Твое имя — страсть - Тори Файер

— Эдвард мой самый способный ученик после матери Моники. Он живет в одном из малозаселенных районов Австралии, собирает материал для своей кандидатской диссертации, причем…

— Моника знает этого Дениса? — нетерпеливо прервал Стив, ощутив совершенно неразумный укол ревности.

— Пока нет, но узнает. Она не прочь выйти за него замуж.

— Что?

— Моника может выйти замуж за Дениса. Вы что, не слушали? Родители Моники прислали ее ко мне, чтобы я нашел ей подходящего мужа. Что я и сделал. Ее навыки замечательно подходят для профессиональных нужд Дениса. Она сможет управляться с лагерем, пока он будет вести работу. Если Моника выкажет тот же талант к выездным работам, что и ее мать, то сможет помогать Эдварду в его исследованиях.

— А что думает обо всем этом сам Денис?

— Пока я еще не получил от него ответа, но, думаю, он будет весьма благожелательным. Она — хорошенькая малышка, а ее родители очень уважаемые в академических кругах люди. Для молодых ученых такие вещи, знаете ли, имеют значение. Возможно даже, что он будет работать совместно с ее родителями, может быть, выпустит в соавторстве с ними пару статей. Это было бы очень полезно для его научной карьеры.

— А Моника что получит от этого празднества любви? — спросил Стив, стараясь не выказывать голосом своего раздражения.

— Празднества любви? Дорогой мой, сразу видно, что вы дитя западной культуры. Любовь к этому не имеет ни малейшего отношения. Моника от этого союза получит именно то, что всегда получают женщины от брака, — пищу, кров, заботу в течение всей жизни. В ее случае это куда важнее любви. Она попросту не готова совладать с современным западным миром. Вот почему родители и прислали ее ко мне, когда ей подошло время выходить замуж.

— Она приехала сюда искать себе мужа? — осипшим голосом спросил Стив.

— Конечно. Не за пастуха же кочевника ей там было выходить, как по-вашему?

Наступило молчание, которое было нарушено жизнерадостным описанием ученым жизни жены бедуина. Стив едва его слушал. Он все еще переживал тот миг, когда подтвердились его самые худшие опасения: Моника оказалась обычной женщиной, страждущей пожизненно оплаченного талона на питание. Невинность тут ни при чем! Игра старая как мир — мужская похоть и женский расчет. А он-то, дурак, чуть не угодил в благоухающую ловушку на тигра.

Чем закончился разговор с профессором, Стив позже вспомнить не мог. Полный мрачной ярости, он принял душ и переоделся, не понимая, на что, собственно, злится больше: на восхитительно невинное коварство Моники или на себя самого, чуть не свалившегося ей прямо в руки, словно спелое яблоко.

Но как бы он ни проклинал себя и ее, воспоминание о трепещущих губах Моники не оставляло его. Ночью он с криком проснулся — тело взмокло, отяжелело, напряглось от сильнейшего, почти невыносимого желания.

Не лучше было и утром. Чертыхаясь, Стив прошел в ванную. Однако спустя пятнадцать минут решил, что холодный душ как средство подавления плотских желаний сильно переоценивают. Влез в сапоги, съел холодный завтрак, так как знал, что запах поджаренного хлеба всколыхнет воспоминания о другом хлебе там, у костра, и, разумеется, о Монике.

Стив захлопнул за собой дверь кухни и зашагал к конюшне, желая одного — как можно быстрее забыть вчерашнее наваждение. На востоке в рассветном небе начинали прорисовываться скалистые вершины. К конюшне потихоньку потянулись работники ранчо. В загоне скучились и звонко ржали лошади, ожидая, когда к ним придут люди с их мерзкими лассо и нежными словами.

— Доброе утро, босс Дик. Похоже, после вчерашнего у Черта прыти малость поубавилось…

Стив увидел серебристую голову Роджера, прежде чем тот заговорил.

— Доброе утро. Мы с ним вчера проехались наверх по короткой тропе. Ты вроде тоже уработался? Крутые скачки?

Ковбой ухмыльнулся, приподнял шляпу, пригладил свои преждевременно поседевшие волосы и быстро нахлобучил ее обратно.

— Я вам как раз собрался сказать спасибо. Клер упомянула, что вы ей посоветовали именно меня поискать, чтоб я ее подкинул. Кобылка в самом расцвете, право слово.

— Готов поспорить, в доказательство этого она сюда явилась с клеймом лошадиного инспектора на крупе, — с издевкой поддел его Стив.

Роджер покачал головой.

— Босс, не воспринимайте это так лично. Если девчонка выглядит как надо, готова, хочет и, Бог ты мой, может, так самое малое, что мужик должен сделать, — это встретить ее на полпути.

— Вот для того я тебя и держу. Ты у нас самый резвый жеребец на Западе. Только молнии летят из-под копыт!

Последняя реплика и раскат хохота седого ковбоя вызвали улыбки у других мужчин, подтаскивавших седла к изгороди загона. О способности Роджера укладывать женщин в постель ходили легенды. Никто не знал, что ему помогало — серебро волос, обольстительная улыбка или хваткие руки. Но что бы там ни было, женщинам он нравился.

— Ну и как там, на Лугу? — невинно спросят Роджер.

— Лучше, чем в моей гостиной.

— Ага, Клер что-то там говорила насчет этого. Она правда проверяла серебро?

— А то нет! Пломбы у тебя из зубов не повыковыривала?

— Да такой красотке можно б их все отдать. А вы там ужинали?

— В гостиной-то?

В глазах Роджера мелькнул огонек.

— На Лугу.

Крякнув, Стив сдался. Роджер так и будет ходить в разговоре кругами вокруг Моники, пока не выяснит, как он отнесся к тому, что в его владения вторглась еще одна женщина. Если на свете и есть что-то, что ковбоям нравится больше всего, так это шутки, шутки, шутки.

— По крайней мере, готовить она умеет, — уклончиво сказал Стив.

— И глаза тоже ничего. Хотя, правда, тоща малость, кроме бюста.

Он собрался было возразить, что Моника вовсе не худая, но уловил блеск в глазах Роджера.

— Накрутить бы тебе хвоста, что не предупредил меня о Клер и Монике, — сказал Стив.

Роджер сверкнул зубами.

— Как найдете кобылку, что сумеет меня скрутить и стреножить, так пожалуйста.

— Думаю, уже нашел.

— Да-а?

— Да. Ты так часто поднимался на Луг, что копыта твоей гнедой траншею набили.

Роджер покачал головой.

— Нет. Только не эта. Мисс Моника для таких, как я, больно невинна.

— А потом, — крикнул из загона Джек, — девица его ничем не одарила, кроме нежной улыбки, но она всем улыбается. А от ее хлеба с ветчиной и камень прослезится. Боже мой, эта девчонка умеет обращаться с костром как надо!

Услышав, что Моника ни с кем из работников ранчо не вела себя так, как с ним, Стив почувствовал облегчение. Но его гнева это ничуть не охладило.