Тринадцать - Стив Кавана

который без ведома моего домовладельца одновременно служил мне квартирой, находился на Западной Сорок шестой улице, неподалеку от Девятой авеню. Обернув шею шарфом и закутавшись в пальто, я вышел из него около половины шестого. Времени хватало, чтоб перехватить по дороге ломтик пеперони с какой-нибудь газировкой и вообще не торопиться. Солнце уже зашло, и тротуары начали покрываться наледью. Спешить не стоило, если я намеревался добраться до места целым и невредимым. Мой пункт назначения располагался по адресу Таймс-сквер, 4 – здание, некогда известное как «Конде-Наст-билдинг». Легендарный, экологически чистый небоскреб сорока восьми этажей в высоту, питаемый солнечной энергией. Люди, обитающие в этом здании, употребляли продукты с маркировкой «Фейртрейд», органический кофе и чайный гриб. Всемирно известное журнальное издательство Конде Наст несколько лет назад переехало отсюда в «Башню свободы», после чего в названный именем его основателя небоскреб вселились адвокаты.

Ровно в пять минут седьмого я вошел в вестибюль. Входные двери и регистрационную стойку, облицованную белым мрамором, разделяла как минимум сотня футов сверкающих плиток. Потолок высотой где-то в восемьдесят-девяносто футов был выложен рядами отполированных до блеска стальных панелей, напоминающих броню какого-то огромного зверя.

Если б у Господа Бога был вестибюль, то, думаю, он не слишком отличался бы от этого.

Отбивая каблуками размеренный ритм, гулко отдающийся в огромном помещении, я направился к регистрационной стойке, возле которой не приметил ни диванов, ни кресел. Если кого-то здесь ждешь – значит, стой столбом. Все это место словно специально было создано для того, чтобы ты почувствовал себя чем-то мелким и незначительным. Прошла, как мне показалось, целая вечность, когда я наконец добрался до мраморной стойки и назвал свое имя худощавому розоволицему малому в костюме, который словно еще больше сдавливал его и без того птичью грудь.

– Вас ожидают, сэр? – поинтересовался он с британским прононсом.

– У меня назначена встреча, если ты это имеешь в виду, – ответил я.

Его губы скривились в нечто долженствующее изображать приветливую улыбку, хотя без особого успеха. Выглядело это так, будто розоволицый консьерж только что попробовал какую-то гадость, но отчаянно пытается этого не показывать.

– Сейчас к вам кто-нибудь спустится, – сказал он.

Благодарно кивнув, я отошел в сторонку и принялся бесцельно расхаживать по плиточному полу – просто чтобы не стоять на месте. Тут в кармане куртки у меня зажужжал телефон. На дисплее высветилось: «Кристина». Моя жена. Последние полтора года она жила в Риверхеде и работала в одной юридической фирме среднего пошиба. Наша двенадцатилетняя дочь Эми хорошо освоилась в своей новой школе. Разошлись мы пару лет назад. К этому уже давно подводило мое пьянство, но последней каплей стали несколько судебных дел, в ходе работы над которыми я реально поставил свою семью под угрозу. Год назад мы с Кристиной поговаривали о том, чтобы опять сойтись, но я не мог так рисковать. Только не тогда, пока продолжаю заниматься адвокатской практикой. Я давно уже подумывал завязать, но что-то всякий раз удерживало меня от этого шага. Буха́ть по-черному я начал в свое время во многом потому, что совершил серьезную ошибку, доверившись одному клиенту и позволив ему выйти сухим из воды. Выяснилось, что он был виновен в том преступлении, которое ему вменялось, и в какой-то момент я и сам это понял. А уже после суда, выйдя на свободу, этот гад опять едва не убил человека. Мне приходилось иметь дело с этим знанием каждый божий день. И каждый день я пытался загладить свою вину. Понимая при этом, что если отойду от дел и перестану помогать людям, то где-то с полгодика еще продержусь, но потом опять начну это чувствовать. Чувство вины было клеймом, весившим добрых двести фунтов. Пока я боролся за тех клиентов, в которых верил, то постепенно сбрасывал с плеч этот вес. Но это дело небыстрое. Я надеялся и молился, чтобы в конце меня ждала Кристина.

– Эдди, ты завтра вечером сильно занят? Я собираюсь приготовить фрикадельки, и Эми будет рада тебя видеть, – сказала Кристина.

Это было непривычно. Повидаться с Эми я обычно приезжал по выходным. На буднях меня никогда еще не приглашали.

– Вообще-то не исключено, что я возьмусь за новое дело. Довольно серьезное, но пару часов всегда выкрою. А по какому случаю банкет? – спросил я.

– О, ничего особенного. Так как насчет половины восьмого?

– Обязательно буду.

– Только именно в половине восьмого, а не в восемь и не в половине девятого, хорошо?

– Обещаю.

Меня давно уже не приглашали на ужин, и я даже слегка занервничал. Мне очень хотелось, чтобы мы опять стали одной семьей, но моя работа частенько подкладывала мне под двери всевозможные неприятности. Последние несколько лет я ломал голову над тем, как бы найти в своем ремесле нишу поспокойней. Дела, за которые я брался, обычно заканчивались всякими серьезными заморочками. Моя семья этого никак не заслуживала. В последнее время я все больше чувствовал, что пора бы сделать перерыв. Моя дочь росла, а я не был с ней каждый день, чтобы видеть это.

Явно требовались какие-то перемены.

Эхо шагов, разнесшееся по вестибюлю, привлекло мое внимание к миниатюрной женщине с суровым лицом, в черном костюме и со стрижкой, которая у дам вроде именуется «боб-каре с ушами» – коротенькие вихры на затылке и две длинные треугольные пряди по бокам. Эти пряди энергично болтались в такт цоканью каблуков, возвестившему о ее появлении.

– Мистер Флинн, прошу за мной, – произнесла она с каким-то акцентом, вроде как немецким.

Я последовал за ней к ожидающему лифту. Через несколько секунд мы оказались на другом этаже. Еще больше белых плиток вели к стеклянным дверям с надписью «АДВОКАТСКОЕ БЮРО КАРПА».

К штабу предстоящего процесса со стороны защиты.

Офис оказался просто-таки огромным, полностью открытой планировки, не считая двух больших конференц-залов со стеклянными стенами справа. На лицах армии адвокатов Руди, занявших все имеющиеся столы, горели отсветы компьютерных экранов. Нигде ни клочка бумаги. В одном из конференц-залов я увидел группу людей в деловых костюмах, суетящихся вокруг двенадцати человек, одетых в обычную уличную одежду – якобы жюри присяжных. Некоторые крупные юридические фирмы предпочитают обкатывать свои судебные стратегии, устраивая такие вот имитационные слушания с присяжными, в основном из безработных актеров, от которых требуют подписать толстые, пугающие соглашения о конфиденциальности в обмен на солидную дневную оплату. Актеров, в отличие от адвокатов, как правило, легко напугать, когда речь заходит о соглашениях о конфиденциальности.

В другом конференц-зале я увидел Руди Карпа, в полном одиночестве восседавшего во главе длинного стола. Меня провели туда.