Тень ищет своё место (СИ) - Чоргорр Татьяна

Сейчас было не важно, что говорить: заклятье заставит всех вокруг слышать знакомый голос Альдиры, и даже самым странным словам никто не удивится. Молодые охотники один за другим оставляли работу и подходили ближе к лже-мудрому. Правильно, его должны хорошенько рассмотреть все, а не только добыча. Стурши терпеливо ждал. Болтал с девчонкой о том, о сём: о неожиданно хорошей погоде при неспокойных стихиях, об урожае краснятки, об её, Митаи, прекрасных глазах, высокой груди и крепкой заднице… По тому, как девчонка заалела щеками и разулыбалась в ответ, по жару её руки в своей, Стурши убедился, что уведёт желтоглазую куда ему угодно и ни капельки сопротивления не встретит. Хорошо! Кстати, пора.

— Митая, ты нужна мне в круге, — улыбнулся он добыче.

— А почему вдруг она? Она же бездарная, только сны снить горазда? — выступила вперёд высокая, снежно-белая, среброглазая красавица, похожая на Вильяру. — Почему не я, о мудрый Альдира! Возьми с собой Руну из дома Травников?

— В другой раз, снежиночка моя, — подмигнул Стурши беленькой. — Мне нужна именно сновидица, — с этими словами он притянул добычу к себе, прикрыл ей глаза ладонью и зажмурился сам. Шепнул Митае на ушко. — Усни! — и утащил за собой на изнанку сна.

Мудрые к Зачарованным камням так не ходят, Стурши это многие говорили. Ну и пусть себе топчут лыжни и тропинки, карабкаются, пыхтя, по крутым склонам. Десятка шагов до иссиня-серого, ноздреватого, покрытого наледью Камня на Рыбьей горе вполне достаточно, чтобы с ним договориться.

Альдира свой любимый круг, конечно же, запечатал. Но Стурши знает особую песенку, и неколебимая вера сновидицы, что именно её спутник — здешний хранитель, тоже помогает самозванцу. Камень покорно теплеет и двоится под его ладонями. Лже-Альдира берёт Митаю за руку и ведёт в круг. До середины, без малейших препятствий.

Двадцать четыре Камня, плотный снег под ногами, сумеречное небо над головой. Хороший круг! Стурши тоже умеет быть почтительным, он поёт приветственную песнь за двоих, пока Митая озирается, дрожит и жмётся к нему спиной. А допев, колдун решительно накрывает ладонями упругие девичьи груди, притискивает добычу к себе теснее. Лижет смешной, длинный и мохнатый, как у побегайки, кончик уха, и шепчет:

— Сладкая моя! Камни приняли нас, всё хорошо, не бойся.

Стурши знает: в круге чужой облик на нём не удержится. Но прежде, чем он позволит Митае разглядеть своё лицо, он заласкает её до потери разумения. Долго ли умеючи? Тем более, сновидицу круг не питает силой, а только слегка дурманит, дарит грёзы. Стурши готов побыть чужой грезой, ему легко и приятно. Ей тоже, хотя в телесном обличье Стурши оказался у неё первым. Надо же, как распалилась от умелых поцелуев и ловких воровских пальчиков! Даже кровь обронила — не заметила…

Что там крови? Пара капель, а запах ударил в ноздри, туманя рассудок уже не ей — ему. Стурши снова и снова жадно тянул в себя терпкий дух, так и эдак наяривая свою добычу. Девчонка изо всех сил упиралась в снег локтями, коленками, иногда даже лбом. Поначалу косила жёлтым глазом через плечо, потом лишь глухо выкрикивала что-то невнятное, подавалась навстречу при каждом толчке. Долго не удержать такой пыл, да они и не стремились!

— Аррррр!

Стурши продолжал ещё изливаться в неё, Митая блаженно корчилась и содрогалась под ним, когда ловкие пальцы колдуна на ощупь потянули нож из ножен. Второй рукой Стурши приподнял голову девушки: за волосы на затылке, ей было всё равно. Ничего не замечала, жмурила глаза от свирепого, перетряхнувшего всё её существо наслаждения… Пора!

Быстрый тычок в шею сбоку: пышная грива охотницы не защитила её. Рывок лезвием от себя, вскрывающий горло. Алые струи ударили в снег, девичье тело напряглось, забилось под Стурши. Как-то даже слаще ему показалось, чем только что изведанная вершина любовной игры! Но по старой привычке охотник отскочил подальше от агонизирующей добычи. Чистоплотен был и брезглив, никогда не любил мараться в крови… Дурень! Она же так вкусно пахнет, такая яркая, и кажется, даже немного светится!

Странное свечение напомнило жутчайшую жуть, которую Стурши повелели забыть накрепко. Он ненадолго остолбенел, раздираемый противоречиями. Велеть-то ему велели, но недостаточно уверено, а перед тем, наоборот, оставили всю память… Ладно! Кое-чего он сам не желает вспоминать. А чего желает? Отведать печень и сердце умирающей девчонки. Вот чуточку полюбуется агонией…

Так и стоял полуголый, не чувствуя мороза, играл ножом, облизывался. В лицо добычи не смотрел, будто не видел его вовсе. Мысленно разделывал тело, выбирал самые лакомые куски.

И когда голкья вдруг содрогнулась под ногами, припал на колено, но не удивился, не испугался: бывает. Встал — снова тряхнуло, сильнее, ещё… Стараясь удержаться на ногах, Стурши не сразу заметил, что весь круг идёт волнами от тела Митаи, будто от камня брошенного в воду. Миг спустя понял: иначе. Волны бегут к середине, девушку засасывает вглубь, как в трясину. Несколько вздохов-волн, и пропала не только Митая — весь кровавый снег вокруг неё, и даже разбросанные вещи. Колдун испугался, что его тоже затянет, однако, нет. Постоял, отдышался, огляделся.

***

Ромига, отдыхавший после очередной разминки, приоткрыл глаза и сказал:

— Мудрые, чуете? Снова что-то произошло.

Выслушал витиеватую ругань в два голоса и невольно улыбнулся. Тьма насытилась второй раз, и от щедрот её серый Камень дарил наву особенно подходящую магическую энергию. На фоне всё ещё отвратного состояния и мерзкого настроения это было приятно! Внушало робкую надежду, что сегодня к вечеру Ромига поднимется на ноги. Нет, если обстоятельства сильно припрут, он, вероятно, встанет и раньше. Но как же хочется сперва хорошенько восстановиться! Мысль об осложнениях, уродующих тело и снижающих боеспособность, совершенно не радует. И так-то придётся надолго забыть о привычной выносливости: сердце и лёгкие регенерируют медленно. Нав — калека: скажи кому в Тайном Городе, засмеют, не поверят. Однако, вот он…

— Иули, а ты не чуешь, где произошло? Хотя бы, в какой стороне?

— Нет. Увы.

— Жаль. Но ты обязательно говори нам, если снова что-нибудь заметишь.

Ромига молча покривил уголки губ и закрыл глаза. Индикатором он для них побудет, это не трудно.

Глава 8

***

Странные волны отнесли Стурши на десяток шагов от того места, где исчезла Митая. Известно, что шагнув в круг, двигаться можно только к середине, а сойдя с середины, лишь наружу. Этого правила не нарушают распоследние беззаконники. Да и зачем? Зачарованные Камни приняли жертву… Как-то даже слишком приняли, Скундара о таком не предупреждал! Делать Стурши тут больше нечего, особенно, без котомки с запасами, куртки и пояса. Конечно, погода не та, когда мороз калечит и убивает. Да и силы в колдуне достаточно, чтобы согреться даже нагишом. Просто неудобно. Но где-то по горе бродят сборщики краснятки, можно втихую изловить и раздеть кого-нибудь из них… А заодно, для верности, подпоить кровью второй Зачарованный Камень!

Скундара ночью долго тужился и кое-как наколдовал образ соседских угодий со всеми их Зачарованными Камнями, жилыми домами и прочим. Показал и объяснил Стурши: где именно под Рыбьей горой Альдира живёт, по какой тропе ходит за силой. Скундара сказал, его сосед постоянен в привычках, да и старые следы это подтвердили. А Великую песнь Альдира должен спеть в полдень на Мохнатых холмах. Времени, чтобы подстроить ему западню и там, у Стурши было предостаточно.

Беленькую красотку, которая так настойчиво предлагала себя вместо Митаи, Стурши не стал дурачить разговорами. Судя по ауре, стихии её любили, а сны — нет. Потому девушка не почуяла ни вставшего за спиной колдуна, ни усыпляющее заклятье. Пошатнулась, рассыпала краснятку из почти полного туеска, начала оседать в снег. Соседи в трёх и в пяти шагах даже охнуть не успели, как Стурши сцапал добычу и утащил прямиком к Камню на Мохнатых холмах.