешная сцена! Ванька-дуралей,

Чтоб седока промыслить побогаче,

Украдкой чистит бляхи на своей

Ободранной и заморенной кляче.

Не так ли ты, продажная краса,

Себе придать желая блеск фальшивый,

Старательно взбиваешь волоса

На голове, давно полуплешивой?

Но оба вы – извозчик-дуралей

И ты, смешно причесанная дама,-

Вы пробуждаете не смех в душе моей -

Мерещится мне всюду драма.

(1850)

35.

Мы с тобой бестолковые люди:

Что минута, то вспышка готова!

Облегченье взволнованной груди,

Неразумное, резкое слово.

Говори же, когда ты сердита,

Всё, что душу волнует и мучит!

Будем, друг мой, сердиться открыто:

Легче мир – и скорее наскучит.

Если проза в любви неизбежна,

Так возьмем и с нее долю счастья:

После ссоры так полно, так нежно

Возвращенье любви и участья…

36. МОЕ РАЗОЧАРОВАНЬЕ

Говорят, что счастье наше скользко,-

Сам, увы! я то же испытал!

На границе Юрьевец-Повольска

В собственном селе я проживал.

Недостаток внешнего движенья

Заменив работой головы,

Приминал я в лето, без сомненья,

Десятин до двадцати травы;

Я лежал с утра до поздней ночи

При волшебном плеске ручейка

И мечтал, поднявши к небу очи,

Созерцая гордо облака.

Вереницей чудной и беспечной

Предо мной толпился ряд идей,

И витал я в сфере бесконечной,

Презирая мелкий труд людей.

Я лежал, гнушаясь их тревогой,

Не нуждаясь, к счастию, ни в чем,

Но зато широкою дорогой

В сфере мысли шел богатырем;

Гордый дух мой рос и расширялся,

Много тайн я совмещал в груди

И поведать миру собирался;

Но любовь сказала: погоди!

Я давно в созданье идеала

Погружен был страстною душой:

Я желал, чтоб женщина предстала

В виде мудрой Клии предо мной,

Чтоб и свет, и танцы, и наряды,

И балы не нужны были ей;

Чтоб она на всё бросала взгляды,

Добытые мыслию своей;

Чтоб она не плакала напрасно,

Не смеялась втуне никогда,

Говоря восторженно и страстно,

Вдохновенно действуя всегда;

Чтоб она не в рюмки и подносы,

Не в дела презренной суеты -

Чтоб она в великие вопросы

Погружала мысли и мечты…

И нашел, казалось, я такую.

Молода она еще была

И свою натуру молодую

Радостно развитью предала.

Я читал ей Гегеля, Жан-Поля,

Демосфена, Галича, Руссо,

Глинку, Ричардсона, Декандоля,

Волтера, Шекспира, Шамиссо,

Байрона, Мильтона, Соутэя,

Шеллинга, Клопштока, Дидеро…

В ком жила великая идея,

Кто любил науку и добро;

Всех она, казалось, понимала,

Слушала без скуки и тоски,

И сама уж на ночь начинала

Тацита читать, одев очки.

Правда, легче два десятка кегель

Разом сбить ей было, чем понять,

Как велик и плодотворен Гегель;

Но умел я вразумлять и ждать!

Видел я: не пропадет терпенье -

Даже мать красавицы моей,

Бросивши варенье и соленье,

Философских набралась идей.

Так мы шли в развитьи нашем дружно,

О высоком вечно говоря…

Но не то ей в жизни было нужно!

Раз, увы! в начале сентября

Прискакал я поутру к невесте.

Нет ее ни в зале, ни в саду.

Где ж она? "Они на кухне вместе

С маменькой" – и я туда иду.

Тут предстала страшная картина…

Разом столько горя и тоски!

Растерзав на клочья Ламартина,

На бумагу клала пирожки

И сажала в печь моя невеста!!

Я смотреть без ужаса не мог,

Как она рукой месила тесто,

Как потом отведала пирог.

Я не верил зрению и слуху,

Думал я, не перестать ли жить?

А у ней еще достало духу

Мне пирог проклятый предложить.

Вот они – великие идеи!

Вот они – развития плоды!

Где же вы, поэзии затеи?

Что из вас, усилья и плоды?

Я рыдал. Сконфузилися обе,

Видимо, перепугались вдруг;

Я ушел в невыразимой злобе,

Объявив, что больше им не друг.

С той поры я верю: счастье скользко,

Я без слез не проживаю дня;

От Москвы до Юрьевец-Повольска

Нет лица несчастнее меня!

(Март или апрель 1851)

37. ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР

<< Журналист >>

<< (выходя утром в свой кабинет и садясь, к рабочему столу) >>

Вот почта новая. Какая груда дел!

Куда деваться мне от писем и посылок?

В провинции народ взыскателен и пылок:

Чуть к первому числу с журналом не поспел.

Завалят письмами – тоска и разоренье!

Тот делает упрек, тому дай объясненье,

А тот с угрозами… досадная статья!

Посылки так же вздор, их ненавижу я!

Плохие вести, а чаще рифмотворство!..

Я, кажется, стихам не делаю потворства -

В них толку не ищи… Какая польза в том,

Что чувствовал поэт то дома, то на бале?..

Я положителен и в жизни и в журнале,

Девиз мой: интерес существенный во всем!

И как их различать? Хороших нет эстетик,

А практик я плохой – я больше теоретик…

<< Слуга >>

<< (входит и докладывает) >>

Помещик Свистунов – приезжий из Уфы.

<< Журналист >>

Проси его, проси: сегодня принимаю…

<< (слуга уходит) >>

Всю жизнь я разделил на ровные графы,

Как счетную тетрадь, и только отмечаю,

Куда который час и как употреблен…

В рот капли не беру и ем один бульон…

<< Подписчик >>

<< (входя) >>

Семь лет подписчиком и данником покорным

Я вашим был – и ныне состою.

Пылая к вам почтеньем непритворным

(Простите, батюшка, докучливость мою),

Священным долгом счел, прибыв в столицу нашу,

Сначала облететь ее во все концы,

Кунсткамеру взглянуть, потом особу вашу…

А там опять домой… чай, ждут мои птенцы!..

<< Журналист >>

Садитесь; очень рад. Как розы среди терний,

Как светлый ручеек во глубине степей -

Цветисто говоря, – так жители губерний

Приятны нам всегда. Вы, щедростью своей

Поддерживая нас, конечно, заслужили,

Чтоб полное мы к вам почтение хранили,-

И если в микроскоп рассматривать меня

Охота вам придет – я должен согласиться!

<< Подписчик >>

Поздненько, батюшка, мне оптике учиться:

Мне стукнет шестьдесят через четыре дня!

<< Журналист >>

Да я ведь пошутил. А говоря прямее,

Как дело всякое со стороны виднее,

То и доволен я, что завернули вы…

Трудами наших рук и нашей головы

Мы жертвуем для вас, журналы издавая…

<< Подписчик >>

<< (перебивая, с поклоном) >>

И благодарность вам, почтеннейший, большая…

<< Журналист >>

Мы пишем день и ночь; торопимся, спешим

Роман перевести; театр, литературу

За месяц обозреть, исправить корректуру -

Всё к первому числу… И еле мы дышим,

Оттиснув наконец и выдав книжку нашу…

Но какова она?.. Которые статьи

Охотно вы прочли в кругу своей семьи?

Какие усыпить успели милость вашу?

Не знаем ничего, и знать нам мудрено.

Конечно, судят нас собратья аккуратно;

Но замечать они умеют только пятна,

И в беспристрастии их упрекнуть грешно!

Купаясь в мелочной и тягостной борьбе,

Которая порой близка бывает к драке,

Увы! не знаем мы цены самим себе

И ощупью бредем в каком-то полумраке!

Кто ж может этот путь тернистый осветить?

Кто на дурное нам беззлобиво укажет?

Кто за хорошее нам благодарность скажет,

Умея покарать, умея и простить?

<< Подписчик >>

Конечно, публика…

<< Журналист >>

К тому и речь веду я.

Как умный человек и как подписчик мой,

Вы представителем явились предо мной

Всей нашей публики; и вас теперь спрошу я:

Довольны ли вы тем, что производим мы?

Интересуют ли читателей умы

"Словесность","Критика","Хозяйство","Смесь","Науки"?

Что любит публика? к чему негоряча?..

<< Подписчик >>

Благодаря всевластной силе скуки