Бегство - Дэвид Нездешний

И радость моя постепенно утихла, гораздо скорее, чем в прошлый раз. Передо мной замаячила возможность получить посох чародея. И я пытался им стать! День за днем я исследовал открывшуюся сферу, а после сидел и тщетно ломал голову над новыми изысками. Но ничего не мог придумать. Казалось, весь мир был уже досконально изучен, а человечество не нуждалось более ни в каком пособничестве чар. Даже открывшиеся возможности Мистики не помогали найти путей к заветному посоху.

Тогда же я, сам того не замечая, вновь углубился в алхимию, и почти совсем забросил чары. И хотя эти искусства тесно связаны, но все же имеют множество различий и противоречий друг другу.

Вскоре я сконструировал приспособление для общения на расстоянии. Конечно же – плод моих испытаний над фаэтонами! Первым образцом была небольшая пластина, встроенная в деревянную дощечку. К тыльной стороне пластинки присоединялся агрегат, устройство которого покажется вам довольно сложным. Не стану пытать вас скучными объяснениями, как превратить одни волны в другие, как возбудить и как выделить нужные. Главное – агрегат улавливал и выбирал те из них, которые были посланы другим похожим агрегатом. После чего отпечатывал на пластинку полученное изображение. С его же помощью я сумел заставить преодолевать огромные расстояния и голос и прочие звуки, на самом деле являющиеся незаметными сотрясениями воздуха. Естественно, пришлось заложить в агрегат и кое-что из арсенала Волшебства – иначе как заставить его работать. Но получилось на славу, и я тут же не замедлил провести более серьёзные испытания на больших расстояниях. Всё-таки, на словах-то оно работает, но надо бы проверить на деле, дабы не осрамиться перед Чудотворцем.

Я собрал два приспособления и подарил один моему большому другу и соратнику Элеанору. Если вы помните, он был одним из нашей семёрки. Мы провели испытания на расстоянии дюжины вёрст, и они оказались успешны. В глубине моей пластины появилось взволнованное лицо Элеанора, скорчившее удивленную гримасу.

«Не может быть! Я тебя вижу!» – раздался голос из моего агрегата, и я понял, что изобрел нечто стоящее. Пластинка оправдала себя и когда мы разъехались на три дюжины вёрст, так же успешно работала и на полугроссе. Я велел Элеанору тут же мчаться в Уэлк, и сам со всех ног, а вернее – со всех копыт моего коня – поспешил туда. Спустя седмицу я, запыхаясь, ввалился в Лунную Башню и, минуя традиционные формы приветствия, показал свое изобретение Черному Ястребу. Мой друг ещё не добрался до замка – он был в дне пути, и Чудотворец мог воочию убедиться в способностях приспособления. Он был в восхищении и никак не мог насладиться полезностью придуманного мной агрегата.

«Вот если бы у каждого нашего разведчика и дозорного был такой, – радостно приговаривал он, – Никакая нечисть и близко бы не подобралась к благословенным землям Британии!»

Он всё силился понять, какими чарами я пользовался для создания этого, воистину, шедевра. Но вдруг лицо его омрачилось, и Чудотворец сурово произнёс: «Это действительно стоящее изобретение, но оценить его проси алхимиков, а не чародеев!». И я, не ожидавший такого поворота событий, спросил его, наивно, как ребёнок: «А разве не в том состоит жизнь чародеев, чтобы исследовать тайны мира и обращать их во благо?» Ястреб отрицательно покачал головой и мрачно ответил: «Многие тайны должны оставаться доступны лишь тем, кто способен понять их. Потому чародеи обучаются так долго, каплю за каплей познавая сущее, чтобы осмыслить все добрые и злые стороны полученных знаний. То, что ты сделал, открывает возможности, последствия которых ты не можешь себе представить! Как ты можешь зваться чародеем, если не подумал об угрозах, которые несут твои исследования?!».

Я не понял, почему он запрещает с виду невинные и безопасные опыты, но когда Чудотворец, едва не дрожа от ярости, вновь сослался на анналы нюдеев, решил с ним не спорить. Всё-таки тогда я имел обо всём этом весьма смутное представление.

Однако, изобретение он посчитал приемлемым и согласился с его полезностью, но строго-настрого запретил распространять моё творение среди людинов и мелкой знати, «во избежание беды». Ему суждено было стать достоянием лишь величайший нюдеев и правителей Британии, чего я и опасался… И я по-прежнему оставался мистиком.

Долгое время я занимался алхимией и прикладными ученьями. И совсем забросил чары.

В один прекрасный день вдруг затрещало моё приспособление, которое, надо сказать, я назвал «ридрэтон» – «видящий цвет». На экране появилось взволнованное лицо Ястреба, велевшего немедленно явиться в Уэлк: «…И поторапливайся! От этого может зависеть твой посох чародея!» Я вскочил на лошадь и галопом помчался в замок. Расстояние в пол-луны пути я преодолел меньше, чем за дюжину дней, загнав не одну кобылу и почти не отдыхая. И, наконец, явился в покои Чудотворца.

Остальные уже собрались. Элеанор с хладнокровным спокойствием взирал на хрустальную статуэтку грифона в амбразуре комнаты, а Полифой, напротив, нервно ёрзал на стуле, бросая на соратников короткие взгляды и что-то бормоча себе под нос. Борозон задумчиво почёсывал бороду, сверля глазами беломраморный пол, Хлор сосредоточено крутил ус, а Глорофор каменным изваянием застыл у стены, отрешённо глядя куда-то в потолок. Поведал ли уже им Ястреб то, что собирался сказать и мне, или каждого из них просто тревожили свои мысли, оставалось неясным. Приходилось ждать в напряжённом молчании, когда Чудотворец закончит корпеть над своими рукописями и обратит на нас внимание. Даже приветствия были быстрыми и короткими, дабы не отвлекать старшего от мыслительной работы.

Наконец отстранившись от своих размышлений, Черный Ястреб сообщил нам очень серьезную и важную новость, повлиявшую в дальнейшем на судьбы всей Британии.

«Я нашёл древний Кодекс, сотворённый некогда неизвестной, но величайшей силой, с которой не сравниться могуществу всех Высших вместе взятых! Вы, возможно, слышали о нём из стародавних преданий, повествующих об изначальных эпохах Британии, когда не было ещё ни Королевства, ни лордов Британиков, ни городов, ни замков, а люди бродили по бескрайнему вековечному лесу. Из глубины времён до наших дней дожил Кодекс – трактат об истинной сущности бытия, утраченной людьми множество эпох назад. Он поможет нам обуздать и укротить распространившееся кровавой язвой на теле мира Зло и загнать его обратно во Мрак, из которого оно вылезло! Наша победа в Ледяной Войне была отнюдь не полной – тяжкие времена грядут, попомните моё слово! Зло никогда не уснёт, оно лишь затихает на время, копит силы для новой атаки. И это знание, дарованное когда-то людям, но не сбережённое ими, поможет нам выстоять в наступлении Мрака и сохранить мир для своих потомков!»

Мы дружно молчали, затаив дыхание и медленно переваривая услышанное. Чудотворец тоже остановил свою пылкую речь, давая нам возможность осознать сказанное им. Ему не была свойственная такая напыщенность, даже накануне схватки с одним из Высших он был невозмутим и не позволял себе использовать такие расплывчатые понятия, как Зло или Мрак. Враг всегда был конкретен, несмотря на всё своё могущество. Ястреб не признавал образного Зла или Добра, растворённого в толще мира и проявляющегося разными формами. И когда наш старший внезапно заговорил такими странными фразами мы очень насторожились. Позже я стал подозревать, что он предвидел грядущие события и, возможно, уже тогда знал, как бессильны мы окажемся против них. Но расспросить его так и не успел.

Никто из нас, кроме Элеанора, ничего не знал о Кодексе и о древних силах, да и тот помнил лишь отрывки из немногочисленных сказаний, неизвестно каким чудом дошедших до наших дней. Тем временем, Чудотворец продолжил:

«И явится Аватара – Защитник! – его слова звучали, словно пророчество, а глаза подёрнулись туманной дымкой одержимости, – Он станет покровителем всех созданий на земле, желающих жить в мире и благоденствии. И будет в его эпоху царить покой и благополучие в Британии! А все порождения Мрака будут бежать от него, сломя голову, тщась укрыться в недосягаемых его всевидящему взору норах, но он будет настигать и карать их за злобные деяния, дабы прочие миролюбивые обитатели сущего не боялись за свои жизни и жизни близких! Его мужество, честь и благородство станут примером всем живущим! Он будет любить этот мир, и мир будет любить его! Так говорю я, Чёрный Ястреб, Чудотворец Британии!»

Эта тирада привела нас в ещё большее замешательство, чем прежняя. Но кто мог знать, что он не тронулся рассудком, а глаголил истину – прежде мы никогда не замечали за нашим старшим пророческого дара. Но тут его понесло, и Ястреб уже не дал нам времени осмыслить его слова, а принялся раздавать указания:

«Пусть каждый из вас приложит все силы к открытию Кодекса. Место, где он укрыт, окружено пеленой чар и защитных заклятий невиданной силы. Обнаружить их будет непросто, потребуется высочайшее мастерство Чародейства, поэтому, Элеанор, я поручаю это тебе! Полифой, лишь Волшебство совладает с гневом всех стихий, стерегущих Кодекс! Хлор, твой искусство Колдовства поможет прорубиться сквозь неодолимые завесы на пути к нему! Борозон, тебе доверю собрать и сохранить истинный свет Ока Митры и тусклый блеск обоих ночных светил, ибо любой иной свет гаснет во мраке, окружающем Кодекс! Тебя, Глорофор, попрошу развеять иллюзии, опутавшие древний трактат, ибо не всякая дорога ведёт к нему и не всякий путь верен, даже если лежит в одном направлении с истинным!»