Королева четырех королевств - Принцесса Кентская

Иоланда полюбила Анжер – величественный замок с просторными залами, с великолепными гобеленами, где изображены сцены из Апокалипсиса, – эти полотна были заказаны свекром Иоланды и вытканы по эскизам мастера из Брюгге. Когда она впервые обратила внимание на их красоту, Людовик с гордостью сказал:

– Лучшие парижские ткачи трудились над ними целых пять лет. Думаю, во всей Франции мало найдется столь прекрасных полотен.

Иоланду завораживают замысловатые узоры на гобеленах, мастерство, с которым они изготовлены. Она любит неспешно ходить вдоль них по залу, проводя пальцем по ткани и глядя, как разноцветные нити сплетаются в историю.

Но сколько бы сокровищ не таил замок – а их там великое множество, – то, что ее сильнее всего восхищает, лежит за его пределами.

– Людовик, смотрите! – взволнованно позвала она мужа в первый день. Тот подошел и встал рядом с ней на балконе, глядя вниз, на Луару, которая лениво несла свои воды мимо подножия замка. – Вы только поглядите! Отсюда видно слияние трех рек! Разве не прекрасно? – восклицает она.

– Да, моя дорогая. Это Мэн, Майен и Луара, – говорит Людовик, с улыбкой глядя на нее.

Конечно, за годы он уже привык к этому виду, но она может часами сидеть и смотреть, как три реки сливаются воедино. Она пытается распознать, откуда плывет тот или иной корабль, и порой даже верно угадывает, что за груз он везет. Но по реке в Анжер прибывают не только грузы – в замок течет бесконечный поток гостей и купцов, которые привозят дивные товары со всей Европы – даже из Средиземноморья, а то и из более дальних краев.

Вскоре новоиспеченная хозяйка Анжера понимает, что этот замок – предмет особой гордости всего дома Анжу. Здесь можно в полной мере проникнуться величием этого семейства. Иоланда часто слышала об «анжуйской мягкости» – теперь она понимает, что это такое. Несмотря на суровую монументальность Анжерского замка, его окрестности дышат особой нежностью. Иоланда не знает, уместно ли здесь такое слово, но именно нежность она чувствует, живя здесь.

Каждое воскресенье они со свитой направляются в собор Святого Маврикия – восхитительное сооружение, сочетающее низкие, округлые римские арки со стрельчатыми, устремленными ввысь; Иоланду то и дело подмывает поднять глаза от Часослова и взглянуть на них. Как-то воскресным вечером, после обеда, они с мужем обсуждают красоту собора, и вдруг их одновременно осеняет идея.

– Почему бы нам не пристроить к собору капеллу и не назвать ее в нашу честь? – спрашивает Людовик. – Ее свод будут украшать гербы Сицилии, Иерусалима, Арагона и Анжу. Туда мы сможем поместить главную святыню Анжера – обломок Животворящего креста, который привез сюда сам Людовик IX, святой король.

И они обнимаются, радуясь, что им обоим пришла в голову такая чудесная мысль.

Когда Иоланда рассказывает об этом Хуане, эта идея производит на ее глубоко религиозную наперсницу большое впечатление.

– Мадам, вы ведь понимаете, что ваша капелла станет святым местом, если вы будете там хранить реликвию Страстей Христовых?

Иоланда, радостная, бежит сообщить об этом Людовику.

…В замке у Иоланды есть свои слуги. Ей прислуживает немало женщин, которые хлопочут по хозяйству, и придворных дам. Кроме того, к Иоланде приставлена дюжина юных фрейлин. Одевать этих девушек – одна из обязанностей Иоланды. Ткань, которую она выбирает прислужницам для платьев, указывает на их статус в ее окружении. «Как бы я с этим справилась, если бы не мать Людовика?» – думает она.

– Ваши фрейлины, дорогая Иоланда, должны ходить в шелке и бархате из Италии и Парижа, а прочие слуги пусть носят одежду попроще, в соответствии со своим статусом, – наставляет ее Мария де Блуа.

Сейчас в моде яркие цвета. Люди носят алый; розовый – от нежно-телесного до сочного цвета фламинго; фиолетовый – цвет королей и цвет скорби; темно-синий и сапфировый; оттенки золота и зеленых камней – изумруда и хризолита. В какой бы замок ни направлялась Иоланда, ее везде встречают дамы, одетые во все цвета радуги. Она решает послать в Париж за тканями и за швеей, чтобы она сама и ее фрейлины не терялись на этом фоне.

Даже за пределами Парижа дамы озабочены модой, и обычаи здесь совсем не такие, как в Арагоне. Во Франции дамы, которые часто бывают при дворе, носят бурлеты – шапочки в форме сердца с отверстием посередине, украшенные тонкой золотой сеткой и часто унизанные жемчугом или драгоценными камнями. Волосы почти всегда прячут под эти шапочки. Некоторые юные фрейлины герцогини Марии носят модные эннины – высокие островерхие конусы, на которых закреплена легкая полупрозрачная вуаль. Ее можно откинуть назад, чтобы она закрывала только лоб, а можно стыдливо спрятать за ней лицо. Хотя эти головные уборы очень изящны, в комнату с ними войти непросто. Людовик с Иоландой переглядываются и с трудом удерживаются от смеха, когда очередная дама в эннине проявляет чудеса акробатики, чтобы пройти в какую-нибудь небольшую дверь.

Весна в этом году начинается рано, а с ней приходят вести о грядущем визите очаровательного Людовика Орлеанского, брата короля, и его жены Валентины. Иоланда со свекровью украшают залы цветами – целыми цветущими ветками – и готовят королевские покои для первых знатных гостей. Они нанимают музыкантов, шутов и трувера, знаменитого своими балладами и любовными песнями. Гостей ждут пиры, танцы, выезды на природу. Людовик говорит, что его кузен с женой тоже большие любители охоты, особенно соколиной.

Больше всего Иоланда хочет поближе познакомиться с Валентиной и обрести в ней подругу, которой сможет доверять. С той самой минуты, когда они встретились в Париже, Иоланда почувствовала, что между ними может возникнуть крепкая дружеская связь.

– Добро пожаловать, дорогие кузены! – восклицает Людовик, когда они прибывают в замок – оба верхом, хотя за ними едут две кареты с поклажей. К удивлению Иоланды, с ними всего несколько слуг, все верхом, и лишь дюжина солдат. Еще их сопровождают три волкодава.

– Дорогая Валентина, где же ваши фрейлины? – удивляется Иоланда. Ни одна знатная дама из Арагона никогда не путешествовала без сопровождения.

– Вот же они, – смеется Валентина. – Видите вон тех двух молодых людей, которые едут в стороне на серых конях? Они не хуже любой фрейлины могут уложить мне волосы и позаботиться о моей одежде и о лошадях. Я ненавижу, когда вокруг меня суетятся, и стараюсь носить как можно более простую одежду. А у вас разве не такие же привычки? – с улыбкой спрашивает она.

«Похоже, она уже хорошо меня знает, – думает Иоланда. – Мы явно поладим». На Валентине превосходный сшитый костюм для верховой езды, и принцесса это отмечает.

– Спасибо, моя дорогая! Я привезла из Милана своего портного и с удовольствием вам его одолжу. А теперь покажите нам наши комнаты и проведите по своим владениям! – и обе смеются, чувствуя, как между ними завязывается дружба.

Двое Людовиков – кого бы из них дамы ни окликнули, отзываются сразу оба – явно наслаждаются обществом друг друга. Они в основном говорят о политическом и экономическом положении в стране – «мужские разговоры», как это называет Валентина, – в то время как дамы беседуют о детях, литературе, искусстве, музыке, садоводстве и животных. На кухне они во всех подробностях обсуждают с Карло и Винченцо, что подать к столу, пока вокруг снуют повара. Итогом этих обсуждений становится несколько кулинарных шедевров и несколько сокрушительных провалов, что искренне веселит обеих дам.

В один прекрасный весенний день они вместе отправляются на охоту. Погода стоит нежаркая, и борзые хорошо берут след. На закате охотники убивают двух загнанных оленей. На следующий день дамы едут охотиться на дичь. У каждой на левой руке сидит сокол. Они выезжают рано утром; кони под ними разгоряченные, игривые, и Иоланда с удовольствием отмечает, что Валентина – отличная наездница.

– У вас отличные скакуны, дорогая кузина! – кричит Валентина. – Андалузский гнедой мерин был прекрасен, и этот смышленый арабский жеребец ему не уступает!

– Я увидела, как хорошо вы ездите верхом, и осмелилась его вам предложить. Его зовут Измаил, он родом с Варварского берега[4]. Король подарил мне его на свадьбу, и я никому еще не позволяла на нем ездить, – с гордостью говорит Иоланда, и они скачут вслед за охотниками, которые приметили дичь.

Оба Людовика обожают соревноваться друг с другом, скачут ли они верхом или сидят у огня. Они постоянно играют – в шарады, в шахматы, в карты, в пантомиму, чтобы развлечь своих дам, когда ужин уже окончен и гости и музыканты разошлись.

Когда Людовику с Валентиной приходит время уезжать, все чувствуют искреннюю грусть – как всегда бывает, когда расстаются хорошие друзья.

К их общей радости, дядя Людовика, Жан Беррийский, тоже приезжает их навестить и составляет компанию Иоланде, когда та сопровождает мужа, разъезжающего по делам герцогства. Она, как положено, идет на несколько шагов позади Людовика и отмечает, с какой преданностью на него смотрят люди. «Вот он, наш добрый и щедрый герцог!» – несется со всех сторон. Людовик не играет роль, не притворяется, как другие правители, которых она успела повидать в своей жизни, он искренний, и люди видят это в его глазах. Иоланда чувствует, что с каждым днем все сильнее восхищается мужем.